Сергей Бакшеев: Настройщик власти

Эта книга – гиперболический роман. Все герои, места и события либо рождены воображением автора, либо используются в художественных целях. Любое совпадение с реальными людьми или событиями случайно и непреднамеренно. Сведения обо всех музыкальных орга́нах подлинные.

«Контролируйте музыку, и вы будете контролировать народ»

Платон «Государство». 360 год до н. э.

Пролог

Полковник Сергей Васильевич Трифонов руководил в Комитете госбезопасности отделом паранормальных явлений. Там изучали людей с уникальными способностями, порой пугающими, и использовали опасный дар в работе спецслужб. Талант родителей редко передается потомкам. Исключение составила династия с особым слухом и голосом: Композитор, Вокалиста, Дирижер, Диджей. О них я написал отдельные книги, которые и принес вдове Сергея Васильевича.

Ольга Романовна просмотрела пугающие обложки со знакомыми именами и с грустью поведала:

– После вынужденной отставки Сережа продолжал следить за судьбой подопечных лаборатории. Анализировал, делал выводы, но бывшие коллеги его даже на праздничные юбилеи не приглашали. Единственный раз мужа-пенсионера вызвали на Лубянку в середине девяностых. На встрече присутствовал Борис Абрамович Сосновский.

– Тот самый Сосновский? – удивился я, услышав имя серого кардинала российской политики.

Вдова кивнула и скользнула пальцем по книгам:

– Его интересовало досье на семью Композитора. Расспрашивал об их способностях.

Я напомнил:

– Простите, в девяностые Композитора и Вокалистки уже не было в живых, а Дирижер в те годы жил за границей.

– Он-то больше всего и интересовал Сосновского.

– Почему?

– Потому что Дирижер великолепно играл на орга́не.

– Я не ослышался, вы говорите про музыкальный инструмент?

– Про самый величественный и грандиозный музыкальный инструмент – король всех музыкальных инструментов. Знаете, что мне сказал муж, когда изучил эту тему?

Она посмотрела на меня так, словно готова была открыть великую тайну. Минутная тишина добавила значимости моменту. Ольга Романовна придвинулась ко мне и понизила голос:

– В Советском Союзе власть предала орга́н забвению, за это и поплатилась.

Я был разочарован:

– Где власть, а где органные трубы! Сергей Васильевич пошутил.

Глаза вдовы вспыхнули. Она встала, удалилась в другую комнату и вернулась с потертой кожаной папкой с гербом КГБ СССР. Сдвинула четыре моих книги на столике и хлопнула на их место тяжелую папку.

– Работа полковника госбезопасности не располагала к шуткам. Забирайте досье в обмен на следующую книгу.

Моя рука коснулась потрескавшейся кожи, прижала папку и уже не хотела ее отпускать. Вцепившись в досье, я раскланялся с хозяйкой, поспешил домой и уединился в кабинете. Под светом настольной лампы с зеленым плафоном времен СССР я бережно раскрыл старую папку, разложил листы и погрузился в невероятную историю.

Досье Трифонова послужило толчком к новой работе. Я изучал документы, встречался с выжившими участниками событий, пока сложный пазл не сложился. Картина получилась пестрой и трагичной: возвращение Дирижера в Москву под именем Санат Шуман, тайные ночные концерты для элиты, крушение великой страны, алчная борьба олигархов, взлет во власть Сосновского, жестокие убийства ради борьбы за престол. И главное! Спонтанная, весьма затратная и необъяснимая установка больших музыкальных орга́нов в столице и регионах на рубеже веков, совпавшая с кардинальной сменой власти в России.

На фоне исторических потрясений роль маленького мальчика Марка Шумана поначалу была незаметной, а затем стала решающей. Внук убийцы-чудовища Композитора, сын гения мести Дирижера, племянник невероятной Вокалистки постепенно превратился… Впрочем, я забегаю вперед.

Реальные события как и в первых книгах я дополнил воображением автора и изложил в виде остросюжетного романа.

Ольга Романовна Трифонова прочла рукопись первой. Неделю хранила молчание, потом сказала, как попрощалась:

– Публикуйте, если ничего не боитесь.

Я ушел от нее с рукописью и лишь дома обнаружил заметки в конце каждой главы, подписанные ее инициалами на латыни: ORT. Так она выразила свои эмоции, подумал я, но лишь к концу текста убедился, что заметки написаны рукой другого человека – реального прототипа моей книги. Я долго думал, как с ними поступить – и оставил, как есть. Даже в художественном произведении читатель должен услышать голос живого человека.

Перечитывая обновленный роман, я разгадал аббревиатуру ORT из трех слов на латыни. Но решил, что точнее будут два других IT. Их перевод вы уже знаете.

Глава 1. Январь 1987. Пассау, Германия.

Поздним январским вечером 1987 года к Кафедральному собору святого Стефана в Пассау подъехал бежевый «мерседес»-такси. Из машины выбрались трое: органист Санат Шуман, его жена Лия и пятилетний сын Марк. Мальчик задрал голову и открыл рот. Белые стены огромного собора устремлялись в темнеющее небо так высоко, что кресты над зелеными шапками башен были едва различимы. Скульптура женщины с младенцем в руках, застывшая на краю крыши, заставила Марка вцепиться в руку матери. Сын божий смотрел вниз и пристально разглядывал входящих в храм.

Однако прихожан холодным вечером не наблюдалось. Высокие парадные двери собора были закрыты, и семья просочилась в храм мимо божьего взора через боковой придел.

Взволнованный Санат Шуман объяснял на ходу:

– Лия, здесь самый большой в Европе орга́н. Инструмент с невероятными возможностями. Марк, ты запомнишь этот день.

В соборе оказалось ненамного теплее, чем на улице, но отец тут же снял куртку и облачился в плиссированную черную мантию с капюшоном. Глаза Марка засияли – папа стал похож на загадочного волшебника. Правда мальчик не понимал, для кого собирается играть папа, ведь в главном нефе собора со скамьями для зрителей не было ни души. Чтобы «увидеть» пустой зал Марку не требовалось туда заглядывать, достаточно было прислушаться. Пусто. Даже сквозь стены он услышал бы шаги, голоса или дыхание людей.

Всепроникающий слух передался мальчику от отца, а музыкальные способности от обоих родителей. До рождения Марка они выступали дуэтом: мама солировала на электроскрипке, папа играл на синтезаторе. В Германию семья бежала из Советского Союза, сменив фамилию Шаманов на созвучную, но немецкую – Шуман. Получить гражданство ФРГ помогли в спецотделе министерства культуры. Немцам требовался органист со знанием русского языка. Тогда это казалось улыбкой судьбы. Спустя годы улыбка превратилась в гримасу.

Санат Шуман быстро освоил сложный инструмент и стал выступать как органист на закрытых концертах для избранной публики. Там присутствовала творческая элита, успешные бизнесмены и видные политики. Периодически его посылали с тайной миссией в советскую Москву.

Марк оставался с мамой. Тщедушный мальчик не интересовал сверстников. Когда дети азартно играли, Марк опускал большие глаза и слушал. Для зрения в окружающем мире масса преград, а услышать новое и интересное можно даже запертым в темной комнате. Обычным мальчишкам такое не втолковать. Ну и ладно! Поэтому у Марка не было друзей, а у его родителей не было родственников в Германии, чтобы доверить им сына. И Санат Шуман часто брал семью с собой на концерты.

К пяти годам Марк освоил пианино, музыкальную грамоту, а главное проникся обаянием и силой классической музыки. Наиболее полно энергия музыки проявлялась в храмах, где величественные орга́ны подавляли и очаровывали одновременно. Тысячи труб, подвластных движениям пальцев музыканта, выплескивая палитру эмоций между адом и раем, изображенными тут же на фресках и старинных полотнах.

В Кафедральном соборе отец переобулся в специальную обувь с узкой колодкой и замшевой подошвой для игры на педальной клавиатуре. Потопал, проверяя удобство, и нервно размял пальцы рук.

– Мне доверили четвертую ступень. Впервые! – промолвил он по-немецки.

Марк привык, что папа даже дома переходил на немецкий, когда волновался.

– Ты справишься, – по-русски успокоила его мама.

– Я не видел нот. Играть придется с листа! – оправдывался на немецком папа.

– Выше нос, Дирижер! Ты лучший! – мама по-дружески пихнула папу в плечо.

Для Марка, родившегося в Германии, русский и немецкий языки были одинаково родными. Марк не знал, почему мама называла папу Дирижером. Это было связано с их прошлой жизнью в Советском Союзе, о которой родители не рассказывали. Там они попали в беду, из-за чего вынуждены были тайно бежать на Запад. Каждый раз напоминание о прошлом преображало папу. Он распрямлял плечи, уходил в себя, становился жестче и сильнее. Пугающая сила чувствовалась в его голосе, даже если папа говорил тихо.

– Четвертая – вершина Пирамиды! – с леденящим пафосом сказал отец, настраивая себя перед выступлением.

Марк прижался к стене. Он ничего не понял про Пирамиду, ее пугающую вершину и четвертую ступень, которую предстояло исполнить папе. Но догадался, что это нечто особенное и таинственное, раз папа обещал, что он запомнит этот день.

Отец надвинул на лоб капюшон и открыл внутреннюю дверь прохода в собор. На входе в боковой неф хмурый верзила в строгом костюме пропустил отца и вцепился в руку мамы.

– Вам сюда нельзя, фрау. Ждите в комнате.

Пока мама переспрашивала, маленький Марк прошмыгнул за отцом. Мама повиновалась охраннику. Каждый из родителей посчитал, что сын под присмотром другого, а Марк испугался, что страшный верзила погонится за ним, и юркнул в узкую дверцу. Отец поднялся к органной кафедре, Марк затаился в темноте за дверцей.

Охранник не заметил мальчика, но на этом страхи Марка не закончились. Он услышал, как к дверце подходят двое мужчин. Марк попятился. Даже для тщедушного мальчишки проход оказался узким, слева и справа угадывались ряды вертикальных труб разного диаметра, уходящих в темноту. Мальчик нащупал деревянную лестницу и по-собачьи взобрался по ней вверх до упора.

Вспыхнул свет. Дверь открылась. Мальчик сжался, но любопытство пересилило, и он приник к щели между трубами. Марк оказался на уровне третьего этажа внутри акустической камеры орга́на. Повсюду теснились ряды музыкальных труб. Двое вошедших называли себя Густав и Генрих и были похожи, как братья – вытянутые лица, пшеничные усы, светлые волосы до плеч и схожая манера говорить и двигаться.

Впоследствии Марк узнает, что они и есть братья Фоглер из династии Королевских настройщиков. Их предки помогали настоящим королям, отсюда и почетное звание. В эту тайну посвящены немногие. Королевские настройщики всегда в тени и передают секреты мастерства из века в век строго внутри семьи.

Братья разобрали инструменты.

– Густав, займись язычковыми трубами, а я настрою духовые, – скомандовал старший брат Генрих, обладатель более пышных усов.

Трубы зазвучали так громко и неожиданно, что Марк вздрогнул и отшатнулся. Это папа за органной кафедрой включил инструмент и стал нажимать одну клавишу за другой. Марк хорошо знал, как работает орга́н. Меха под полом бесшумно нагнетали воздух в короба под трубами. При нажатии клавиши открывался соответствующий клапан и ряды труб одного регистра протяжно звучали. Звучали как обычно. Но дальше началось действо похожее на колдовство.

Братья Фоглер переходили от одного ряда труб к другому и меняли звучание. Трубы были разными. Густав подкручивал рычажки, которые удлиняли или укорачивали колеблющуюся часть язычка. Генрих специальным инструментом острым как пика с одной стороны и воронкообразным с другой развальцовывал тонкие трубы или наоборот сужал их, повышая или понижая звук.