Горло перехватило от обиды, а сердце болезненно сжалось, стиснутое твёрдой, ледяной рукой.

Я поджала губы, чувствуя, как жар спускается вниз по шее и ключицам:

– Сам-то чего тут забыл?! – воскликнула с болью в голосе, сжимая кулаки. – Решил и здесь портить мне жизнь? Зуб даю, ещё и новую невесту с собой притащил. Нет, я так и знала, что без подвоха не обойдётся, слишком хорошо всё звучало.

Мужчина медлил с ответом, пристально разглядывая меня с ног до головы. Задержался на губах, скользнул к воротнику, потом ещё ниже…

Я невольно обхватила руками плечи, чувствуя себя неуютно под долгим, изучающим взором. От незнакомца ключом била странная энергия, обволакивающая невидимыми путами и требующая подчиниться его воле.

Сверлил своими гипнотическими глазами, будто видел меня насквозь, до самых потаённых мыслей!

Тело само собой подалось вперёд, и я едва не перевалилась через подоконник, как вдруг услышала громкий треск сороки:

– Какая радость, мистер Харт! Владелица нашлась!

Вздрогнув, я будто очнулась и растерянно покосилась на Изабеллу, что прыгала по подоконнику, возбуждённо размахивая крыльями:

– Цветочки спасены! Родимые! Глэдис, наверное, пляшет на небе от радости, глядя на нас! Ой, что это я! Позвольте представить вашу соседку, Камелию… эээ… – сорока замолкла на полуслове, указывая на меня крылом.

Что-то внутри меня дрогнуло.

Мистер Харт?

Постойте-ка…

Это что же получается – передо мной вовсе не Артём?

– Камелия Садовая, – процедила я сквозь зубы, чувствуя, как краска пошла второй волной на щёки.

За спиной послышалось приглушённое хихиканье мухоловки, явно оценившей комичность моей фамилии.

– Если вы собираетесь смеяться, то я… – начала я запальчиво, но осеклась.

Мужчина не смеялся. Его лицо оставалось непроницаемым, а в глазах застыл морозный холод.

– Твои чары на меня не действуют, – отчеканил он, чётко выговаривая каждое слово. – Уезжай. Иначе пожалеешь.

Развернувшись на месте, он широким шагом направился к небольшому двухэтажному зданию из белого камня с бордовой черепичной крышей и узким кованым балкончиком. Тёмно-зелёные рамы окон печально поблескивали в лучах дневного солнца, а в кадке у крыльца доживал свои дни потрёпанный жизнью фикус.

Я проводила его ошарашенным взглядом, чувствуя, как внутри всё переворачивается и скручивается в тугой узел.

Только что он рассматривал меня как диковинную бабочку под микроскопом, а теперь…

Мотнув головой, будто стряхивая непрошенные мысли, я тихо поинтересовалась у сороки:

– Кто он такой?

Глава 5

Изабелла, воровато оглянувшись по сторонам, понизила голос до заговорщического шепота:

– Это бывший глава королевской стражи, мистер Райзен Харт. Великой души мужчина, герой последней войны! – В её глазах-бусинках появился благоговейный блеск. – Можно сказать, национальное достояние. Месяц назад вдруг подал в отставку, перебрался сюда, в Рэйнград. Живёт тихо, не пьёт, женщин не водит… – Она снова огляделась. – Но вот что я скажу – к нему частенько приезжают из дворца. Видать, король всё же надеется вернуть его обратно.

Я слушала с неподдельным интересом, машинально накручивая прядь волос на палец. История звучала интригующе, но всё же не могла перевесить моего возмущения поведением наглеца.

Поджав губы, я расправила кофту и скрестила руки на груди:

– Герой не герой, а манеры-то где? Мог бы для начала поздороваться, представиться как положено! – сделав паузу, я покачала головой, чувствуя, как щёки заливает румянец. – Будто я ему на ногу в общественном транспорте наступила или стянула из-под носа последнюю буханку хлеба в магазине!

– А что такое магазин? – пискнула любопытная ромашка с подоконника, поворачиваясь к угрюмому кактусу.

– Почём мне знать? – проворчал тот, топорща иголки. – Вон, у неё спрашивай!

Сорока, закатив глаза, взмахнула крылом, указывая на деревянную лестницу с узкими ступеньками в дальнем углу:

– Мистер Харт в одном абсолютно прав. В таком наряде тебе лучше на людях не показываться. Городок маленький, жители любопытные, языки во рту не удержать. Поднимись наверх, поищи в шкафу какое-нибудь платье. Может, от Глэдис что-нибудь осталось.

Да, наверное Изабелла права. Раз я попала в другой мир, то стоит сойти за свою и не вызывать подозрений у местных.

А то неизвестно, что они делают с попаданками. Вдруг ещё упрячут в тюрьму?

Воображение тут же нарисовало торжествующую ухмылку красавца-соседа, который наблюдает за тем, как меня в наручниках выводят из лавки. Машет в ответ рукой или платком, а живые цветы постепенно исчезают без магии.

Кстати, а где мне её взять, эту самую живительную магию?

Ладно, раз сорока не торопит, сперва займусь внешним видом. А потом найду веник, совок, ведро и за уборку!

Прикусив губу, я бросила последний взгляд в окно, втайне ожидая, что увижу в оконном проёме внушительную фигуру соседа. Что-то в нём заставляло сердце биться чаще, несмотря на его грубость.

Только ли сходство с моим бывшим?

При мысли о том, что я доверяла форменному мерзавцу, горло сжала холодная рука. Сердце болезненно ёкнуло, когда память подбросила картину, когда Артём, уплетая за обе щёки мамин борщ с пампушками, рассказывал о том, что Мелечка достойна самой лучшей свадьбы, а он уж точно знает, как распорядиться выделенными на торжество деньгами.

Тряхнув головой, я отогнала непрошеные мысли. Нужно было срочно найти приличную одежду, а не думать о неприятностях, оставшихся в моём мире.

И о беспардонных национальных достояниях с широкими плечами и жёстким, ледяным взглядом.

– Я тогда переоденусь и к вам!

С этими словами я направилась на второй этаж, мысленно отмечая, что лестница определенно нуждается в ремонте.

Того и гляди, свернёшь себе шею на этих шатких досках!

Наверху обнаружилась уютная, но пыльная гостиная с книжным шкафом, старомодным столиком и парой потёртых кресел. Три двери вели в кухню, крохотную ванную и спальню с балкончиком, который, как я заметила, находился вровень с балконом в доме мистера Харта.

Мебель на первый взгляд выглядела добротной, но весь этаж безмолвно молил о качественной влажной уборке!

Потирая руки от нетерпения приступить к работе, я первым делом распахнула платяной шкаф. Внутри обнаружилось настоящее сокровище – с десяток старомодных платьев. Правда больше они подошли бы доброй, благообразной старушке, чем молодой девушке: в мелкий цветочек, в горошек, с очаровательными рюшами и кружевными воротничками.

Я задумчиво провела ладонью по мягким тканям, мысленно прикидывая, которое из них сядет мне по фигуре.

– Жалко пачкать. Может, пожертвовать джинсами? В стенах дома вряд ли кто меня увидит. А если и постучатся – успею переодеться, – размышляла я, вдыхая пряный аромат сушёных цветов, похожих на лаванду.

Мой чуткий слух не сразу уловил какие-то голоса, доносящиеся издалека. Сперва я подумала, что это шум с улицы, но стоило прислушаться получше …

Звук исходил из прикроватной тумбочки. Выдвинув ящик, я обнаружила круглое зеркало в затейливой старинной раме.

Голоса приобрели чёткость, и я с изумлением уловила отдельные слова.

Не может этого быть!

Стоило взять его в руки, зеркальная гладь неожиданно вспыхнула ярким светом и показала мне родительскую кухню!

Сердце на мгновение остановилось, когда я увидела едва не плачущего Артёма, сидящего напротив встревоженной мамы.

– Лилия Сергеевна, да я сам сперва не поверил, но она сбежала с каким-то мужчиной! Прямо из цветочного салона!

Глава 6

Руки задрожали так сильно, что я едва не выронила зеркало. Голова закружилась, и я почувствовала, как все краски стремительно отхлынули от лица, оставляя неприятный холодок на коже.

– Зачем ты врёшь?! – воскликнула я, негодуя от откровенной лжи бывшего жениха. – Это неправда! Мамочка, не слушай его, выгони его взашей! Он… он…

Изображение поплыло, будто акварельные краски под дождём, и через мгновение зеркало вновь стало обычным, отражая моё бледное лицо. Я часто заморгала, пытаясь сдержать предательски навернувшиеся слёзы, но влага всё равно скопилась в уголках глаз. Губы задрожали, и я прикусила нижнюю, чтобы хоть как-то успокоиться.

– Пожалуйста, – взмолилась я, вглядываясь в зеркальную гладь, – покажи маму ещё разок. Лишь на секундочку… Мне только сказать, что со мной всё в порядке.

Но зеркало оставалось глухим и безразличным к моим просьбам. А значит, выход был один.

Если, конечно, Изабелла сказала правду.

Решительно вернув магическую вещь на место, я выпрямилась во весь рост, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

– И не надейся! – процедила сквозь зубы, обращаясь то ли к Артёму, то ли к собственному отражению в высоком зеркале на трюмо. – Через три месяца я вернусь и заставлю тебя лично извиниться перед мамой за каждое лживое слово! Но сначала… – я обвела взглядом пыльное помещение, – нужно вдохнуть жизнь в цветочное царство.

Решительно кивнув самой себе, я хлопнула в ладоши и потёрла их друг о друга, прогоняя остатки тревоги. Спустилась вниз по скрипучей лестнице, попутно смахивая пальцами паутину, почерневшую от времени и пыли. Поёжилась от прохлады весеннего ветерка, что хозяйничал в пустом зале, и мягко обратилась к ромашечке:

– Не подскажешь, где я могу найти метлу с совком?

– В подсобке есть дверь в кладовку, – прошелестел цветочек, всё ещё робея в моём присутствии. Длинные реснички игриво затрепетали, а когда я поблагодарила малышку, а её сердцевина очаровательно зарделась нежно-розовым.

Подсобка встретила меня полумраком и запахом старых досок. Сквозь единственное окошко под потолком пробивался тусклый луч света, в котором танцевали невесомые пылинки.

Вдоль стен теснились деревянные стеллажи с горшками и садовым инвентарём, а в дальнем углу приютилась массивная дверь в кладовку. Я осторожно потянула за ручку, и петли отозвались протяжным скрипом.

– Определённо нужна лампочка, – пробормотала я, чувствуя, как по спине пробегает озорной холодок. Впрочем, чего бояться в доме, где твоими соседями являются лишь милые живые цветы, да говорящая сорока?

Веник нашёлся почти сразу – старый, но крепкий, с жёсткими соломенными прутьями цвета тёмного янтаря. Вскоре отыскался железный совок с толстенькой деревянной ручкой.

– Сегодня приведу в порядок жилое пространство, а завтра займусь первым этажом, – решила я, методично выметая грязь из-под мебели и углов.

Пыль летела столбом и настойчиво щекотала нос, хотя я старательно макала веник в ведёрко с прохладной водой (которая, к счастью, текла из крана чистой и ровной струйкой, а не плевалась брызгами во все стороны).

Это помогало, но ненадолго, и я то и дело чихала, прикрывая нос ладонью.

Зато каждый раз снизу тут же раздавался звонкий хор цветов:

– Будь здорова! Расти большая!

– Только не вширь, – озорно хихикал малыш-мухоловка.

День пролетел как одно мгновение в бесконечной круговерти забот. Я носилась с тряпкой и ведром, развешивала свежевыстиранное постельное бельё на верёвках в заросшем дворике.

Плотные кусты жасмина и шиповника превратили его в настоящие джунгли, но меня это только радовало – летом здесь будет благоухающий райский уголок!

Поставлю сюда плетёный стул и столик, чтобы в тёплую погоду ужинать на свежем воздухе и любоваться красивым закатом.

Солнце приближалось к линии горизонта, когда я, наконец, закончила основной фронт работ. Руки и спина немного ныли от непривычной нагрузки, но на сердце было легко и спокойно.

Влажные простыни лениво колыхались на тёплом вечернем ветерке, напитываясь ароматами свежести и первых весенних трав.

Сладко потянувшись всем телом, я невольно бросила взгляд на соседний балкон. Темно – видимо, мистер Хард уже спит или его нет дома.