Я снова посмотрела на невменяемую девицу. Было что-то знакомое в том, как она щурила свои глаза, подергивая носом… Таня! Господи, да это ведь моя Таня! Но почему сестрица?

– Пусть со мной ложится, – я улыбнулась старушке. – Нам вдвоем спокойнее будет.

– Пусть, голубка моя. Пусть… – женщина повела девицу к кровати. – Иван Тимофеевич вас вместе и посмотрит…

Она усадила ее на кровать, а сама бросилась наливать в кружку воду из кувшина.

– Таня! – тихо позвала я испуганную барышню. – Таня, это ты?

Девушка повернулась ко мне и снова прищурилась.

– Галя?

Глава 4

Я смотрела на эту невысокую миловидную девушку и не понимала, что происходит. Как такое вообще возможно? Может, это какой-то эксперимент над людьми? Над нами с Таней? Но от этой мысли я сразу отказалась, ибо никогда не верила во всякие там теории заговора.

– Ложись рядом, потом поговорим! – быстро шепнула я подруге. – И не истери, хорошо?

Таня кивнула и полезла под одеяло с таким обалдевшим лицом, что несмотря на ситуацию, мне захотелось смеяться. Похоже, истерика скорее начнется у меня.

– Давайте водички родниковой, выпейте… давайте, Софьюшка, – старушка поднесла к губам Тани кружку. – Кричали-то как… небось горлышко пересохло…

Подруга принялась послушно пить воду, наблюдая за женщиной из-под края кружки, а я лихорадочно размышляла, как избавиться от заботливой нянюшки.

– Нянюшка, а молочка можно? – попросила я, надеясь, что это сработает.

– Молочка? Ах, вы моя деточка… Сейчас принесу! Сейчас! – она быстро пошла к двери, переливаясь как утка. – Молочко полезно! Оно силы дает!

Как только мы остались одни, Таня поставила кружку на столик и прошептала:

– Это что, розыгрыш какой-то? Галь, это правда ты?

– Я! Танечка, это я! – горячо заверила я подругу. – Только происходит нечто совсем непонятное!

– Помню только, как полезла в погреб за тобой, – прошептала Таня. – Потом темнота и вот этот вот все!

– Необъяснимое переселение в другие тела. Мы что, умерли? – от этой догадки у меня засосало под ложечкой.

– Если бы мы умерли, то попали бы на небеса… – как-то не совсем уверенно произнесла подруга. – А не в царские времена…

– Почему царские? – я все еще с трудом воспринимала происходящее.

– А какие? – Таня прищурилась. – Ты разве не обратила внимания, во что одеты женщины? Какой странный интерьер в этих комнатах?

– Ты и в этом теле плохо видишь? – спросила я, глядя, как она морщит нос.

– Нет, нормально вижу, – радостно заявила Таня. – Даже хорошо!

– Тогда не щурься!

– Не буду, – пообещала она и спросила: – У тебя тоже все тело ломит? У меня такая шишка на затылке…

– Да, старушка сказала, что мы с какого-то балкона упали, – вспомнила я ее слова. – Вернее не мы, а… Я совсем запуталась!

– Дела… – протянула Таня, потирая виски. – Умом понимаешь, что такого быть не может, а оно ведь есть!

– Значит так, давай действовать по ситуации, – мне очень хотелось быть в этот момент собранной, готовой к борьбе с трудностями, но от напряжения лишь еще сильнее разболелась голова. – Главное сейчас не орать на каждом углу, что мы это не мы. Иначе все может плохо закончится. Для нас.

– Думаешь, прибьют? – Таня снова прищурила глаза, но тут же широко раскрыла их, увидев мой взгляд. – Да не щурюсь я! Не щурюсь!

– Кто знает, где мы и что у них здесь за нравы, – мне очень хотелось посмотреть на себя в зеркало, но этот порыв сдерживал страх. – Как я выгляжу?

– Хорошенькая… – Таня принялась внимательно разглядывать меня. – Брюнетка, волосы волнистые, губки бантиком… На вид лет восемнадцать-девятнадцать.

– Ты видела себя в зеркало? – спросила я, ощущая, как меня начинает охватывать легкий мандраж.

– Да, – горько вздохнула подруга, осторожно прикасаясь к своему лицу. – Девчонка. Молоденькая совсем. Кстати, мы с тобой очень похожи.

– Судя по разговору старушки, мы сестры в этом мире или в этой реальности, или… – я застонала и откинулась на подушки. – Опять запуталась.

– Я все еще надеюсь, что это сон, – Таня прилегла рядом. – Лежим себе сейчас в больнице под капельницей, от наркоза отходим…

– Кто же нас в погребе нашел? – хмыкнула я. – Если только прошла неделя, и соседи всполошились. Так за это время можно…

Я не стала договаривать, но Таня поняла меня. Ее лицо стало хмурым, она сложила на груди руки и задумалась.

Вернулась нянечка с молоком. Она суетливо разливала его по чашкам, что-то приговаривала, но у меня так разболелась голова, что я с трудом понимала, о чем она толкует. Но вдруг знакомое название резануло слух, приводя в тонус.

– …а потому что «Черные воды» в упадок приходят. Когда ваш батюшка покойный последний раз ремонты делал? Все денег нет. Откуда ж им взяться, если в карты до утра играть, да последнее из дома тащить… Ох, душа заблудшая… Царствие ему небесное. Может, там успокоится…

«Черные воды»??? Мы в заброшенной усадьбе?! Вернее в усадьбе, которая в наше время была заброшенной.

Я покосилась на Таню. Подруга смотрела на старушку, приоткрыв рот, а ее глаза стали как два юбилейных рубля.

– Пойду я, скажу Евдокии, чтобы чего на стол собрала. Скоро доктор приедет. Надобно его попотчевать, чем Бог послал, – нянечка улыбнулась нам. – А вы отдыхайте, голубочки. Молочко пейте.

Она вновь ушла, а мы резко повернулись друг к другу.

– Галя, не нужно нам было вещи из тайника брать! – зашептала Таня. – Это из-за них все случилось!

Версия была правдоподобной. Ведь все произошло именно после того, как мы притащили домой библию и шпильку!

– Но зачем мы здесь? Ведь всегда есть причина и следствие. Просто так в прошлое высшие силы не забрасывают, – сказала я, покрываясь липким потом от страха. – Таня, а что если это навсегда?

Между нами воцарилось молчание. Я посмотрела на подругу и заметила слезы на ее глазах.

– Танечка, я прошу тебя, не плачь. Слышишь? Главное, мы вместе. Вдвоем ведь не так страшно!

– Да, ты права, – она грустно усмехнулась. – Мы вдвоем огромная сила. Только вот заперты мы в телах юных девушек, а с ними в прошлом уж точно не церемонились. Как бы нас замуж не выдали или в монастырь не отправили.

– Кто это сделает? – попыталась я ее успокоить. – Папенька отдал Богу душу, кстати, сестрица тоже. Глашка эта, о какой-то сестре убиенной говорила, мол, ты на нее похожа. Матери, видимо, тоже нет. Ведь узнай она, что ее дочери в себя пришли, уже примчалась бы…

– Еще одна сестра? – Таня сдвинула брови и медленно поползла по подушке вверх. – А не ее ли мы нашли вещи?

Я как-то даже об этом не подумала. Ничего себе!

– Нужно узнать, что здесь произошло, но сначала осмотреться, – на удивление во мне начал пропадать страх, уступая месту странному азарту. – Осторожно, не спеша, чтобы нас ни в чем эдаком не заподозрили.

– Да! А если что, мы всегда можем списать какую-нибудь оплошность на последствия от падения! – глаза Тани заблестели. – Скорей бы синяки да шишки прошли!

– Такой ты мне нравишься больше, – я обняла подругу. – Только вот непривычно видеть вместо своего «четырехглазика» молодую девочку.

– Зато, какие перспективы в личной жизни! – Таня снова вытянулась на кровати, закинув руки за голову. – Если, конечно, с умом подойти…

С такого ракурса я на наше перевоплощение не додумалась посмотреть. Ну и Татьяна!

Под окнами раздался стук лошадиных копыт, сквозь который слышался скрип. Что это? Переборов головокружение, я подошла к окну и, отодвинув штору, посмотрела на улицу.

– О Боже… – все, что смогла я из себя выдавить. – Это… это…

Передо мной раскинулся настоящий двор старинной русской усадьбы. Только не такой как я себе представляла… Из окна были видны белоснежные стены боковых пристроек, ротонды, окруженные лестницами и… грязь, по которой бегали куры, ходили вытягивая шеи здоровенные гуси. Но вишенкой на торте была лежащая в луже свинья. Она довольно похрюкивала, переворачивалась с бока на бок и выглядела очень счастливой. Возле лестницы стоял удивительный экипаж, похожий на старинную коляску, на козлах которой сидел бородатый мужик в красной рубахе.

– Галя, что там? – послышался взволнованный голос Тани. – Что ты увидела?

– Словами это не описать… – тихо ответила я, прижимаясь лбом к прохладному стеклу. – Иди, сама посмотри.

Глава 5

Таня подошла к окну и с минуту просто молчала, глядя на раскинувшийся перед ней пейзаж.

– Нет, это ведь просто невероятно… Никак в себя прийти не могу, – подруга прижалась носом к стеклу, чтобы увидеть еще больше. – Галь, а куры даже по лестнице ходят… Они что, не могут им загородку сделать?

– Мне кажется, сюда идут, – я потащила ее обратно в кровать. Куры меня сейчас интересовали меньше всего, даже если бы они ходили строем по этой спальне. – Наверное, это доктор приехал.

– Слушай, а ведь нам нужно быть очень осторожными. Не дай Бог, заподозрят что-то неладное… – Таня забралась под одеяло так глубоко, что наверху остался один нос. – И так здесь непонятно что творится. Мне страшно.

Дверь открылась, и в комнату вошел плотный мужчина с густыми усами. Он был одет в запыленный кафтан, под которым виднелся темный жилет, бриджи до колен и серые чулки. В руке доктор держал кожаный саквояж, на котором тоже лежал слой пыли. Но в этом не было ничего удивительного, ведь он ехал на том транспорте, что стоял под окном, да по проселочным дорогам…

– Добрый день, барышни, – произнес он гудящим басом и, подойдя к кровати, поставил саквояж на столик. – Как чувствуете себя?

– Лизонька меня не узнала, Иван Тимофеевич, – посетовала вошедшая следом нянюшка. – Вы бы порошков выписали.

– Не узнала, говорите? – доктор обошел кровать, чтобы оказаться рядом со мной. – Это правда, Елизавета Алексеевна?

Он оттянул мне нижнее веко, пощупал шишку и вопросительно уставился на меня.

– Помутнение нашло, – ответила я, глядя на него так искренне, как только могла. – Внезапное.

– Это бывает, бывает… У вашего соседа, Александра Васильевича, давеча конюха лошадь копытом огрела. Так он, болезный, долго глаза до кучи собрать не мог. Только через месяц один глаз на место вернулся. – Иван Тимофеевич погрозил мне пальцем. – Вы не балуйте, Лизонька, и не пугайте нянюшку, иначе придется поставить вам с сестрой пиявок!

– Иван Тимофеевич, дорогой, – старушка смотрела на него таким умоляющим взглядом, что он не выдержал.

– Будет уже, Аглая Игнатьевна. Будет. Оставлю я барышням порошки, так и быть, но мое мнение таково – шишки сами пройти могут, а боль потерпеть можно, чтобы неповадно было дурью маяться!

– Спасибо, голубчик! – радостно всплеснула руками Аглая Игнатьевна. – Да только не дурью они маялись, а хотели воздухами подышать свежими. Сколько ж девицам свинарник нюхать? А на балконах оно поприятнее…

– Глупости это все, – доктор направился к двери, а нянюшка посеменила за ним. – Девичьи капризы!

– Ох, капризы, батюшка! Капризы! – с этим старушка согласилась сразу. – То не так, это не эдак… Пойдемте в столовую, откушаете настоечки. Евдокия наша сегодня пироги с грибами стряпала…

Через несколько минут их голоса затихли, и Таня вылезла из-под одеяла.

– Он что, серьезно о пиявках говорил?

– Лучше здесь не болеть, – я опустила ноги на пол. – Не хочешь послушать, о чем они говорить будут? Многое может проясниться.

– А если застукают нас? – прошептала Таня, но тоже села в кровати.

– Что-нибудь придумаем. Скажем, есть захотели, – я пожала плечами. – Максимум в кровать вернут. Вот и все.