Государь пару секунд помедлил, явно обдумывая и слова Снежинского, и мою просьбу. За это время я успела обвести глазами зал и заметить, как кисло кривится Алиса, стоя по левую руку от тети Серафимы Павловны, как хмурится Игорь, стоя еще дальше в толпе, как где-то у самых дверей мелькает бледное лицо Алексея Вьюжина. Как заинтересованно блестят глаза всей остальной «боярской тусовки».

Но ни Лиса, ни Милы по-прежнему видно не было. Мое беспокойство сразу возросло в несколько раз. И я поспешила добавить пару слов, видя, что его величество все никак не может принять окончательное решение:

– Кроме того, ваше величество, я ведь пришла в храм не ради обретения новой фамилии и покровителя, – на этих словах пальцы сами зарылись в густую Алешкину шерсть. Я не могла попросить прощения, но старалась хоть жестом передать, как тяжело мне это дается. – А ради Людмилы Оленской. Чтобы попросить у богини снисхождения к моей подруге. И ее голос обещал исполнить мою просьбу, раз уж я прошла до конца лабиринта.

В зале тихо охнули. Тихо, но хором, так что эхо пошло гулять под высокий купол. Я этому не удивилась – за те дни, что мы готовились к походу в храм, успела наслушаться разных сказок про ужасы, скрывающиеся в подземелье. Сама себе удивлялась – чем больше пугали, тем крепче становилась моя уверенность в том, что надо идти. И что у меня все получится!

А вот остальные, видимо, больше верили в страшные сказки, чем в себя. Поэтому народ продолжал активно перешептываться, и у меня буквально чесалось все тело от множества пристальных взглядов.

– Кхм, – высказался наконец государь. – Что ж… полагаю, вы правы, юная боярышня. Даю вам месяц самостоятельной жизни, за это время вы должны решить все дела с прежним родом и доказать право основать новый. Если не успеете… – Он выразительно развел руками.

Но тут же чуть нахмурился и строго посмотрел на папеньку.

– А вы, Павел Платонович, поступите по чести и по закону. То есть выдел из рода по общим правилам станете требовать, а не как предок на душу положит, с непомерными ценами и условиями. Вы поняли меня?

– Понял, ваше величество, – смиренно отозвался глава рода Барятинских. И голову склонил. Но из этого поклона так на меня зыркнул, что сразу стало ясно: легко мне не отделаться.

Но и фиг с ним, с козлом. Главное, сию минуту отцепился и никто за шиворот не потащит меня в родовое поместье, а оттуда замуж за Снежинского. Или чего они там коллективно от меня хотели?

– Все могут быть свободны, – объявил меж тем государь.

Толпа зашевелилась, разговоры стали громче. Я раскланялась с царем, а заодно и со старшим Снежинским, который все еще стоял на возвышении поблизости от его величества. И рванула в толпу на всех парах, пока еще кто-нибудь не задержал.

Толпа раздалась передо мной, словно стая пеших голубей перед велосипедистом. А, это они от Алешки шарахнулись. Ну и правильно, ну и хорошо. Еще одна радость от моего друга – никто не лезет с глупыми вопросами в тот момент, когда все мои мысли заняты одним: где Мила? И где ее Лис?

А на заднем плане интересный такой вопрос зависает: с какого перепуга вся эта толпа вообще набилась в храм? Чего они ждали во главе с царем? Меня? Да ладно!

Так, нужно перестать дергаться и начать думать логически. Раз удалось благодаря Алеше выбраться из центрального храмового зала, то умнее всего бегом бежать к тому самому боковому проходу и снова нырнуть внутрь, чтобы застать кого-нибудь из служительниц. Кто-нибудь да скажет, куда подевалась Мила!

Я почти добежала, когда со спины кто-то налетел с явным намерением схватить поперек туловища и получить за это локтем под дых. Но Алеша среагировал первый, его разворот на скаку и предупреждающе-вопросительный взрык моментально расставили все по своим местам.

– Уф-ф-ф… – сказал Вьюжин, смирно складывая загребущие лапы за спину. – Как быстро ты бегаешь, берегинюшка моя.

– Тебя заело? – Я всерьез разозлилась. С Милой полные непонятки, и вообще, а тут какие-то глупые мальчишки со странными фантазиями! – Какая я тебе «твоя» берегинюшка?

– Не сердись, Оль, – сразу пошел на попятную Вьюжин. Склонил голову так, чтобы светлая челка упала на лоб, и посмотрел на меня синющими глазами из-под длинных ресниц чуть жалобно и виновато. Ах ты ж паразит такой! Ну точно щеночек, которого пнули ни за что ни про что! И знает ведь, как этот его взгляд действует. Я злилась, а все равно аж дух перехватило! И замелькали мыслишки, что можно с мальчиком как-то помягче.

Манипулятор белобрысый!

– Не буду, если скажешь, где сейчас Лис! – сориентировалась я довольно быстро, как только пришла в себя от этого «удара милотой». Сильно в этом помог мой собственный Алеша, вовремя подсунувший под ладонь мокрый нос и бархатные уши. Уф… с ним ни один Вьюжин в мимимишности не сравнится!

– Лис? – удивился Алексей.

– Да, Олег Лисовский. – Я нетерпеливо притопнула. – Я ищу Милу. И уверена, что, где бы она ни была, этот ушлый Лис наверняка будет поблизости!

– Тоже верно, – озадаченно почесал в затылке Вьюжин. – Только вот не видел я сегодня Лисовского. Да всю неделю с тех пор, как ты ушла в лабиринт под храмом, я его не видел.

– Неделю?! – поразилась я.

– Ну да. – Алексей нахмурился. Потом быстро оглянулся на шум, послышавшийся от главного входа в храм. – Знаешь что, ты беги куда бежала, я в любом случае сумею тебя найти. Но сначала поищу для тебя Лисовского, договорились?

– Э… – только и успела пискнуть я, когда этот хмырь развернулся и со всех ног кинулся на шум.

Уф-ф… Ненормальный какой-то. Найдет он меня в любом случае, смотри ты. Не иначе с помощью того самого браслетика, который я не могла снять, как ни старалась. Ну и пусть! У меня свои поиски на повестке дня!

Глава 11

– Ты зачем опять пришла?! – неласково встретила меня смутно знакомая храмовница. Дверь бокового входа она открыла, но впускать меня не торопилась.

– За Милой, – терпеливо напомнила я. – Голос богини обещал мне, что выполнит желание и вернет Людмиле Оленской ее жертву!

– И? – Храмовница скептически выгнула бровь и явно собиралась турнуть меня без всяких церемоний. Но тут вмешался мой мохнатый друг. Высунул из-за меня морду и вопросительно зевнул:

– Рау?

– Ох… – впечатлилась храмовница. – Ну что ж вы такие упрямые все, беспокойные! Головой-то подумать надо! Плата не один день взималась, и обратно ее отдать – тоже время надо.

– Ой! – об этом я как-то не подумала.

– Вот тебе и ой. Я уж и так пустила этого упертого мальчишку в крипте посидеть. Нечего туда еще кому-то соваться!

– А когда Мила выйдет? – Я вдруг почувствовала себя дошкольницей, выпрашивающей подружку погулять. Но это чувство не было неприятным, скорее будоражащим, с отчетливым привкусом надежды.

– Да кто ж ее, богиню, знает, – вздохнула храмовница. – Может, через час, может, через день. Или через неделю, через месяц… но все будет хорошо. Иди-ка ты домой, девонька. Что толку тут торчать? Вон по твою душу уже и желающие нашлись!

Я резко обернулась. Ну конечно! Игорь Снежинский собственной персоной. Хорошо, что без оркестра, в смысле без старших родичей или Алисы!

– Что вам угодно, сударь? – Бежать все равно было поздно. И некуда: коварная храмовница, воспользовавшись тем, что я отвлеклась, захлопнула дверь и, судя по звукам, задвинула засов. У-у-у! Мымра!

– Может, хватит бегать, Оль? – как-то устало спросил Игорь, подходя почти вплотную и протягивая мне руку, чтобы помочь спуститься с храмового крыльца. – У нас не так много времени осталось, чтобы решить все вопросы с твоим будущим.

– Каким будущим? – насторожилась я, но руку подала, было бы слишком по-детски брыкаться в такой момент.

– Твоим, – спокойно повторил Снежинский, глядя на меня сверху вниз внимательными синими глазами. – Мое уже не имеет значения.

– Стоп! – Я резко остановилась возле какой-то лавочки, мимо которой Игорь целенаправленно вел меня куда-то в сторону от храма. – Знаешь что! Давай раз и навсегда объяснимся.

– Давай, – перебил парень, сердито насупившись. – Хотя я предпочел бы сделать это в более уединенном и безопасном месте!

– Нет уж. – Я тоже запыхтела, как сердитая ежиха. Хотела даже руку у него вырвать, но опять-таки вспомнила про то, что взрослая девочка.

И вообще, у меня Алеша есть. Где он, кстати?! Почему еще не откусил Снежинскому ничего выступающего? Даже не рыкнул грозно?

Хотя да, без команды хорошая служебная собака на людей не кидается и даже не рычит. Но в случае опасности, угрожающей хозяину, вполне способна действовать самостоятельно.

Но Алеша, паразит такой, плавно слился в тень кустов так, что, кажется, Снежинский его даже не заметил. И это означало только одно: парень не несет угрозы. Вообще никакой. В этом плане чутью обученного пса можно доверять.

– Хорошо, давайте сядем здесь, – смирился с моим упрямством Снежинский, делая какой-то знак рукой в направлении дальних кустов. Если я не ошиблась, там должны быть его люди, и им поручено сдерживать всех, кто решит помешать нашей беседе. – Право, вы не зря взяли себе это колючее имя. Еж и есть еж!

Я прикусила язык, чтобы не выругаться. Одно дело – слышать намеки от разных там храмовниц и от Лиса, другое – самой убедиться, что все мои хитрости с маскировкой пошли коту под хвост. Ведь я даже придумала, как скрыть шрам Ежа в образе Ольги! Всего-то кисель из одной забавной травки, при нанесении на кожу действующий как волшебная маска, скрывающая любую неровность… эх.

– Что ты хотел мне сказать? – Поскольку отвлекаться на лирику было чревато, я решила поступить как невоспитанный проводник, а не как барышня из хорошей семьи. Это в высшем свете принято минимум час болтать о погоде и прочих пустяках, прежде чем перейти к делу. У меня не было столько времени.

– Я умру через три месяца. – Игорь, кажется, решил поддержать меня в этой прямоте. Но вот то, что он мне высказал… – За это время мы должны успеть пожениться. И ты должна забеременеть.

– С чего вдруг?! – просипела я после того, как долго кашляла и наконец отдышалась. – С какой радости?!

– Ты же умная девушка. – Снежинский, вопреки своим словам, смотрел на меня как на упрямую малолетнюю дуру. – Неужели сама не понимаешь? Для того, чтобы Барятинские окончательно оставили тебя в покое, более того, чтобы ты могла жить в столице, в нормальных условиях, была защищена и обеспечена, тебе надо стать матерью будущего наследника Снежинских!

– Аху… Ах… и ох, – проглотила я первое слово, так и рвавшееся в ответ на озвученные перспективы. – А тебе не приходило в голову сначала у меня поинтересоваться, хочу ли я жить в столице под защитой твоей родни и быть матерью наследника?!

– Оль… – Игорь как-то слишком устало откинулся на спинку скамейки. – Ну подумай сама. Это единственное, что я могу для тебя сделать. Теперь, когда исчез запрет главы рода, у нас есть короткий срок, чтобы хоть как-то попытаться все исправить, и…

– Слушай, – я подумала и тоже откинулась на скамейке рядом с парнем, – я тебе одну очень важную вещь скажу. Ольга Барятинская умерла. Я не знаю, была ли любовь между вами настоящей. Чем дальше, тем больше мне кажется, что эта детская привязанность исчезла тогда же, когда и магия из этого тела. Для меня ты чужой человек, который ничего мне не должен. Мне не нужна защита рода Снежинских, я не собираюсь рожать ребенка, чтобы потом растить его без отца или еще хуже – отдать твоему роду, чтобы его воспитали без меня. Если я могу как-то помочь тебе выжить без этих танцев с брачными узами – скажи, я попробую в память о нашем общем детстве и той дружбе, что была. Так понятно?

Игорь с минуту молчал, то ли переваривал мой спич, то ли что-то там для себя обдумывал. То ли просто в шок впал. Потом шевельнулся, разворачиваясь ко мне, и переспросил:

– У тебя совсем не осталось чувств ко мне?

– Совсем. – Тут я, признаться, немного покривила душой. Что-то Ольгино в глубине души еще шевелилось. Именно поэтому я искренне пообещала помочь, если смогу.