Александр Тамоников: Ночной убийца

Основано на реальных событиях во время проведения так называемой 4-й Московской конференции в конце 1944 года

Спецназ Берии. Герои секретной войны

© Тамоников А.А., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

Весну 1929 года забыть было невозможно. Степан Артемьевич Кузин и спустя пятнадцать лет часто просыпался по ночам в холодном поту, вставал, пил воду, а потом подолгу, часто до самого рассвета, лежал с открытыми глазами и смотрел в темноту. И там, в этой темноте, он снова видел китайских солдат, врывавшихся в здание консульства, выламывающих двери в квартиры служащих КВЖД и дипломатов. Китайцы вели себя грубо, но все равно с определенной сдержанностью. Среди них мелькали европейские лица. Эти люди, одетые в такую же форму, что и китайские военные, только без знаков различия, откровенно провоцировали на сопротивление. Они избивали женщин, рвали на них одежду, оскорбляли дипломатов, обшаривали одежду, заставляли людей стоять подолгу у стены, заложив руки за голову. За малейшее неисполнение приказа жестоко избивали, нередко наносили неглубокие, но болезненные порезы штыками винтовок.

Дипломаты, старые дальневосточные коммунисты, пытались прикрыть собой сотрудников, простых работников. Они публично высказывались против произвола, нарушения международных прав, требовали уважительного отношения к себе. А потом Степан увидел свою жену. Она должна была уехать еще ночным экспрессом в Москву на партийную конференцию, посвященную обострению ситуации на КВЖД. Этого зрелища Кузину было не забыть уже никогда – чудовищного злодеяния, которому нет определения, объяснения и прощения…

Он узнал его, это был бывший поручик Овсянников, офицер семеновского казачьего войска, свирепствовавшего в Забайкалье в годы Гражданской войны. Узнала Овсянникова и жена Кузина Анфиса. И когда она выкрикнула его имя и стала изобличать Овсянникова в провокации, пособничестве мировому империализму против своей Родины, поручик выхватил шашку. Дальше все было как в страшном сне. Белогвардеец вдруг ударил женщину по лицу, схватил ее за волосы и рывком наклонил голову. Да так, что Анфиса непроизвольно упала на колени. Взмах шашки, и на каменных плитах двора в конвульсиях забилось обезглавленное тело жены. Обезумевший от ужаса Степан Кузин бросился вперед, но кто-то ударил его по голове, и он потерял сознание.

Тогда, весной 1929 года, китайскими властями были арестованы более двух тысяч советских граждан: рабочих и служащих КВЖД, сотрудников консульства в Харбине. Несмотря на направленные СССР ноты протеста, призывавшие к гуманному отношению и освобождению незаконно арестованных советских граждан, арестованные советские граждане содержались в невыносимых условиях. Более десяти человек были обезглавлены^[1]. Несмотря на требования освобождения арестованных, заявленные советским правительством, они в течение нескольких месяцев продолжали находиться в заключении в невыносимых условиях.

Группа Шелестова в полном составе собралась в приемной Берии. Оперативники не успели даже рассесться по стульям, как открылась дверь и в приемную вышел Платов.

– Вы здесь? – прозвучал риторический вопрос.

Комиссар госбезопасности осмотрел каждого оперативника с ног до головы, но, скорее всего, не для того, чтобы убедиться в том, что сотрудники имеют опрятный внешний вид. Судя по его задумчивому взгляду, думал Петр Анатольевич сейчас совсем о другом. Наверняка уже строил в голове какие-то схемы, соотносил силы сторон, планируя предстоящую операцию.

– Заходите. – Посторонившись, Платов пропустил всех четверых в кабинет и плотно закрыл дверь.

В кабинете Берии царил полумрак. Сам нарком сидел в углу, прижимая наушник и поворачивая ручку большого радиоприемника с зеленым глазком. Оперативники замерли в ожидании, но Берия, не поворачивая головы, жестом велел проходить. Что он слушал, какие радиостанции заинтересовали наркома, никто пока не знал. Группа уселась у стены в ряд на стульях, Платов, положив на стол папку, уселся у приставного стола. Ждать пришлось еще минут пятнадцать. Наконец Берия выключил радиоприемник, положил на столик наушники и неслышно прошел к своему рабочему столу. Сегодня нарком был одет в гражданский костюм и рубашку с галстуком. Видимо, он только что вернулся с какого-то официального приема на уровне правительства.

– Ну что же, товарищи. – Берия сидел на стуле боком, повернувшись к оперативной группе. От света настольной лампы на стеклах его очков играли загадочные огоньки. – Я полагаю, что вы готовы к работе?

– Так точно! – Шелестов поднялся, чтобы доложить по всей форме, но нарком поднял руку, останавливая подполковника.

– Знаю, знаю! – негромко сказал он. – Сядьте. Сидите и слушайте. В самое ближайшее время мы ожидаем прибытия в Москву премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. Это не просто визит, это очень важный визит. На днях здесь, в Москве, пройдет очередная конференция глав государств антигитлеровской коалиции. Очередная, четвертая, и очень странная, если смотреть на нее со стороны.

Берия поднялся из-за стола и прошелся по ковровой дорожке до двери и вернулся назад. Было понятно, что он подбирает слова, хочет многое объяснить своим сотрудникам. И эти объяснения очень важны, раз нарком так старается передать их смысл. Это своего рода оперативная установка. И Шелестов, да и все члены группы прекрасно знали, что Берия умеет подбирать кадры, умеет выискивать в людях то главное, на что в самый важный момент можно положиться. Он часто давал группе важные задания, сверхважные, но никогда не ставил задач невыполнимых. Никогда не бился в истерике и, брызгая слюной, не кричал, что выполнить надо любой ценой, что все поставлено на карту и вы последняя сила, которая может спасти Родину и вообще весь мир.

Нет, Лаврентий Павлович Берия умел просчитывать ситуацию на несколько шагов вперед. Удивительно, но он единственный, кто остался возле Сталина из всех, с кем тот начинал восхождение к власти. Он был незаменим, он сумел сохранить со Сталиным дружеские отношения. Он был единственным человеком в правительственной среде, кто был со Сталиным на «ты» и мог называть его старым партийным псевдонимом Коба. Берия был великим организатором. Никто бы на его месте не смог в первый год войны организовать эвакуацию на Восток практически всей военной промышленности и практически сразу, с колес запустить там производство такой необходимой фронту продукции. Берия был всегда у Сталина под рукой, всегда давал мудрые советы и ни разу не подвел вождя.

– Странная она потому, что из всей коалиции присутствовать и что-то решать будут лишь две делегации: наша и британская. Американский президент болен, и присутствовать в качестве наблюдателей со стороны Соединенных Штатов будет Аверелл Гарриман – специальный представитель президента США в СССР и Великобритании. Аверелл Гарриман и глава военной миссии США в Москве генерал-майор Джон Дин. Не считая, конечно, других сотрудников.

– Видимо, Великобритания воспользовалась болезнью президента США и решила уладить интересные для себя вопросы с нами за спиной американцев? – предположил Шелестов.

– Практически так оно и есть, – кивнул Берия. – Все правильно. На затравку брошен один из самых важных вопросов, волнующих американцев: будет ли Советский Союз участвовать в войне с Японией на стороне союзников. Они проворонили Перл-Харбор, они завязли в островных сражениях, а Япония все больше оккупирует континентальные районы Маньчжурии. Но Черчилль, играя роль преданного друга Страны Советов, продолжает играть свою игру. Великобритания никогда не откажется от колониальной политики. Поэтому самым важным вопросом будет разделение сфер влияния на Балканах, судьба Восточной Европы и прежде всего Польши. Черчилль будет держать в узде и подкармливать Польшу, которую сам же не раз называл гиеной Европы. Поэтому на конференции будут присутствовать и представители польского правительства в изгнании, но там же будут присутствовать и представители Польского комитета национального освобождения. А это демократические и коммунистические силы. И воспрепятствовать этому Черчилль не сумел.

– Задача группы, – заговорил Платов, – наблюдение за иностранными гостями. Вы будете непосредственно допущены до первого круга охраны, точнее, внутрь его. Ваша задача вовремя выявлять поползновения шпионов, добраться до секретных договоренностей, документации. Попыток оказывать давление, выуживания информации.

– Она очень важна для нас, эта конференция? – снова спросил Шелестов.

– Нет, – неожиданно ответил Берия. – Эта конференция нам не нужна. Договоренности между государствами мало что значат, потому что очень легко нарушаются. Достаточно придумать более или менее правдоподобное обвинение – и можно забрать назад данное слово, обещание дружбы. Для них конференция – способ прощупать нас, понять нашу мотивацию, наши намерения, оценить стремление добиваться своих целей и цену, которую мы готовы заплатить за достижение своих целей. Конференция нужна странам-участницам, чтобы прозондировать почву, добраться до секретов противника, понять их скрытые намерения. Именно противника, потому что Черчилль никогда не был другом нашей страны, несмотря на все его союзнические действия, несмотря на гуманистическую деятельность его жены, в том числе и на благо нашей страны. Черчилль никогда не называл предшествующие войны 1-й мировой, 2-й мировой. Он считает их одной «30-летней войной по переделу сфер влияния». Вот и конец всякому красивому словоизлиянию. Передел сфер влияния!

– Вы же понимаете, – добавил Платов, – что Запад хорошо знает, что, кроме нашей страны, никто победить гитлеровскую Германию не может. А зверь сорвался с цепи, и его надо вернуть в логово. А нашу страну нужно мотивировать на продолжение войны до конца. А значит, можно имитировать всестороннюю помощь. Западу нужна наша победа над Гитлером, но не нужно наше влияние на Европу. Западу нужна наша победа над Японией, но не нужно наше влияние на Восток континента.

Буторин поднял руку к шляпе, но так и не снял ее. Лиза стояла и смотрела на него своим взглядом испуганного котенка. Они провели сегодня замечательный вечер в театре, а потом, несмотря на протесты девушки, он затащил ее в ресторан, и они вкусно поели и выпили грузинского вина. Лиза хохотала и веселилась как девочка. Да, ей было двадцать восемь, но за всей своей внешней строгостью она была, по сути, все еще девочкой. И теперь он проводил ее до дома, а по дороге Лиза неудачно подвернула ногу. И Виктор на руках занес ее на второй этаж к ее квартире. И теперь он стоял в прихожей и смотрел на Лизу, понимая, что, сделай он шаг к продолжению их отношений, захотев остаться, она безропотно согласится и отдастся ему, стыдливо прикрывая лицо руками и пытаясь натянуть на свою грудь простыню. Наивная девочка, которая пытается устроить свою одинокую жизнь, оставшись один на один с огромным жестким миром, в котором все еще грохочет война.

– Лизонька, – тихо начал Буторин, но девушка сразу зашептала горячо, как в бреду:

– Виктор Алексеевич, вы не думайте ничего такого, если вы только захотите, я для вас…

– Лизонька, – с улыбкой перебил девушку Буторин, – ты обязательно перебинтуй ногу на ночь. Только туго перебинтуй. А вечер был замечательный! Спасибо тебе. И я захочу, обязательно захочу еще повторить его и сводить тебя на концерт и на выставку. Ты же целыми днями в буфете и ничего не видишь. Ты уже два года в Москве, а Москвы толком не видела и не знаешь ее.

– Да, – опустила пушистые ресницы Лиза, – вы правы.