Собираюсь взяться за дверную ручку, но вовремя спохватываюсь и натягиваю рукав на ладонь. Ну нафиг. Понятия не имею, кто сюда захаживает, а я где-то читала, что существуют такие ЗПП, что передаются через касания.

Открываю дверь. Внутри темновато, это ожидаемо, но все равно напрягает.

Над головой тренькает колокольчик. Я поднимаю голову и разглядываю этот колокольчик – член, болтающийся между яичек-бубенцов.

Да уж! Оригинально…

Вздыхаю.

Два часа, Настя!

Взгляд тут же упирается в вывеску прямо на входе «За каким х…ем вы сюда пришли?».

– Матерь Божья… – самопроизвольно шевелятся мои губы и, решив, что упоминать Божью матерь в подобном месте – кощунство, затыкаю себе рот.

Тем не менее, это же надо, как уместен здесь этот вопрос.

На полу красная ковровая дорожка, убегающая вперед, то есть вглубь салона. Разуваться, что ли, надо?

Стены черные.

Тусклые плафоны под потолком едва освещают этот подвал. Ставлю сотку, будучи уверенной, что тут ни раз кто-нибудь ломал ноги.

Интересно, такая мрачная обстановка должна вызывать какие-то эмоции, реакции, к чему-то побуждать? Лично мне пока хочется лишь обоссаться. От страха.

– Ну наконец-то! – взвизгивает непонятно откуда взявшаяся Анюта. – Ты где ходишь? Я уже опаздываю… – сетует она и хватает меня за руку.

Тянет вглубь салона.

К слову, в самом салоне гораздо светлее.

– Так, там касса, – инструктирует Анька, махнув рукой на тумбу, – это всё ты знаешь, сама за кассой стоишь. Вон там – подсобка и там же туалет, – указывает на шторку, за которой, судя по всему, и находится перечисленное. – Можешь там бросить верхнюю одежду. Такс… Что еще… – сестра задумывается. – А! Вспомнила! – она снимает с себя именной бейджик и вручает его мне. – Это на всякий случай.

– Какой случай? – взволнованно интересуюсь я. – Ты же сказала, сюда никто не придет.

– Да не придет, конечно! Но всякое же бывает, мало ли… – пожимает она плечами.

– Вот не надо мне твоего «мало ли», – фыркаю я и всё же креплю бейдж на рубашку.

– Ой, да не душни. Всё будет нормально, – заверяет сестра с оптимизмом, который я не разделяю. – Ну всё, осматривайся, ознакамливайся с товаром! Просвещайся, так сказать! А в качестве компенсации можешь выбрать себе что захочешь! Я оплачу! – хихикает Аня.

– Да Боже упаси, – морщусь я.

– А что? – оскорбляется Анюта. – Это естественно. А что естественно, как мы знаем, то не без оргазма! – хохочет она и уносится по коридору. – Я ушла! И кстати, входная дверь плохо закрывается, – голос сестры становится все отдаленнее и отдаленнее, – её нужно сначала на себя, потом от себя и два раза…

– Что-что два раза? – уточняю я, но вместо ответа слышу, как звякают яички-бубенчики.

Ну всё, вот я и осталась одна в царстве… членов.

Ладно…

Два. Часа. Да?

«Пф-ф-ф. Легко, Настя!» – пытаюсь себя подбодрить.

Обвожу взглядом стеклянные витрины вдоль чёрных стен, стараясь ни на одном товаре особо не задерживаться и не думать о практическом применении, к примеру, во-о-он того ядерно-розового резинового кулака. Или вот этой шипастой булавы…

Но это практически невозможно!

И, если что делают с кулаком, я еще смутно представляю, хоть и краснею при этом до состояния астраханского помидора, то булава ломает мой мозг окончательно.

Есть какой-то особый БДСМ для любителей средневековья?

Воображение тут же накидывает пару диких картинок. Зажимаю руками уши, будто мне их кто-то нашептывает. Нет. Стоп. Я не хочу это знать!

Да и вообще… Может, это всего лишь сувенирная продукция. Хотя не удивлюсь, если окажется, что завсегдатаи этого магазина способны найти практическое применение любому сувениру.

Кошусь на огромный фикус в углу с подозрением. Может, я просто и о нем чего-то не знаю?

«Ну, ты и ханжа!» – звучит в голове нараспев Анюткиным голосом. – «Тебе точно двадцать три, а не девяносто?».

Со вздохом признаю, что воображаемая Анюта в чем-то права.

Я действительно далека от этого эротического силиконового разнообразия всех цветов радуги. И, может быть, даже зря…

Мой скромный интимный опыт с бывшим парнем не предполагал никаких изысков, а скорее напоминал специфический спринтерский забег, где партнер уже, запыхавшись и вспотев, финишировал, а ты даже не стартовала.

Но Костик бы жутко обиделся, если бы я хотя бы намекнула на… Кошусь на симпатичного вибро-пингвинчика с желтой бабочкой и, порозовев от мысли, для чего его используют девушки, рвано вздыхаю.

Нет, он бы такого питомца точно не одобрил.

Костик вообще был очень мнительный и нервный. Любое замечание воспринимал как оскорбление. Начинал орать, стоило попытаться о чем-то серьезном поговорить. Например, о том, что он, не работая, занимал у меня деньги. Или сломал мне дверцу холодильника и так и не починил.  С ним приходилось за каждым словом следить.

Когда мне хватило решимости сказать, что мы расстаемся, он устроил пятичасовую истерику. Плакал и угрожал. Я до сих пор покрываюсь испариной, вспоминая. Потом еще пару месяцев ходил ко мне в кофейню и, усевшись на барный стул и потягивая одинарный американо, злобно и обиженно смотрел по сорок минут.

Это были самые ужасные минуты в течение всего рабочего дня, во время которых мне хотелось притвориться вторым капучинатором.

Слава Богу, что достаточно скоро жмотство Костика перекрыло обиду и страстное желание меня вернуть. Так что к нам в кофейню он ходить перестал, посчитав, наверное, сколько за два месяца потратил на американо.

Прогнав из головы мысли о недостойном бывшем, я делаю шажок к витрине с членами, твердо намереваясь расширить свои сексуальные горизонты.

Колени трусливо подкашиваются. Щеки начинают болезненно гореть, и жар с лица стремительно сползает на шею.

Сглатываю.

Так, и что тут у нас?

Кхм…

Ну-у-у… вот этот салатовый очень даже милый. Толстый, но не пугающий. Такой… По сравнению с жутким гигантским фиолетовым соседом, можно сказать, даже интеллигентный. Доброжелательный. Вон, как головка изогнута… будто кланяется. И… Ой, все. Сдаюсь!

Да, я ханжа. Я даже у Костика так и не рассмотрела – смущалась. Да и, честно сказать, особо не на что было смотреть.

Тряхнув головой, я миную витрину с членами всех возможных размеров и цветов, и захожу в подсобку. Здесь царит густой полумрак, пахнет пылью и картоном. Все завалено коробками, рисунки на которых смущают гораздо меньше, чем реальные образцы на витринах. В углу небольшой умывальник, у двери погребенная под куртками вешалка и маленький табурет.

Повесив сумку на вешалку, присаживаюсь на стул, упираюсь локтями в колени, подпираю одной ладонью щеку, в то время как второй рукой достаю из кармана телефон. Смахиваю блокировку. Залезаю в ленту соцсети, бездумно ее листая.

Да, именно так и именно здесь я планирую провести ближайшие два часа. Если, конечно, повезет.

Но мне не везет! Ведь буквально через минуту в глубине коридора хлопает металлическая дверь, а затем весело и тревожно начинают звенеть колокольчики – мужские бубенцы.

Глава 4.

Мысленно выругавшись на сестру, обещавшую, что никого не будет, я подскакиваю с табурета.

От чёрных стен коридора глухим эхом отлетает звук приближающихся тяжелых шагов.

Пригладив волосы, собранные в небрежный пучок, я выскальзываю из подсобки. У прилавка меня уже ждет мужчина лет тридцати пяти на вид.  Невысокий, но раскаченный до состояния идеального квадрата. На фоне раздутых плеч, обтянутых трещащей по швам толстовкой, его лысая голова кажется непропорционально маленькой, а стекла очков в стильной оправе пугающе бликуют в тусклом освещении салона. Дополняет картину черный непрозрачный пакет в его левой руке.

Страдальчески выдыхаю, ощущая, как потеют ладони. Если бы меня попросили описать маньяка, этот незнакомец вполне бы подошел.

А здесь есть тревожная кнопка? Шагнув к кассе и нацепив на лицо дежурную улыбку, шарю рукой под столешницей.

Кажется, нет…

– Ну здравствуй, Анечка… – тем времен недобро и многообещающе сипит мужик, смотря на меня сквозь бликующие очки.

Боже, он еще и сестру знает? Постоянный клиент? Или просто имя прочитал на бейдже? Непроизвольно его поправляю на груди.

– Здравствуйте, – настороженно лопочу.

– Догадываешься, зачем пришел? – с угрозой интересуется посетитель. Делает шаг, становясь впритык к прилавку, и подозрительно щурится. – Так побледнела, аж на себя не похожа. В прошлый раз веселая такая была, румяная… Значит, догадываешься, – делает вывод он.

А я только глазами хлопаю, отшатываясь от него.

– Нет, поясните, – слабым голосом предлагаю.

– А что тут пояснять? Жизнь мне испортила, профи херова! – вдруг зло выплевывает дядька и с размаху швыряет черный пакет на стол, заставляя меня подпрыгнуть от испуга на добрый метр. – На вот, забирай! Возврат оформляй!

– К-к-какой возврат? – кошусь на пакет как на ядовитую змею. – Мы возвраты не принимаем, – на автомате вспоминаю обрывки рассказов сестры о ее работе.

– Нет уж! Ты забери! – мужчина, стремительно принимающий бордовый оттенок, лезет в пакет и достает оттуда здоровенный, очень натуральный на вид член с двумя странными отростками по бокам – поменьше и побольше. – Забери-забери! Советчица! – размахивает бежевым агрегатом как мечом у моего носа. – Не переживай, я с мылом помыл!

Э-э-э, то есть он уже б/у?!

Мне становится дурно.

Отлетаю от прилавка, испугавшись, что в какой-то момент мне реально по носу этим членом прилетит.

– Н-не могу, – запальчиво тараторю, – не принимаем мы возврат! Вам должны были сказать! И при вас проверить все ли работает, так что извините… И уберите его, пожалуйста, от прилавка! Негигиенично же!

– Работает- работает, еще как работает! – басит мужик, совершенно меня не слушая. – Вот! – хмурясь, нажимает какую-то кнопочку под массивной резиновой мошонкой, и член, к моему ужасу, оживает, начиная напоминать заводящуюся электродрель. – Во-от, смотри, как работает! А какой ты там режим моей жене нахваливала? Этот, да?! – он жмет еще раз, и силиконовый монстр взвывает на тонких частотах, разгоняясь, а потом, вибрируя, и вовсе кружит по замысловатой дуге. – Молодец, Анечка! Нахвалила! Показала! Так показала, что мне Машка третью неделю не дает! Куда уж мне до такого! Возврат оформляй!

Выкрикнув это, мужик в сердцах запускает в меня жужжащим силиконовым фаллосом.

Ойкнув, в последний момент успеваю уклониться от интимного снаряда, который, врезавшись в стену, падает на пол и судорожно дергается у моих ног, как выброшенная на сушу рыба. Смотрю на несчастный орган с острой жалостью. Вот за что мужик так с ни в чем не повинным тружеником- аппаратом?!

А в следующую секунду до меня вдруг доходит – я ведь в подвале. Одна! И тревожной кнопки тут нет, да и кто ко мне успеет?!

Мамочки.

Как Анюта работает тут вообще?!

Мне становится по-настоящему страшно. Сглатываю кисловатую от липкой паники слюну, и сдержанно улыбаюсь возмущенному посетителю.

– Может, вам что-то другое приобрести? – ласково предлагаю. – Заинтересовать жену… Но такое, чтобы и самому… кхм… нравилось, – лепечу.

– Спасибо, хватит с меня экспериментов. Возврат оформляй, Анечка. Не надо мне тут зубы заговаривать. Двадцать восемь тысяч с тебя и компенсация, – цедит мужик, упираясь в прилавок кулаками.

Сколько?! У меня отвисает челюсть.

Кошусь на дергающийся на полу член совсем другим взглядом. Тоже мне, элитный агрегат… А я еще его жалела!

Затем перевожу беспомощный взор на покупателя. Пару тысяч я бы и сама ему заплатила, лишь бы ушел, но лишней тридцатки у меня нет.

– Не могу, ну правда не могу. Давайте я вам книгу жалоб дам, оставьте там свой номер. Может, директор наш передумает, – придумываю на ходу.

Дядька тяжело вздыхает, буравя меня налитыми кровью глазами.