– Точно. Прошлогодние поступки не должны просто так сойти им с рук.

– Алекс, – с легким упреком проговорил он. – Наше дело – защищать, а не раздавать наказания.

«Не обманывайся, – про себя возразила Алекс. – Наше дело – следить, чтобы детишки не наделали шума, а после убрали за собой».

– Им не следует проводить ритуалы, – произнесла она с неподдельной злостью в голосе. – Спокойно, как будто вообще ничего не случилось.

– Может, и нет, – вздохнул Ансельм. – Но этот стол – бесценный артефакт. К счастью, горн может вернуть его в прежнее состояние. Я ценю твое… чувство справедливости, но Доуз-то, по крайней мере, должна была вести себя более разумно.

– Доуз просто составила мне компанию. Я сообщила ей, что для ритуала нужен еще человек, но не вдавалась в детали.

– Я в это не верю. Она ведь не глупа, – возразил Ансельм, не сводя с Алекс пристального взгляда. – Что за заклятие ты использовала?

Он явно проверял ее, и, как обычно, она не поддалась на его уловку.

– Самодельное. Собрала отовсюду понемногу, – объявила Алекс. Ансельм поморщился, явно посчитав ее неумехой. Отлично, пусть и дальше так думает. Рано или поздно это может сыграть в ее пользу. – В одном из старых дневников «Леты» отыскала заклятие вонючей бомбы. Какой-то парень с ее помощью разыгрывал сокурсников.

– Вонючая бомба? Таков твой удар во имя справедливости?

– Ситуация вышла из-под контроля.

Покачав головой, Ансельм допил остатки виски.

– Подумать только, что за глупости мы вытворяем. Странно, что еще никто не пострадал.

– Я всего лишь следую великой традиции.

Ансельм даже не улыбнулся. В отличие от Дарлингтона или того же Сэндоу его не заботили тайны «Леты», он принимал их просто как данность.

– Повезло, что обошлось без жертв. – Майкл поставил стакан на столик и взглянул Алекс прямо в глаза. Она всеми силами старалась выглядеть невинной, но ей отчаянно не хватало практики. – Знаешь, у меня тут возникли кое-какие мысли. Рискну предположить, что ты сегодня вовсе не хотела ломать стол. Вы пытались открыть портал в ад и добраться до Дэниела Арлингтона.

А он не так уж и глуп. К сожалению.

– Интересные мысли, – отозвалась Алекс. – Но вы ошиблись.

– С чего ты взяла, что Дарлингтон в аду? Чистые догадки?

– Вы адвокат?

– Да.

– Типичная манера общения.

– Не считаю это оскорблением.

– И в мыслях не было. Если бы я хотела вас оскорбить, то назвала бы двумя фунтами дерьма в однофунтовой сумке. К примеру. – Алекс понимала, что не стоит давать волю гневу, но усталость и отчаяние брали над ней верх. Руководство «Леты» ясно дало понять, что не верит в теорию Алекс о местонахождении Дарлингтона, соответственно, не приемлет никаких героических попыток его спасти. Однако Ансельм, если и тревожился на этот счет, ничем не выказывал беспокойства, скорее выглядел безмерно усталым. – Мы обязаны хотя бы попытаться, ради Дарлингтона. Он не провалился бы туда, если бы не Сэндоу.

«Если бы не я».

– Провалился? – удивленно переспросил Ансельм. – По-твоему, ад – это большая яма где-то под канализационными трубами? И туда можно попасть, если просто копнуть поглубже?

– Я вовсе не это имела в виду, – пояснила Алекс, хотя перед глазами так и стояла нарисованная им картина. Ее не слишком тревожила логистика, техника открытия портала или условия его прохождения. Это дело Доуз. Алекс же отводилась роль пушечного ядра – как только Доуз поймет, куда навести ствол этой пушки.

– Не хочу быть жестоким, Алекс, но ты даже не осознаешь, какие проблемы мог повлечь за собой ваш поступок. И все ради чего? Возможности искупить вину? Ты даже не можешь как следует сформулировать свою теорию.

Дарлингтон бы смог – окажись он здесь. И Доуз справилась бы, если б поборола страх и заговорила в полный голос.

– Так найдите кого-то подходящего, кто вас сможет убедить. Я знаю, что он… – Она чуть не сказала «внизу». – Он не мертв. – «И, возможно, спокойно отдыхает в бальном зале «Черного вяза»».

– Ты потеряла друга и наставника. – В голубых глазах Ансельма читались спокойствие и доброта. – Можешь не верить, но я понимаю твои чувства. Однако ты намерена открыть дверь, которой вечно предназначено оставаться закрытой, и понятия не имеешь, что способно сквозь нее пройти.

Ну почему они никак не могут понять? Ведь есть незыблемые правила. Защищай своих. Плати по долгам. Только так – конечно, если хочешь жить правильно.

– Мы в долгу перед ним. – Она скрестила руки на груди.

– Его нет, Алекс, пора бы уже это принять. Даже если ты права, в том, кто выжил в аду, мало что осталось от прежнего Дарлингтона. Я ценю твою преданность, но, если еще раз выкинешь нечто подобное, вам с Памелой Доуз больше не будет места в «Лете».

Ансельм поднял пустой стакан, словно ожидал, что в нем еще остался виски, потом отставил в сторону и сложил руки на груди. Алекс видела – он размышляет, что еще сказать. Ансельму явно не терпелось уехать, вернуться в Нью-Йорк, к привычной жизни. Некоторые люди навсегда сохраняли внутреннюю связь с «Летой», охотились за магическими артефактами или писали диссертации по оккультизму, запирались в библиотеках или путешествовали по свету в поисках новой магии. Майкл Ансельм не относился к их числу. В нем не было неспешной, степенной учености, присущей декану Сэндоу, или жадного любопытства Дарлингтона. Он построил для себя обычную жизнь, опирающуюся на деньги и правила, выбрал юриспруденцию и устроился на работу, подразумевающую строгие костюмы и конкретные результаты.

– Услышь меня, Алекс, – второго шанса больше не будет.

Она услышала и осознала. Доуз лишится работы, Алекс потеряет стипендию. И все будет кончено.

– Я понимаю.

– Дай мне слово, что случившееся больше не повторится, мы все вернемся к привычной жизни, и ты, как заведено, продолжишь вечером по четвергам контролировать ритуалы. Знаю, ты не прошла должную подготовку, но у тебя есть Доуз и… находчивости тебе не занимать. Если что-то нужно, Мишель Аламеддин будет на связи и…

– Мы справимся. Вместе с Доуз.

– И больше никаких проблем, Алекс. Я не стану тебя прикрывать.

– Больше никаких проблем, – пообещала Алекс. – Поверьте мне.

Большая ложь далась ей так же легко, как и маленькая.

7

Алекс зря надеялась, что, выпроводив Ансельма, они с Доуз тут же смогут рвануть в «Черный вяз». Сам-то Майкл уехал, но соединил их со своим помощником, который поочередно обзванивал выпускников «Свитка и ключа» и руководителей «Леты», так что Алекс и Доуз приходилось вновь и вновь объяснять, что же произошло, и покаянно перед всеми извиняться.

– Это вредно для здоровья, – пробормотала Алекс, отключая звук. – Чем дольше я изображаю искренность, тем сильнее желание что-то сломать.

– Только не вздумай сказать это вслух, – пробурчала Доуз и с силой ткнула пальцем в кнопку – будто насаживала креветку на шампур. – Госпожа министр, я бы хотела обсудить причиненный сегодня ущерб…

Когда они покончили с бесконечной цепью извинений и в конце концов направились к старому «Мерседесу», припаркованному позади Il Bastone, уже минула полночь. Отчего-то Алекс ощущала странную неловкость; она сомневалась, что сейчас было разумно ехать в «Черный вяз» на машине Дарлингтона. Порой ее охватывало чувство, что он, перекинув сумку через плечо, непременно будет ждать их там, в конце длинной подъездной аллеи, потом скользнет на заднее сиденье, и они помчатся, все вперед и вперед, пока не заглохнет мотор или у автомобиля не вырастут крылья.

Доуз и в лучшие времена не слишком уверенно водила машину, сегодня же и вовсе боялась жать на газ – словно «Мерседес» мог загореться, если она разгонится свыше сорока миль в час.

В конце концов они все же добрались до каменных колонн, отмечавших вход в «Черный вяз».

Среди деревьев, еще покрытых по-летнему густой листвой, Алекс и Доуз не сразу разглядели дом и неприятно удивились, когда из темноты навстречу им выплыли кирпичные стены и фронтоны. В кухне горел свет – они сами поставили его на таймер.

– Смотри, – вдруг выдохнула Доуз.

Но Алекс и сама уже заметила. После того, как Сэндоу намеренно загубил ритуал по возвращению Дарлингтона домой, окна второго этажа заколотили досками. Сейчас сквозь щели между неплотно подогнанными планками пробивался слабый мерцающий янтарный свет.

Доуз, что есть силы вцепившаяся в руль – так, что побелели костяшки пальцев, – припарковала машину возле гаража.

– Возможно, это ничего не значит, – пробормотала она.

– Наверняка не значит, – подтвердила Алекс, с удовлетворением отметив, что голос прозвучал ровно. – Перестань душить руль и пошли.

Они вылезли из машины и, не сговариваясь, осторожно прикрыли за собой дверцы, подсознательно страшась потревожить нечто, возможно, ожидающее наверху. Разлившая в воздухе ночная прохлада явно намекала, что лето подошло к концу, уступая дорогу осени. Исчезли светлячки, стихли музыкальные напевы, обычно звучащие до поздней ночи, шумные посиделки на верандах плавно перетекли в дом.

Когда Алекс отперла кухонную дверь, из-за шкафов выскочил Космо и, жалобно мяукая, пронесся мимо них во двор, заставив Доуз отпрянуть в сторону.

– Господи, кошак! – выдохнула Алекс; казалось, бешено бьющееся сердце вполне может выскочить из грудной клетки.

Доуз крепко прижала к себе сумку, словно некий талисман.

– Ты видела его мех?

Казалось, кто-то до черноты подпалил белую шерсть Космо на одном боку. Кот все время попадал в неприятности, обзаводился новым шрамом или приходил домой весь в колючках, сжимая в челюстях несчастную убитую мышь. Алекс отчаянно хотелось придумать какое-нибудь оправдание его внешнему виду, но она не смогла выдавить ни слова.

Перед выходом из Il Bastone они заскочили в оружейную «Леты», где пополнили запасы соли и прихватили серебряные цепи, казавшиеся сейчас глупыми, бесполезными детскими игрушками, предметами из бабушкиных сказок.

Доуз застыла возле кухонной двери, словно бы за ней в самом деле скрывались врата в ад.

– Может, позвоним Мишель или…

– Ансельму? Ты в самом деле хочешь ему рассказать? А вдруг мы и впрямь вызвали какого-то монстра?

– Монстры не ведут себя так тихо.

– Может, это гигантская змея.

– Зачем ты это сказала?

– Да нет тут никакой змеи, – проговорила Алекс. – Может, здесь вообще ничего не случилось. Или… к примеру, проводку замкнуло.

– Я не чувствую запаха дыма.

Так откуда взялся тот мерцающий свет?

Не имеет значения. Окажись на их месте Дарлингтон, он не стал бы колебаться и нерешительно застывать на пороге. Возможно, подготовился бы лучше, но в конце концов поступил бы как истинный рыцарь и поднялся по лестнице. Защищай своих. Плати по долгам.

– Я пойду наверх, Доуз. Хочешь, оставайся здесь, я не обижусь, – искренне предложила Алекс.

Но Доуз все же пошла за ней следом.

Из ярко освещенной кухни они нырнули в темноту коридора. Приходя сюда, чтобы покормить Космо или забрать почту, Алекс никогда не заходила в другие комнаты «Черного вяза». Они казались слишком тихими и неподвижными, как разгромленная кем-то церковь.

– Алекс… – прошептала Доуз, замирая у подножия парадной лестницы.

– Я заметила.

Запах серы. Не такой удушливый, как в храмовом зале «Свитка и ключа», но легко и безошибочно узнаваемый.

Алекс ощутила, как по спине потекла струйка холодного пота.