Робби Кендалл в полосатых шортах и светло-синей рубашке поло ждал на ступеньках гробницы. Довольно длинные светлые волосы выдавали в нем серфера, но выглядели вполне прилично. Казалось, послеполуденная жара его ничуть не волновала; складывалось чувство, что Робби ни разу в жизни не потел.

– Привет, – нервно улыбаясь, поздоровался он. – Алекс? Или… э-э… мне звать тебя Вергилием?

Алекс ощутила, как напряглась рядом с ней Доуз. Памела не присутствовала рядом с Алекс во время двух первых ритуалов семестра и не слышала этого имени с момента исчезновения Дарлингтона.

– Точно, – подтвердила Алекс, тайком вытерла вспотевшие ладони и пожала ему руку. – Это Окулус. Памела Доуз.

– Круто. На что хотите взглянуть?

Алекс окинула Робби холодным взглядом.

– Просто дай мне ключи и подожди снаружи.

Робби заколебался. Его выбрали новым президентом братства, старшим по званию, и он стремился все делать правильно. Вообще-то, отличная черта.

– Я не знаю, можно ли…

Алекс бросила взгляд через плечо и понизила голос.

– Вот как ты хочешь начать год?

Робби удивленно приоткрыл рот.

– Я… Нет.

– Твои коллеги Замочники в прошлом году грубо наплевали на правила, из-за чего мы с Окулус чуть не поплатились жизнями. Два представителя «Леты». Повезло, что вас не лишили всех привилегий.

– Лишили привилегий? – спросил он таким тоном, как будто даже не задумывался о такой возможности и считал ее вовсе уж не реальной.

– Точно. Запретили проводить ритуалы – семестр или целый год. Я советовала проявить снисхождение, но… – Она пожала плечами. – Возможно, ошиблась.

– Нет-нет, конечно нет. – Робби загремел ключами. – Само собой, нет.

Алекс его почти пожалела. В прошлом семестре, во время инициации, Робби впервые ощутил вкус магии, взглянул на мир, лежащий по ту сторону Покрова. Ему обещали целый год безумных путешествий и тайн; он всеми силами будет цепляться за такую возможность.

За тяжелой дверью открылся замысловатый каменный вход, прохлада темного коридора стала долгожданным избавлением от жары. В прихожей Серый в полосатых брюках что-то радостно мурчал себе под нос, разглядывая стеклянную витрину, полную черно-белых фотографий. По контрасту с изящным внешним видом внутренняя обстановка гробницы «Свитка и ключа» казалась странно тяжелой, замысловатые мавританские арки лишь подчеркивали грубость камня. Создавалось чувство, что они попали в пещеру.

Пока Робби не передумал, Алекс выхватила ключи из рук парня.

– Пожалуйста, подожди снаружи.

На этот раз он не протестовал, просто напряженно проговорил:

– Конечно! Можете не торопиться.

Когда дверь закрылась, отрезая их от внешнего мира, Алекс ждала нотаций или, как минимум, неодобрительных взглядов. Однако Доуз всего лишь казалась задумчивой.

– Что скажешь? – спросила Алекс, шагая по коридору, ведущему в святилище.

Доуз пожала плечами, создавая ощущение, что на ней все еще надета одна из любимых толстовок.

– Ты говоришь как он.

Неужели Алекс и впрямь переняла манеру поведения Дарлингтона? Да, судя по всему. Всякий раз, когда она говорила от имени «Леты», в голосе появлялись присущие ему нотки – убежденность, уверенность в себе, осведомленность. У Алекс и близко не было таких качеств.

Она открыла дверь в ритуальный зал – огромную комнату в форме звезды в самом центре гробницы. В каждом из шести лучей стояли статуи рыцарей, посередине виднелся круглый стол. Впрочем, он выполнял здесь совсем другую роль – служил порталом, точкой перехода в то место, куда желаешь попасть. Или не желаешь – это уж как повезет.

Алекс провела рукой по змеящейся по краю надписи. «Властвуй над этой темной землей, чтобы освещать ее, и над этим мертвым миром, чтобы его оживлять». За этим столом когда-то стояла Тара, а после ее убили. Она была здесь незваной гостьей, как и Алекс.

– Думаешь, сработает? – поинтересовалась Алекс. – Нексус нестабилен. – Именно поэтому Замочники пользовались галлюциногенами и даже прибегли к помощи городской девчонки и ее парня, чтобы создать специальную смесь, помогающую открывать порталы и облегчающую переход в другие земли. – У нас ведь нет особой добавки Тары.

– Не знаю, – закусила губу Доуз. – Я… не представляю, чем ее можно заменить. Может, лучше подождать? Так будет правильно.

Стоя по бокам круглого стола, предположительно сделанного из досок того самого, за которым когда-то собирались рыцари короля Артура, они взглянули друг другу в глаза.

– Так будет правильно, – согласилась Алекс.

– Но мы на это не пойдем, верно?

Алекс покачала головой. С момента похорон Сэндоу прошло уже больше трех месяцев; именно тогда она поделилась теорией, что Дарлингтон не умер, а очутился где-то в аду, стал джентльменом-демоном, безмерно пугавшим мертвых и собравшихся за Покровом монстров. Однако ничто из прочитанного с тех пор Алекс и Доуз не подтверждало ее предположения. Возможно, они просто принимали желаемое за действительное – и все же рискнули попробовать найти способ с ним связаться.

Galaxias. Гэлакси. Крик, донесшийся с другой стороны Покрова. Каково ей будет снова стать ученицей? Опять превратиться в Данте?

Несколько месяцев они безуспешно искали подсказки, способные указать местонахождение Прохода. Возможно, этот ритуал тоже не даст результатов. И все же они обязаны были попытаться. Ансельм, как вечно занятой родитель, время от времени добросовестно проверял их из Нью-Йорка, но в целом оставлял вариться в собственном соку. Вряд ли новый Претор последует его примеру.

– Давай установим защиту, – проговорила Алекс.

Они с Доуз работали вместе, рисуя солью на полу узел Соломона – обычный круг здесь не годился. Ведь в теории они готовились открыть портал в ад – ну или, по крайней мере, в какой-нибудь его уголок. Если сейчас демон в Дарлингтоне возобладал над человеком, им вовсе не хотелось, чтобы он проник в кампус и начал резвиться здесь в компании приятелей из ада.

Алекс сверилась с изображением, скопированным из книги о сдерживании потусторонних сил. Все линии узла пересекались друг с другом, так что невозможно было понять, где начинался рисунок. Судя по всему, демоны любили игры и загадки; в случае чего узел займет их на время, необходимое, чтобы провести обряд изгнания или заковать в цепи из чистого серебра – как придется поступить с Дарлингтоном. По крайней мере, Алекс надеялась, что «Лета» не поскупилась и цепи, найденные ею в ящике в оружейной, и впрямь были серебряными. А вдруг сюда вновь попытается прорваться чудовище из ада? По сторонам света они положили драгоценные камни – аметист, сердолик, опал, турмалин; маленькие блестящие безделушки, чтобы связать монстра.

– Не очень-то похоже, – вздохнула Алекс. Доуз лишь сильнее закусила губу. – Все будет хорошо, – проговорила она, не веря собственным словам. – Что дальше?

В качестве дополнительной предосторожности, если вдруг что-то справится с защитой узла, они расчертили линиями соли пол в коридоре через каждые несколько футов. В соль для заключительной черты добавили собственной крови, и полоса приобрела бледно-коричневый оттенок. Последний рубеж обороны.

Доуз вытащила из сумки маленькую игрушечную трубу.

– Ты будешь этим вызывать Дарлингтона из ада? – недоверчиво спросила Алекс.

– У нас нет колоколов аврелианцев. К тому же в описании ритуала просто сказано «инструмент воздействия или извещатель». Ты принесла записку?

Во время неудавшегося ритуала, проведенного в новолуние в «Черном вязе», они использовали договор на покупку дома, который Дарлингтон подписывал решительно, с надеждой глядя в будущее. На этот раз ничего подобного они не отыскали и прихватили записку от Мишель Аламеддин, найденную в ящике письменного стола в спальне Вергилия в Доме «Леты». Всего несколько стихотворных строк и записка:

«В былые времена существовал монастырь, где производили настолько благородный арманьяк, что монахам пришлось сбежать в Италию после того, как Людовик Четырнадцатый пошутил: следовало бы убить их, чтобы защитить их секреты. Это последняя бутылка. Не пей на пустой желудок и не звони, если ты не умер. Удачи, Вергилий!»

Не так уж много – пара десятков слов и отыскавшаяся в шкафу бутылка бренди. Гораздо менее впечатляющая, чем представляла себе Алекс, тускло-зеленая, со старой неразборчивой этикеткой.

– Он не открывал ее, – с неодобрением заметила Доуз, когда Алекс поставила бутылку на пол в центре узла.

– Предлагаешь рыться в его ящике с нижним бельем? Это просто алкоголь.

– Подаренный не нам.

– Так мы не будем его пить, – фыркнула Алекс.

Впрочем, Доуз была права. Они не имели права красть вещи, предназначенные для Дарлингтона, дорогие его сердцу.

«Мы вернем его, и он нас простит, – сказала себе Алекс, достала из сумки небольшой бокал и наполнила его теплой жидкостью, оранжевой, как закатное солнце. – Он простит меня. За все».

– Вообще-то нам нужно четыре человека, – проговорила Доуз. – По одному на каждую сторону света.

Им многое следовало бы сделать – найти четверых, отыскать Проход, потратить больше времени и придумать что-то стоящее, а не проводить этот наспех сляпанный из обрывков сведений ритуал.

Но теперь, когда они оказались на краю обрыва, Алекс знала – Доуз вовсе не хотелось, чтобы ее уговаривали спуститься с уступа. Она предпочла бы сразу оказаться на другой стороне пропасти.

– Давай, – подбодрила ее Алекс. – Он нас ждет.

Доуз глубоко вздохнула, карие глаза подозрительно ярко блестели.

– Хорошо.

Она достала из кармана маленькую бутылочку с кунжутным маслом и начала смазывать им стол, водя пальцем по краю. Сперва она двигалась по часовой стрелке, затем против, при этом что-то напевая на арабском языке. Добравшись до начальной точки, она поймала взгляд Алекс и, окунув палец в масло, замкнула круг.

Стол, кажется, вовсе перестал существовать. У Алекс возникло чувство, что она смотрит сквозь него прямо в вечность. Сейчас была только середина дня, однако легкие облака, еще мгновение назад видимые сквозь стеклянное окно в крыше, сменились вдруг усеянным звездами ночным небом. У Алекс закружилась голова, и ей пришлось на миг закрыть глаза.

– Сожги ее, – велела Доуз. – И позови его.

Алекс чиркнула спичкой и поднесла записку к язычку пламени, потом бросила горящую бумагу в пустоту, образовавшуюся на месте стола. Казалось, она плавала в пустоте, постепенно съеживаясь по краям, но прежде чем записка распалась на части, Алекс бросила в огонь горсть железных опилок. Отрываясь от бумаги, слова начали подниматься в воздух.

Удачи

ты умер

– Отойди, – велела Доуз и поднесла трубу к губам.

Какой звук могла издать эта игрушка? Только нечто тонкое и дребезжащее. Однако по комнате разнесся, эхом отразившись от стен, гулкий рев, ликующий звук рога, призывающий всадников на охоту.

Вдалеке Алекс расслышала мягкий топот лап.

– Работает! – прошептала Доуз.

Подавшись вперед, они склонились над тем местом, где раньше находился стол. Доуз снова подула в трубу, откуда-то издалека до них донеслось эхо.

«Возвращайся домой, Дарлингтон, – мысленно позвала Алекс, подняла бокал с бренди и опрокинула его в бездну. – Возвращайся и выпей из этой особенной бутылки, подними тост. – В голове вдруг снова зазвучала та навязчивая мелодия, и она пропела: – Давай пойдем, пойдем со мной. Дай руку мне свою».

Топот усилился, вовсе не похожий теперь на мягкий шорох лап. Постепенно он становился все громче и громче.

Алекс обвела взглядом комнату, пытаясь понять, что происходит.

– Что-то не так.

Звук исходил откуда-то из темноты. Он раздавался снизу.

Каменный пол содрогнулся, Алекс ощущала нарастающий рокот даже сквозь подошвы ботинок. Из разверзшегося ничто пахнуло серой.

– Доуз, закрывай.

– Но…

– Закрой портал!

Теперь во тьме замерцали красные пятна; мгновение спустя Алекс осознала – это глаза.

– Доуз!