Но руководство СССР твердо настаивало на необходимости гласного и объективного суда, дабы урок истории стал еще нагляднее и поучительнее. Советскому Союзу нужен был не просто формальный, показной трибунал, который придал бы видимость законности расправе победителей над побежденными, а по-настоящему легитимный суд, решения которого опирались бы на международное право и сохранили на века незыблемый юридический и моральный авторитет. Как видим, оно оказалось гораздо дальновиднее и мудрее многих западных политиков, выступив за строгую юридическую процедуру наказания военных преступников.

Когда Черчилль пытался навязать Сталину свое мнение о бессудных расправах, тот твердо возразил: «Что бы ни произошло, на это должно быть… соответствующее судебное решение. Иначе люди скажут, что Черчилль, Рузвельт и Сталин просто отомстили своим политическим врагам!»

«Мы должны сделать так,– настаивал британский премьер на встрече со Сталиным в Кремле 9 октября 1944 г.,– чтобы даже нашим внукам не довелось увидеть, как поверженная Германия поднимается с колен!»

Сталин был в принципе не согласен с такой постановкой вопроса, он ответил Черчиллю так: «Слишком жесткие меры возбудят жажду мести».

Следует отметить, что еще в ходе войны в Советском Союзе состоялись первые в мире публичные процессы над нацистскими преступниками и их пособниками.

Первый процесс состоялся в июле 1943 г. в Краснодаре. В декабре того же года – в Харькове, где судили немецких офицеров, обвиненных в варварских казнях мирных граждан с применением «газенвагенов», или, как их называли в народе, душегубок.

Постепенно к идее суда подходили и западные союзники. В конечном счете советское руководство добилось своего. Но при этом, по мнению премьер-министра Великобритании Черчилля, суд над главными немецкими преступниками должен был стать политическим, а не юридическим актом. Президент США Рузвельт заявлял, что процедура не должна быть слишком уж юридически строгой и при всяких условиях на суд не должны быть допущены корреспонденты и фотографы.

Справедливости ради необходимо сказать, что, наряду с циничными предложениями о трибунале как о формальном прикрытии предрешенной смертной казни, некоторые представители антигитлеровской коалиции высказывали мысль о необходимости серьезного разбирательства и справедливых вердиктов. «Если мы просто хотим расстреливать немцев и избираем это своей политикой,– говорил американский судья Роберт Джексон (в будущем – главный обвинитель на Нюрнбергском процессе от США),– то пусть уж так и будет. Но тогда не прячьте это злодеяние под видом совершения правосудия. Если вы заранее решили в любом случае казнить человека, то тогда и в суде над ним нет никакой необходимости…»

К началу 1945 года мировая война вступила в свою завершающую фазу. Красная армия уже подступала к Берлину, что естественно не могло не беспокоить наших союзников. Ибо речь уже шла о послевоенном разделе сфер влияния в Европе. И эти вопросы были обсуждены 4—11 февраля 1945 года в Крыму. Именно там состоялась вторая по счёту многосторонняя встреча лидеров трёх стран – СССР, США и Великобритании. Она прошла в Ливадийском дворце в 3 километрах от Ялты и вошла в историю как Ялтинская (Крымская) конференция союзных держав. Делегацию СССР возглавлял Иосиф Сталин, делегацию США – Франклин Рузвельт, делегацию Великобритании – Уинстон Черчилль.

Фактически на Ялтинской конференции были заложены основы современного международного права и принципы суверенного равенства всех государств, а также принципа «трёх Д» – денацификации, демилитаризации и демократизации. Конференция также определила мироустройство планеты на многие десятилетия.

«Большая тройка» в лице Сталина, Рузвельта и Черчилля в Ялте окончательно определилась с созданием новой Лиги Наций. В Тегеране, Ялте и на переговорах в Думбартон-Оксе была концептуально оформлена идея создания Организации Объединённых Наций (ООН).

Именно на этих встречах или, как их называют, «конференциях победителей» были разработаны основные принципы деятельности ООН при решении кардинальных вопросов обеспечения мира. Был отформатирован и приведен в действие «принцип единогласия великих держав» – постоянных членов Совета Безопасности, имеющих право вето.

Достигнутые в Ялте договоренности стали краеугольным камнем стабильности международной системы вплоть до развала СССР. Ялтинскую конференцию смело можно назвать прологом будущего Суда народов.

С 17 июля по 2 августа 1945 г. в Потсдаме, в непосредственной близости от Берлина прошла Потсдамская (Берлинская) конференция лидеров «большой тройки». Это была их последняя официальная встреча. В ней участвовали от СССР – И. Сталин, от США – Г. Трумэн, от Великобритании – У. Черчилль (до 25 июля) и К. Эттли (с 28 июля). Постдамская состоялась после разгрома гитлеровской Германии. На ней решались проблемы послевоенного устройства Европы. Там были приняты официальные обязательства – судить виновных. В итоговом документе отмечалось, что на ведущихся в Лондоне переговорах будет выработано согласованное мнение по этой проблеме и установлен конкретный срок начала процесса.

Не секрет, что при работе над Уставом Международного военного трибунала возникали споры. Ведь главные партнеры по антигитлеровской коалиции имели разные правовые системы (англосаксонская, континентальная и социалистическая). В каждой стране существовали свои правовые традиции, действовали существенно различающиеся, особенно в процессуальном плане, системы национального законодательства.

Несмотря на наличие существенных трудностей, юристы четырех держав-победительниц нашли взаимоприемлемые решения и сформировали уникальный процессуальный инструментарий, который оказался действенным.

8 августа 1945 г., через три месяца после Победы над фашистской Германией, правительства СССР, США, Великобритании и Франции учредили Международный военный трибунал. Он стал первым в истории цивилизации опытом осуждения преступлений государственного масштаба – правящего режима, его карательных институтов, высших политических и военных деятелей. Это решение вызвало одобрительный отклик во всем мире: надо было дать суровый урок авторам и исполнителям людоедских планов мирового господства, массового террора и убийств, зловещих идей расового превосходства, геноцида, чудовищных разрушений, ограбления огромных территорий. В дальнейшем к соглашению официально присоединились еще 19 государств, и трибунал стал с полным правом называться Судом народов.

В принятом в Лондоне Уставе Международного военного трибунала была юридически установлена ответственность тех, кто формировал, направлял и реализовывал политику войны как источника ненависти и массовых злодеяний. При этом криминализация агрессии как тягчайшего международного преступления обрела прочную международно-правовую базу.

Процесс начался 20 ноября. Важной чертой Нюрнбергского трибунала явилось обеспечение необходимых процессуальных гарантий для подсудимых. Обвиняемые имели право защищаться лично или при помощи адвоката, представлять доказательства в свою защиту, давать объяснения, допрашивать свидетелей…

В частности, подсудимым предоставили защитников из немцев, которым платили хорошие по тем временам деньги. Они располагали услугами 27 адвокатов (причем многие из них были в прошлом членами нацистской партии), защитникам помогали 54 ассистента-юриста и 67 секретарей. Подсудимые имели возможность знакомиться со всеми документами, которые представлялись на процессе, причем в переводе на немецкий язык. Все они понимали, что говорится на процессе: был организован синхронный перевод на четыре языка – английский, французский, русский и немецкий. Подсудимые могли представлять свидетелей. Причем количество свидетелей со стороны защиты подсудимых было в два раза больше, чем со стороны обвинения. В целом на защиту было потрачено в три раза больше времени, чем на обвинение. Достаточно сказать, например, что один только Геринг, которого все называли «наци № 2», выступал на процессе почти два дня.

В зале суда и на местах были допрошены сотни свидетелей, рассмотрены тысячи документов, фотографий, просмотрены документальные фильмы, кинохроника. Достоверность и убедительность этой базы не вызывали сомнений. Стенограммы Нюрнбергского процесса составили почти 40 томов, содержащих 16 тысяч страниц. Заседания записывались на магнитную пленку и диски.

Нюрнбергский процесс был гласным в самом широком смысле этого слова. Все 403 заседания были открытыми. В зал суда было выдано 60 тысяч пропусков, и часть из них получили немцы. Печать, радио, кино дали возможность миллионам людей во всем мире следить за ходом процесса. Именно для этой цели представителям средств массовой информации была отведена бóльшая часть мест в зале заседаний – 250 из 350.

Словом, Нюрнбергский процесс был действительно судом, а не политическим судилищем победителей над побежденными.

Нельзя не отметить, что советская делегация проделала огромную работу по подготовке к судебному процессу. Необходимо было привести в порядок огромное количество материалов и документов Чрезвычайной государственной комиссии. Требовалось также подготовить для использования на процессе трофейные документы, захваченные советскими войсками. С этой целью в Нюрнберг была направлена группа работников прокуратуры для отбора материалов, которые могли быть использованы нашими обвинителями, а также для предварительного допроса обвиняемых и свидетелей.

Для предварительного допроса обвиняемых и свидетелей, а также для надлежащего оформления доказательств, представляемых трибуналу, в советской миссии были организованы документальная и следственная части.

Государственные обвинители от Советского Союза представляли доказательства, касающиеся преступлений, совершенных не только против СССР, но и против Чехословакии, Польши, Югославии, Греции, а также преднамеренного убийства 50 пленных офицеров британского воздушного флота, бежавших в марте 1944 г. из лагеря в Сагане (их расстреляли после поимки по прямому приказу Гитлера).

В соответствии с решением, принятым на заседании Комитета обвинителей, советские обвинители допрашивали в суде 15 из 19 подсудимых.

Немало споров между союзниками возникло при подготовке приговора. Примером может служить дискуссия по вопросу об отношении трибунала к общему плану или заговору руководителей Германии.

Представитель Франции А. Д. де Вабр и его заместитель Р. Фалько не находили признаков ни того ни другого. К такой же оценке склонялся американский судья Ф. Биддл, считавший, что до Нюрнбергского процесса понятия «заговор» в международном праве не было.

Представители СССР приводили довод за доводом в пользу того, что общий план, или заговор, реально существовал, вызвал тяжелейшие последствия и ему нужно дать соответствующую оценку. Англичанин Н. Биркетт занимал такую же позицию и доказывал, что признание наличия общего плана, или заговора, является принципиальным для трибунала, иначе процесс над нацизмом, нацистской партией и государством превратится в суд над горсткой конкретных персон.

В результате был достигнут компромисс. Трибунал признал наличие общего плана, или заговора, в подготовке и развязывании агрессивных войн, но не в совершении военных преступлений и преступлений против человечности.

Приговоры отдельным осужденным также рождались в столкновении мнений. В некоторых работах отмечается жесткость советских судей, которые якобы выступали за повешение всех. На самом деле смертной казни для всех требовал главный обвинитель от СССР Р. А. Руденко, однако советские судьи были немного другого мнения, они более дифференцированно подходили к назначению наказания подсудимым.

Суд не был скорой расправой над поверженным врагом.