Но я отмахиваюсь от него и вновь склоняюсь к сейфу. Высокий ворот топа натирает шею, волосы лезут в лицо, но я присматриваюсь к мелким потертостям на металле и мечтаю вычислить, в каком положении находился замок чаще всего. Почему я не могу видеть ауру вещей? Следы? Что-нибудь полезное?

Да ну его в задницу. Может, и впрямь бросить зажигалку на дорогой ковер и пропади оно все пропадом? Я шумно выдыхаю, а полицейская сирена на улице становится все громче. Кажется, будто копы собираются прямо под небоскребом, куда мы с Терри забрались.

Неужели кто-то решил устроить на Бакстера облаву? Никак он перешел дорогу кому-нибудь из банд? Пожалуйста, пусть это будет Змей. Пусть размажет Бакстера, как таракана, и сожрет на обед. Он ведь этим и занимается: уничтожает тех, кто ему не по душе, и помогает взойти тем, кто привлек его внимание.

Змей – настоящий король Майами. Всего Майами, а не поганых трущоб вроде Либерти-Сити, – и только сумасшедший решится перейти ему дорогу. Все знают, что Змей – меченый, и из тех, кому достались нормальные способности. Ему даже пистолет не нужен, чтобы кого-то прикончить.

– Алекс, я серьезно, валим отсюда, камеры включились, – говорит Терри куда громче и тянет меня за собой, несмотря на сопротивление. – У нас в лучшем случае пять минут, если на балконе уже не собрались прихвостни Бакстера. И если веревки там нет…

– Придется сигануть вниз, – нервно посмеиваюсь я в ответ, а в голове вовсю прокручиваются десятки неутешительных сценариев.

От нас с Терри останется мокрое место, и все из-за того, что я не подготовилась как следует. Поверила в себя, да?

Мы мчимся вниз по кованой лестнице, едва не сшибаем высокие уродливые статуи. Я в последний раз оглядываюсь на картины, на широкую кровать посреди спальни и подмечаю мелкие красные огоньки камер. Твою мать, не такой Бакстер и придурок. Наверняка на сейфе была дополнительная защита. Стоило только его тронуть, как все это дерьмо и началось.

Хочется хотя бы на ковер ему плюнуть, но я вылетаю на балкон вслед за Терри и бросаюсь вниз по толстой веревке. Перчатки не спасают от противного трения, а ветер беспощадно треплет волосы и забирается под одежду. Здесь, наверху, куда холоднее, чем на первых этажах. Но чего я хотела? Сама заварила эту кашу, теперь придется терпеть.

И я терплю, плотно сжав зубы, а сердце гулко стучит в груди. Если из-за меня попадется Терри, я не переживу: он, в отличие от меня, всегда был послушным мальчиком. Если это можно так назвать, учитывая, что он обчищал карточки или химичил с криптовалютой для Гарольда. Я в это никогда не лезла.

Мне просто нравилось пьянящее чувство опасности: влезть в дом какого-нибудь напыщенного ублюдка, чтобы поживиться как следует. Кого-то вроде Бакстера, например. Влезть и обчистить его, зная, что в любой момент могут заявиться копы или кто-нибудь похуже; что меня могут застрелить, не дав и слова вставить. Или сжечь.

Даже сейчас я чувствую, как бьет в голову адреналин, и хочется посильнее раскачаться на веревке и влететь в окно чьего-то дома, разбив его вдребезги. Однако я не поддаюсь этому дурацкому желанию и спускаюсь вместе с Терри на балкон квартиры пятью этажами ниже. Вместе мы забегаем в комнату и проносимся вдоль гостиной и коридора, выходим через парадную дверь и выскакиваем на пожарную лестницу.

Дыхание сбивается, легкие обжигает болью, но остановиться – значит попасться не копам, а людям Бакстера. Полицию наверняка вызвал кто-нибудь из жителей соседнего дома, когда увидел веревки на балконе, я ни на мгновение не поверю, что Бакстер связал бы защиту своего пентхауса с копами. Разве что он и им денег отваливает.

Но у пожарного входа нас не встречают бравые ребята из Отбросов, а у парадного толпятся только полицейские и любопытные горожане – от подростков в мешковатой одежде до одетых с иголочки дамочек в изысканных платьях. Кто только ни живет в Коконат-Гроув.

– Пошевеливайся!

Кажется, будто мы с другом вдруг поменялись местами. И вот уже он поторапливает меня и тащит за собой, как бесполезный балласт. Неподалеку, у поворота на трассу, нас ждет до боли знакомый болотный пикап почившего папочки Терри. И что, вот так запросто мы вернемся в родную каморку в Овертауне и сделаем вид, что ничего не было?

Нас засекли камеры, и Бакстер достанет нас, если мы не уедем из города до завтрашнего утра. Расставит своих людей на выездах из Майами и в аэропортах, прикроет даже частный, которым пользуются только богачи вне закона да контрабандисты.

Паника медленно, но верно накрывает меня, стоит адреналину отступить.

Нам, мать его, конец. И в этом лишь моя вина.

– Пристегнись, Терри, – говорю я, когда сажусь за руль. – И не говори мне, что я облажалась. Я и без тебя знаю.

Коконат-Гроув вскоре остается позади, мимо проносятся лишь неясные огни ночного Майами, а в голове бьется одна-единственная мысль: решившись сделать ход против Бакстера спустя три года, я подставила не только себя и лучшего друга, но и людей в Овертауне, что приютили меня после пожара.

На газ я давлю с такой силой, что нам сильно повезет, если мы не влетим в чью-нибудь машину по пути. Или не заработаем здоровенный штраф за превышение скорости. И мысль о том, чтобы нарушить закон и сдаться копам добровольно, впервые не кажется мне глупой или сумасшедшей.

Глава 3
Алекс

В Овертауне этой ночью на удивление тихо. Не звучит вокруг приглушенная музыка, не возятся на улице ребята и не бродят туда-сюда отморозки из местной банды. Все спрятались по домам, стоило только прозвучать шепоткам о том, что Бакстер из Отбросов положил глаз на наше уютное гнездышко. И все почему? Из-за одной глупой девчонки.

Я и впрямь чувствую себя хуже некуда, сжавшись в комок в темному углу небольшой комнатушки. Стены нависают надо мной и грозятся в любой момент сомкнуться и перемолоть меня в труху, а из-за стен словно то и дело доносятся осуждающие возгласы. Ребята три шкуры с меня спустят еще раньше, чем сюда явятся Отбросы Бакстера.

Почему они сейчас-то молчат? Мы с Терри вернулись домой полтора часа назад, однако за это время никто и слова не проронил, только сверкнул глазами старый Гарольд. Всегда он обо всем узнает первым. А может, у меня все на лице было написано – в Овертаун я приехала белая как мел, отчего голубые глаза наверняка сильнее выделялись на лице, а крашеные волосы казались ярче. Да и Терри выглядел не лучше: короткие рыжие пряди топорщились во все стороны, а выражение у него было такое скорбное, будто он собирался прикончить и похоронить меня за ближайшим домом.

Но мы всего лишь забрались в свою каморку, где даже обоев-то на стенах нет и вечно воняет краской, и разошлись по углам. Терри бесконечно щелкал пальцами по экрану мобильного, шумно дышал, но помалкивал. И помалкивает до сих пор. Я время от времени оборачиваюсь на него, но вижу лишь широкую спину под потертой курткой из темной джинсы.

Нужно взять себя в руки и валить, пусть даже придется тащиться в другой город пешком. Да что уж там, я готова и до соседнего штата дойти, если это поможет, но кто меня выпустит? Бакстер знает, что я была у него в пентхаусе. Мать его, да он и меня знает. Наверняка не забыл за эти несколько лет соплю, которую намеревался продать хрен знает кому.

Мне тогда было семнадцать, однако я не уверена, что отлично помню тот день. Во снах ко мне то и дело являются запахи гари и паленой плоти, а наяву старый пожар представляется чем-то далеким. Четко проступают лишь паскудное лицо Бакстера, его кривая ухмылка и чья-то высокая фигура на фоне, шелестящий голос и серые глаза.

Глаза, каких я и не видела-то никогда.

С улицы доносятся грохот и пронзительный женский крик, и мы с Терри одновременно вскакиваем на ноги. Я хватаюсь за биту, а он крепко стискивает руки в кулаки, поблескивая кастетом. Если в Овертаун заявились с пушками, то грош цена нашему оружию – мы и замахнуться-то не успеем, прежде чем нам пустят пулю в лоб.

Пусть это будут всего лишь местные разборки, ну пожалуйста. Но стены нашей каморки тонкие, и через них отлично слышно, что происходит снаружи.

– Послушай, Отбросы ничего не имеют против ваших ребят, – грубовато говорит какой-то мужик. Судя по голосу, терпение его на пределе, и церемониться он не намерен. – Скажите, где девчонка и ее мелкий прихвостень, и никто не пострадает. Ну? Босс даже приплатит особо разговорчивым. Вы знаете, Отбросы не остаются в долгу.

– У нас тут девчонок как дерьма, – хрипло цедит старый Гарольд в ответ. Я готова поставить все оставшиеся деньги, что он сплюнул под ноги уроду из Отбросов. Словно любопытный ребенок, я украдкой выглядываю из окна и замечаю Гарольда – хозяина нашего небольшого района – рядом с лысым темнокожим амбалом. – Одну из них ты схватил за руку, но что-то я не помню, чтобы она соглашалась с тобой знакомиться. Так что либо уточни, кто тебе нужен, а я уж там подумаю, что с вами делать, либо проваливай. Мы с Бакстером давно уже договорились, пусть не тянет свои загребущие руки в Овертаун. Сколько бы денег он ни сделал в последние годы, сюда ему дорога заказана.

– А ты никак сильным себя почувствовал, старик? – хохочет амбал и делает шаг в сторону от съежившейся позади него девушки.

Это же Шерил! Я знаю ее с тех самых пор, как перебралась в Овертаун. Выпучив глаза то ли от страха, то ли от возмущения, Шерил качает головой и убегает вверх по дороге.

– Да уж посильнее твоего буду. – А Гарольду будто и наплевать, знай себе стоит, скрестив руки на груди, и нетерпеливо топает носком ботинка по асфальту в щербинах. – Кого вы ищите?

– Алекс Нотт, старик. Уж ты-то наверняка знаешь выскочку: лет двадцати, красит волосы как попугай, лезет, куда не надо. Таскает с собой дружка, между прочим, талантливого. Так что, помнишь такую?

Твою ж мать. Всего пара часов, а Бакстер уже прислал за нами в Овертаун, а значит, нечего и думать о том, чтобы в ближайшие недели свалить из Майами куда подальше, разве что обходными путями. Но и там, скорее всего, будут поджидать его прихвостни.

Бакстер терпеть не может, когда кто-то разевает рот на его добро. А я намеревалась обокрасть святая святых – его поганый сейф. Лишь сейчас до меня дошло, что наверняка ничерта он там не хранит: деньги отмывает через какой-нибудь легальный бизнес или держит в банке, а в сейфе лежат максимум драгоценности.

Или трусы его подружек. Я нервно хихикаю себе под нос. Блядь, да в какое дерьмо я ввязалась? Могла бы просто подождать, натаскать денег по мелочи и нанять кого-нибудь, чтобы Бакстера прикончили. Кем я себя возомнила, супергероиней?

Аура амбала из Отбросов переливается грязно-коричневым цветом, а вокруг Гарольда клубится бледно-розовая энергия. Вот и все мои суперсилы. Ими разве что детей в младшей школе развлекать.

– Алекс жила здесь пару лет, да. И что с того? – лениво тянет Гарольд и пожимает плечами. – Помнится, Бакстер был не особенно-то рад ей в Либерти-Сити.

– Брось играть в благородство, старик. Выдашь девчонку, и мы сюда больше не сунемся, а будешь выпендриваться, и пострадает не только брюнетка. Видал, как быстро она свалила? Сам сказал, что девчонок у вас тут как дерьма. И мы дотянемся до каждой.

– А ты не заигрался, парень? Передай Бакстеру, что у него яиц не хватит лезть на мою территорию. Теперь проваливай и прихвати с собой дружков, которые ждут тебя в паре домов отсюда. Алекс не в Овертауне, и если она перешла дорогу вашему боссу, то ищите ее хоть по всему Майами, но ко мне не суйтесь.

Или хочешь, чтобы с этим потом разбирался Змей?

Гарольд гаденько ухмыляется и достает из кармана помятую пачку сигарет, зажимает одну из них между зубами и прикуривает. Облачко табачного дыма затягивает и без того тонущую в полумраке улицу, но я все еще четко вижу силуэты. И слышу, как часто и шумно дышит Терри по правую руку от меня.