Элен Блио: Ты мне никто

Глава 1

– Отпустите, что вы делаете! Перестаньте!

– Отвали, а?

– Помогите, кто-нибудь!

Чёрт… долбанные наушники как всегда невовремя выпадают из ушей. Или это у меня уши не правильные? Или все-таки вовремя? Если там реально нужна помощь?

– Пожалуйста, ну хватит! Господи, кто-нибудь, помогите!

Пробежку, увы, придется прервать.

Не могу же я пройти, вернее, пробежать мимо? Кто-то таким милым, ангельским голосочком зовёт на помощь. И помощь, реал, нужна – это я чувствую.

Бывает у меня иногда. Когда я знаю. Реал ЗНАЮ. Что вот именно сейчас мне надо свернуть с дорожки, вклиниться в кусты, появиться неожиданно и спасти бедного ягненка, который за каким-то хреном потащился в парк вечером.

Сам над собой ржу. Ягнёнка!

Сентиментальный Коршун.

Ладно, к хренам, какую-то девчонку обижают, и кто бы там она ни была, но ей надо помочь.

Первое, чему меня в жизни отец научил – девчонок обижать нельзя. И я не я, если я это правило нарушу.

Полминуты и я уже на поляне. Еще довольно светло, так что происходящее, вижу отлично.

Три малолетних бугая держат собаку. В метре от них на земле сидит девчонка. Девушка. И ревет. И пытается опять звать на помощь.

– Эй, пацаны, чего шумим?

Голос у меня громкий, и низкий. Пугающий.

Правда, напугал я пока, только девчонку. Поэтому ей я ободряюще подмигиваю, потом делаю шаг к мучителям.

Твою ж… шавка облезлая, тощая, на такую взглянуть больно, а они…

– Помогите, пожалуйста, они её хотят…

Вижу я, что они хотят.

– Отпустили собаку, резво, а то я сейчас с вами сделаю то, что вы с ней собирались.

– Попробуй, – нагло ухмыляется один из живодеров, высокий дрищ.

– Не надо пробовать, надо делать. – не так часто я цитирую великого Йоду, но изречением этим руководствуюсь всегда.

Поэтому раз, два, три… Три удара. И трое корчатся на земле.

Да, я отдаю себе отчет в том, что они меня на пару-тройку лет моложе, и вырубить их особенно ничего не стоило, но все-равно приосаниваюсь.

Рисуюсь, блин, перед куколкой, что ли?

Один из парней пытается встать.

– Еще хочешь? Полежи лучше, отдохни.

Больше они не пытаются ответить. Перевожу взгляд на ягненка. Похожа ведь, правда. Глазищи огромные, маленькая, губы…губы красивые и дрожат.

– Собаку забирай и пошли, провожу.

Стоит, трясется. Вот блин…

Отвязываю собаку, тяну за собой на веревке, девчонку тоже хватаю за локоть, вывожу обеих на дорожку, где закончилась моя обычная вечерняя пробежка. Торможу под фонарем – сумерки уже спустились.

– Ну, что? Проводить вас? – киваю на трясущуюся у её стройных ног шавку.

– Это не моя собака…

– Да? А чего заступалась тогда?

Смотрю удивленно, разглядываю её пытаясь вспомнить – где видел. Что-то очень знакомое.

– А как? Она у них что-то стащила, кажется шаурму, они за ней. Один пнул. Я сразу попросила не трогать. Сказала даже, что деньги им отдам за еду… А они её… – носом хлюпает.

– Не реви, нормально все.

– Спасибо тебе, Стас…

Ого! Мы знакомы?

– Пожалуйста… – чёрт, неловко. Откуда? Я её точняк не знаю. Не встречались сто пудов, я бы запомнил. Такие губы я бы не пропустил.

И ноги. Она невысокого роста. Обычно я на таких не обращаю внимания, сам длинный и люблю тоже, чтобы девочка была высокая, а тут…

Кроха.

– Я пойду?

– Куда? То есть… прости я… ты меня по имени назвала, а я… мы знакомы?

– Я учусь десятом «А», ну то есть уже в одиннадцатом. Новенькая, только весной переехала. Меня зовут Селена.

– Стас. Ах да, ты в курсе. Селена, красивое имя.

И имя. И сама. Дурак ты, Коршун. Надо присматриваться к девочкам, ниже метр семидесяти. Они оказывается просто огнище бывают.

– Провожу?

– Не стоит, мы и так тебя отвлекли.

По шуму, доносящемуся из кустов, понимаю – малолетние живодеры решили выползать. Вижу, как Селена, снова дрожит, плечами передергивает.

– Не бойся. Пойдем.

– Не нужно, я сама дойду. Тут не так далеко.

– А если я хочу проводить понравившуюся мне девушку?

Вскидывает глаза изумленно.

Какого они у неё цвета? Синие? Нет. Серые? Не могу понять.

Что-то сильно толкает в грудь, резко сжимает, разрядом проносится, пробивая. Охренеть как. Остро.

Сердце на повышенных оборотах, словно я-таки пробежал положенные километры, причем в режиме интервальной тренировки с ускорением.

– Можно? – говорю, не узнавая свой хриплый голос.

Мне кажется, но я не уверен, в сумерках, стоя под ярким фонарём, не могу поручиться за это, но по ходу она краснеет.

– Можно…

Глава 2

Пару раз смотрел дебильные молодежные фильмы. Там парень знакомится с девушкой, и вот уже через пять минут они идут, держась за руки, оживленно беседуя, смеясь, чувствуя себя раскованно и свободно.

Я чувствую себя так, словно мне в одном месте молнией защемило. Ноги еле передвигаю. В висках долбит. Во рту – словно песчаная буря прошла.

Двух слов связать не могу.

Куда ты делся, мой Бог флирта, всегда помогающий? Да я в любых компаниях всегда сразу в доску свой. Да мне даже Тор говорит, что я любого уболтаю. Вотаф… Чё-ё-рт…

И чем дольше мы идём, тем более тупо начинать что-то говорить.

– Прости… уже недалеко. Сейчас.

Вот же… От этого нелегче! Сейчас дойдем до её дома и что? И всё? Вообще без вариантов? Хотя, почему без? Можно прийти завтра, и…

Ага-ага, Стас! Прийти с утра и караулить у подъезда, зашибись! Хотя… да нет, норм идея. Я бы так и сделал.

– Стас, а ты… тебе не нужна собака?

– Такая? Нет… – о, чёрт… эпик фейл! Это прям точняк. – Прости, но… моя маман точно будет против.

– Вот и моя. Нет, она у меня не против животных. Просто… Мне домой никак нельзя. У меня старший брат, он… у него ДЦП, и в общем, надо постоянно заниматься.

– ДЦП? Это же… детское что-то?

– Детский церебральный паралич. Это навсегда. Ну, на всю жизнь.

– А…ясно. – на самом деле ничего не ясно, но я рад, что мы с ней хоть о чём-то говорим.

– Он… Знаешь, он потрясающий! Глеб, он очень умный, у него так голова варит! Он за меня всю геометрию и физику решает, и объясняет, чтобы я могу в школе сама. И вообще, он учится на… ну, на «айтишника», и сейчас уже у него есть работа. Но просто… Он не ходит, почти. У него проблемы с руками, и…

– Как Стивен Хокинг? – почему-то в голове сразу образ ученого, прикованного к коляске.

– Нет, у Хокинга другая болезнь была. И Глеб выглядит лучше. Он вообще симпатичный очень. И, знаешь ты… прости… вы с ним даже чем-то похожи.

Ну, круто, наверное, быть похожим на больного парня.

– Ой, извини, я… я не хотела тебя обидеть. Мой брат красивый на самом деле, как ты…

И опять ей на кожу словно клюквенного морса плеснули.

– Спасибо.

– Извини…

– Много извиняешься.

Молчит. Обиделась?

– Теперь моя очередь сказать прости?

– Я не обиделась, просто… думаю, что делать с собакой. Может всё-таки попробовать домой?

– Слушай, ну… она явно не домашняя, дворовая. Привыкла жить на улице.

– Я понимаю. Но она так смотрит…

Псина реал бежит рядом, забавно свернув шею, преданно заглядывая в глаза. Ну, к нам точно её нельзя, у отца два алабая. Они её мигом между собой поделят. Оставят рожки, да ножки. И куда?

Вспоминаю про отцовского приятеля. У него огромный загородный комплекс, и кого он только туда берет. И кошки, и лисы, и собаки, и рыси, даже пантера и тигр были. И медвежата. Народ покупает мелких, поиграть, а когда вырастают – выбрасывают.

Надо бате позвонить, узнать.

– Слушай, я тут вспомнил, есть один товарищ, у него… ну, не то чтобы питомник, но, в общем, может что-то получится. Только, возможно, не прямо сейчас.

– Это было бы здорово. Пока я могу домой взять. Маме объясню, что временно.

– Только ты мне свой телефон оставь, я свяжусь с ним, потом тебе наберу и.

– Да, конечно, я с удовольствием. Ой… – опять краснеет. А мне нравится.

До одури.

Маленькая, милая, краснеющая… Нет, она не ягненок, олененок скорее. Или котёнок.

Снова во рту песок. Горло сводит. Вспоминаю, что на поясе бутылочка спортивной воды.

Селена смотрит на неё сглатывая.

– Пить хочешь?

– Нет, спасибо.

– На, бери. Я еще не пил оттуда. И я не заразный.

– Я не думала, что…

– Пей.

– Спасибо.

Залипаю на губах, на тоненькой шее – там перекатывается комочек, когда она глотает.

Почему я её не замечал особо? Нет, сейчас вспоминаю, замечал, просто думал – малолетка совсем. Оказывается, не совсем…

– Вот, я тебе оставила, и я тоже не заразная.

Усмехаюсь, и прикладываюсь к горлышку, представляя, что вот там только что были её губы.

Мы стоим у выхода из парка, если пойти направо – почти сразу въезд в наш коттеджный поселок, левее – дорога к новому микрорайону, там таунхаусы и пара новых больших домов.

В коттеджном я Селену точно не видел, получается – идём налево.

– Я знаю, ты живешь там, в Царском селе, можешь меня не провожать дальше.

– В Царском селе? – трэш, неужели еще кто-то так говорит? Селена снова краснеет.

– Мама так называет, я привыкла. Извини.

– Ты не хочешь, чтобы я провожал?

– Я подумала, может у тебя дела.

– Да, важные. Нужно довести до дома одну девушку из Гринписа. Или кто там занимается защитой животных. Или ты боишься, что меня кто-то с тобой рядом увидит?

– Нет, я не боюсь. – а сама дрожит.

– Вот и не бойся. Пойдем? – протягиваю ей руку.

– Пойдем. – несмело вкладывает свою ладошку в мою. И от этого простого прикосновения адреналин до упора, и сердце как отбойный молоток.

Делаем шаг к переходу и тут сзади слышу дикий вопль:

– А ну стоять!

Глава 3

– Мерлин, Мурочка моя, девочка… Стоять, живодеры! Я сейчас в полицию!

– Мы не живодеры…

Ох…ренеть! Из парка к нам бежит… Не догоняю как это «чудо» назвать. Бабуленция, блин…

Явно не божий одуванчик, просто реал фрик! Вырвиглазная конструкция.… Хм, видел я у маман в журнале такое вот…чудо.

Селена, как и я в ауте, хлопает ресницами

Ярко красный пиджак, зеленые с узорами брюки. Желтые – реал желтые – кроссовки на платформе! И розовая шляпка.

А, да еще и губы алые. Просто… ну да, фрик, по-другому не скажешь.

– Отпустите собаку! Мерзавцы!

– Добрый вечер, – пытаюсь взять огонь на себя, но…

– Не добрый! Я полицию вызываю!

Демонстративно достает из явно не поддельной сумочки… капец, у неё яблочко последней модели.

Нет, ну, в принципе, чего я удивляюсь? В нашем коттеджном поселке у многих живут и бабушки, и дедушки… Дедульки на пробежке в таких кроссах попадаются, даже завидно.

Но в основном старшее поколение отдает предпочтение классике в одежде. Поклонников Гальяно и Дольче с Габбаной не так много.

Бабуля пытается попасть маникюром в экран.

– Не надо, пожалуйста. Мы ничего плохого не сделали. Мы её спасали! – голос у Селены дрожит, и не от смеха. Испугалась, малышка? Хочется как-то её подбодрить и я…

Я, конечно, нахожу способ. Укладываю руку ей на талию, притягиваю…Слышу судорожный всхлип.

– Рассказывай, спасали! – голос бабки скрипучий, начинает раздражать.

– Между прочим, если бы не Селена, вашу шавку бы…

– Ты кого шавкой назвал, салага? Думаешь, два метра вымахал, так все можно? – она еще и разговаривает как подросток, ну… годов шестидесятых.

– Её мальчишки хотели… она у них шаурму украла…

– Шаурму? Мерлин! – обращается к собакену и голос сразу меняет тональность, – Тебе сколько раз говорить, что шаурма в нашем возрасте – это яд! Иди сюда, иди моя девочка…