– Выкинул, конечно, Ева. Что я еще должен был сделать? Компот сварить?

Это стало последней каплей. Я расплакалась в самый неподходящий момент. Уверена, Тимур в очередной раз окрестил меня истеричкой, актрисулькой или просто дурой.

Он разозлился. Предсказуемо. Мои слезы всегда его раздражали.

– О, конечно. Давай поплачь. Я снова во всем виноват.

Тимур надел очки, пряча синяк, развернулся и ушел, не попрощавшись.

Я почти привыкла к такому отношению, но сегодня мне все было особенно больно.

История с Викой, уверенность Тимура в моей тотальной меркантильности, да еще и его странные обвинения двухлетней давности вымотали меня, почти уничтожили.

Я с трудом успокоилась к обеду. Приехала бригада уборки и Настасья Михайловна. Она закупала продукты и готовила для Тимура еще до нашей свадьбы. Эта женщина была самым приятным человеком в этом городе. Она единственная относилась ко мне тепло.

Настасья никогда не задавала лишних вопросов, но смотрела всегда проницательно и красноречиво. Я чувствовала ее симпатию и поддержку.

Думаю, чемодан в гостиной натолкнул ее на очередные выводы. Но я уже знала, что Настасья ничего не спросит об этом.

– Евочка, здравствуйте, – как всегда ласково поздоровалась она. – Вы обедали? Сварить быстренько супчик с лапшой?

– Нет, спасибо. Я не голодна.

От нервотрепки мне уже ничего не хотелось. Даже ягод. Но благодаря появлению в доме людей я хотя бы взяла себя в руки и прекратила киснуть.

– Я сварю, – улыбнулась Настасья. – А там сами решите.

Разумеется, как только я уловила запах супа, сразу захотелось есть. Пообедав, я начала соображать и первым делом позвонила матери.

Она не взяла трубку.

Смешно. Мои неотвеченные вызовы всегда приравнивались к преступлению. Она же и через два часа не соизволила мне перезвонить. Только написала:

«Занята в салоне. Завтра созвонимся».

– Ну уж нет, – сказала я сама себе вслух. – До завтра я с ума сойду.

– Добавки, Евочка? – спросила Настасья.

– Нет спасибо. Очень вкусно. Я наелась.

Она причмокнула языком, не одобряя мое быстрое насыщение. Подружки в школе рассказывали такие истории про бабушек. Они всегда считают, что внучка голодна и кормят до отвала.

У меня бабушки не было, поэтому я очень ценила немного токсичную гастрономичную заботу Настасьи.

– А на ужин картошечки сделаю, да? И рыбки пожарю, – с надеждой проговорила она.

– Боюсь, я не буду дома ужинать. Сделайте для Тимура. Он ничего не поел с утра.

И снова Настасья фыркнула.

– Ему все по калориям готовить надо. Ты же знаешь.

Я знала и покивала сочувственно. Мне было неловко расстраивать Настасью Михалну, но и врать я не хотела.

Пока мы с ней болтали о еде, я одной рукой заказывала билет до дома.

Вернее, в город, где я выросла.

Домом то место я давно уже не считала. В коттедже Тима тоже редко чувствовала себя в безопасности, но точно чуть лучше, чем с матерью под одной крышей.

Тимур отчасти прав. Я терпела его похождения не только от великой любви. Мне совершенно не хотелось возвращаться к прежней жизни.

Но сейчас я остро ощутила потребность разобраться во всем, что произошло два года назад. Если Тимур не хочет говорить, я должна спросить у мамы.

Я поймала свободный билет на ближайший поезд и скорее вызвала такси. Пока машина ехала, я собрала минимум вещей, положила в сумку паспорт.

– Уезжаете, Евочка? – спросила Настасья, когда я спускалась с лестницы.

У ворот уже стояла машина.

– Да, – ответила я. – Вы закроете дом? Тим уехал поздно. Вряд ли вернётся до ночи.

– Все сделаю. Не переживайте, – заверила меня экономка и вернулась на кухню.

Я выдохнула и поспешила к такси. Тимур будет в бешенстве, но оно того стоит.

Глава 4. Милый дом

Всего пара часов в поезде, но я устала адски. Успела дважды подремать, размяться и прогулялась во время остановки. Раньше я легко переносила дорогу до Москвы.

Старею или набаловалась. Кресла поезда весьма уступают по комфорту уютным сидениям в салоне моей машины.

Тим часто был груб, но он никогда не экономил на мне.

После полунищего детства и юности я быстро привыкла к жизни в достатке, но не забывала корни.

Мой приятель и бывший коллега Витька называл это синдром бомжа. Я боялась испачкать дорогое платье. Первое время ездила как улитка, переживая, что в меня обязательно кто-то въедет. До сих пор я обращала внимание на цены, хотя могла позволить себе любую еду в ресторане или вещь в магазине.

За два года научилась ценить некоторые плюсы золотой карты.

Например, я не задумываясь заказала себе номер в отеле, чтобы не ночевать у матери.

Взяла обычный сьют, не люкс.

Мать продолжала игнорировать мои звонки. Поэтому я оставила вещи в гостинице и вызвала такси до маминого салона.

Я не сомневалась, что она там не слишком занята. Просто не хочет говорить со мной. Обычная история. Если ей надо – она будет атаковать мой мобильный, пока я не сниму трубку. Мои звонки – не так важны.

В холле я буквально налетела на Витю. Он поймал меня за плечи, попытался извиниться, но узнал и засиял как медный тазик.

– Евик, привееет, – проговорил он нараспев. – Ты откуда тут взялась? Ты наконец развелась со своим арбузером? Опять работать устроилась?

Я посмеялась.

– Привет, Вить. Хорошая шутка. Я на денек приехала.

Витька сник.

– А, к маме?

– Ага. Поехала к ней как раз.

Я смотрела на Витю, который буквально пожирал меня глазами.

– 

Ты изменилась, – мечтательно проговорил он. – Стала как те московские дамочки, что живут в люксе. Мы вечно угорали над ними, помнишь?

Блаженное лицо моего приятеля светилось от ностальгии. Я не скучала по тем временам, но из вежливости поддержала разговор.

– Все помню. Я не такая, клянусь. Номер обычный сняла, никаких люксов. Это дурной тон.

– Значит, вечерком спустишься в бар? – обрадовался Витя.

Я пожала плечами.

– Не знаю. Я устала, если честно.

Витя держал меня за руку и не собирался отпускать без обещания провести с ним время.

– Не принимаю отказы. Я сделаю тебе любимый коктейль с гранатовым соком.

Я невольно сглотнула. Гранатовый сок в коктейле – это круто, но меня неожиданно взбудоражили мысли о кусочках льда в стакане.

– Черт! Ты просто дьявол-искуситель. Я спущусь.

– Обещаешь?

– Клянусь. Машина ждет.

Махнув рукой в сторону двери, я аккуратно освободила свои пальцы из его хватки. Витя больше не стал меня задерживать.

Сев в машину, я достала салфетки из сумки и протерла руки. Даже невинные прикосновения другого мужчины были мне неприятны. Я хотела, чтобы меня трогал только мой муж.

От мысли, что после развода Тимур не прикоснется о мне, стало плохо почти физически. Я была зависима от близости с ним. В постели он как будто оттаивал. Иногда мне казалось, что такая страсть просто невозможна без любви или хотя бы симпатии.

Возможно, мужчины устроены иначе.

Бредово, конечно, пытаться постичь мужчин, когда я и в женщинах не очень разбираюсь.

Подружек у меня со школы не осталось. На работе я сошлась только с Витькой. Маму свою не понимала совсем. Вернее, понимала, но не принимала ее логики и поступков.

А еще я ее всю жизнь боялась.

Даже сейчас. Казалось бы, я вышла замуж, уехала, жила свою жизнь. Но мнение матери всегда висело надо мной как острый меч.

Выйдя из такси, я буквально тряслась от страха. Я ужасно боялась ее разочаровать, расстроить, разозлить.

Но выяснить правду я была просто обязана.

Войдя в салон, я сразу увидела маму. Она сидела на диванчике и весело болтала с клиенткой.

– Добрый вечер, – поздоровалась я, расстёгивая пальто и стаскивая шарф.

Мама медленно подняла голову. Словно не хотела меня видеть на своей территории.

Также медленно дежурная улыбка расползалась по ее лицу. А глаза смотрели на меня сурово.

– Ева, какой сюрприз, – пропела мама, поднимаясь мне навстречу.

Она едва коснулась моей щеки губами.

– Привет, мам. Я тебе весь день звоню.

– Ах, правда? У меня что-то с телефоном, – наврала она, не моргнув глазом. – Пойдем в кабинет, что ли?

Я последовала за ней, чтобы не устраивать шоу. На нас и так уже посматривали маникюрщицы. Сплетен им хватит надолго.

Едва мы остались наедине в мамином кабинете, ее улыбка сразу сползла с лица.

– Ева, ты сдурела? – отчитала она меня грозным шепотом. – Что за манеры? Явилась сюда без разрешения. Как снег на голову.

– Как налоговая, – пошутила я, припомнив самую страшную присказку Тимура.

Мама поплевала три раза и постучала по столу.

– Не каркай, – огрызнулась она. – Ты зачем приехала в город? У Тимура здесь дела?

– Нет. Я сама. Хотела поговорить с тобой.

Мама ахнула.

– Сама из Москвы прикатила? Ты вроде не любишь трассу.

– На поезде, – уточнила я. – Так быстрее и надежнее.

Мама начала понимать, что мои намерения серьезны и сразу предположила:

– Ушла от мужа из-за вчерашнего?

Я покачала головой. Посвящать ее в наши разборки у меня не было желания. Сейчас меня сильнее всего волновали события двухлетней давности.

Набравшись храбрости и воздуха в легкие, я на одном дыхании выпалила:

– Ты ездила к Тимуру в Москву после того, как я сказала о беременности?

Мама изменилась в лице. Она побледнела, опустила глаза и неловко попыталась сцепить руки в замок.

– Я не… Нет, – проговорила она запинаясь. – Я не видела Тимура больше года. Последний раз в больнице…

Я подняла руку, прерывая ее.

– Я не про больницу, мам. Еще до нашей росписи вы встречались?

– Не понимаю, зачем бы мне это понадобилось? Он твой муж, а не мой.

От ее нестройных оправданий я разозлилась. Все те же демоны, которые освободились после драки с мужем, влили свинца в мой голос.

– Мама! – рявкнула я. – Ты заставила Тимура жениться на мне?

Она всплеснула руками и что-то быстро и невнятно заговорила.

– Не смей врать! – я снова повысила голос, но сразу взяла себя в руки спросила тише: – Ты угрожала ему скандалом о насилии?

Мама поджала губы. Ее подбородок задрожал, а глаза стали наполняться слезами. Такие концерты я тоже видела и не купилась.

– Мама, сейчас не время для сцен. Ты ездила к Тимуру! – повторила я уже без вопроса, а с уверенностью. – Он все мне рассказал.

Она сразу прекратила изображать слезы, упёрла руки в бока и насмешливо проговорила:

– Молодец какой. Два года ждал, чтобы начать болтать.

– Значит, это правда. – Я охнула и опустилась на стул.

До последнего я надеялась, что Тимур выдумал визит матери и шантаж. Намного проще его представить подонком, чем родную мать лгуньей и интриганкой.

Я старалась не расплакаться. Мать всыпет мне за слезы покрепче мужа.

– Зачем ты это сделала? – проговорила я едва дыша. – Как ты могла?

– Могла! – заявила мама. – Ты же не смогла. Пришлось мне. Как всегда, Ева. Ты должна спасибо сказать, а не устраивать мне разборки в духе сериала.

От ее уверенности в себе меня затошнило. Она вообще не раскаивалась.

– За что мне говорить спасибо? – поинтересовалась я со злой усмешкой. – Ты влезла с ногами в мою личную жизнь. Я тебя не просила. Ты не имела права.

Мама не собиралась соглашаться.

– Имела, Ева. Ты моя дочь.

– Я не твоя собственность. У меня есть мнение…

– В задницу его засунь, – зло выплюнула она. – Где бы мы были, если бы я слушала твое мнение? Жили бы в однушке, терлись задницами. Тебе выпал шанс, девочка. А ты собиралась его профукать.

– Шанс? – повторила я за ней. – Какой шанс?

Мама раздражённо прищелкнула языком и отругала меня: