Заинтересовавшись, я потянул к нему руку и отстегнув от пазов, удерживающих его, поднёс к глазам. На этом играла красным надпись – «Восстановитель». Чего именно восстановитель неизвестно, на нём указаний о том не имелось, да мне и без разницы, раз положили в камеру, значит, для восстановления тела. А для чего ещё? Не душу же восстанавливать? Как сказал, кто-то из греков-философов: – «людей рождается всё больше, а количество душ при этом остаётся неизменным».

Палец нажал скрытую кнопку и колпак закрывавший краник, также послушно убрался прочь, как и на предыдущем флаконе. Запрокинув голову, я влил в себя его содержимое и закрыл глаза от удовольствия. Любая жидкость, что я получал сейчас, играла для меня первостепенное значение и мне становилось лучше с каждым мгновением и с каждом глотком любой питательной жидкости.

Опёршись о борт криокамеры, я внимательно огляделся вокруг. Больше всего окружающее пространство походило на полуразрушенную пещеру. Впрочем, вру, на полностью разрушенную пещеру, часть которой даже не угадывалась. Камера, из которой я выполз, лежала наперекос, перекрыв огромную трещину в земле, в которую продолжал потихоньку сыпаться песок и всякий мусор.

В горле, что полыхал пожар засухи немножко стало легче и прочистив кашлем горло я сказал вслух несколько слов. Эхо от них отразилось от низких сводов пещеры и затихло поглощённое стенами и бездонным провалом.

– Есть тут кто-нибудь? – вновь сказал я, не узнавая собственного голоса. Сейчас он казался очень слабым, каким-то дребезжащим и надтреснутым. Звук моего голоса вновь отразился от стен и быстро затих, никто на него не откликнулся. В пещере слышался только шум стекающего вниз песка, да осыпающихся со стен мелких камней, и только далеко вверху, где мчались облака слышались посторонние звуки, которые не принадлежали к живым существам и это откровенно пугало.

Обратившись к памяти, я пытался вспомнить, как здесь оказался и в каком году это произошло, да и вообще, хорошо бы узнать какой сейчас наступил год, ведь судя по пещере прошло не меньше сотни лет и это навскидку, хотя возможно я и ошибаюсь.

Память смогла подсказать только сам процесс погружения в крио сон и год. Кажется, это произошло в 2052 году от Рождества Христова. Да, точно, именно в этот год я и позволил себя уговорить лечь в крио сон. Будущее всего человечества и его страны казалось неясным, а я смог заработать много криптовалюты и не нашёл ничего лучше, как скрыться от желающих её отобрать здесь и сделал это быстро.

А может быть, дело не в этом, какие-то неясные воспоминания будоражили мою душу, не стыкуясь с тем, что я только что вспомнил, как будто бы мне кто-то насильно вложил именно эти воспоминания, ведь ничего другого я больше не помнил, вообще ничего, даже имени. Разве так бывает?

Вдруг я понял, что в капсуле должно быть что-то, что поможет мне вспомнить себя, ведь должны же они положить что-то, что поможет мне узнать про себя и получить любую информацию?!

Так оно и оказалось. Заглянув в изголовье кабины я нашёл небольшую съёмную табличку, на которой горела зелёным надпись.

«Пациент Александр Майлз номер 7888. Погружён в крио сон в 2052 году»

Вот как? Александр Майлз? Я прислушался к себе, да имя определённо моё, сердце подсказало, что здесь ошибки нет, а вот фамилия. Впрочем, неважно это сейчас, совсем неважно. В отдалении ощутимо грохнуло, воздушная волна прокатилась над головой, земля дрогнула, и капсула ещё сильнее накренилась, грозя свалиться в ещё больше расширявшуюся трещину.

Блин, а ведь она может в любую минуту рухнуть в неё и всё, что в ней находится навсегда пропадёт, а у меня ничего нет, кроме этого, дурацкого серебристого комбинезона. Эта мысль пробила меня холодной дрожью, и я стал лихорадочно обыскивать капсулу.

Мозги плохо работали, никак не отойдя от крио сна и если раньше я бы давно уже сообразил, что надо делать в первую очередь, то сейчас соображал буквально на ходу и очень медленно. Обыскав капсулу, я оказался обладателем нескольких предметов, представлявших для меня сомнительную ценность.

Коробочка отдалённая похожая на старинный жёсткий диск, небольшой рюкзак из металлизированный ткани, положенный во внутрь неизвестно зачем и подушка на которой покоилась моя голова сотню или сколько там лет и, собственно, всё. Больше в капсуле времени, как я её решил обозвать, ничего не имелось. В ней ещё можно поковыряться, но ни сил, ни времени на это уже у меня не оставалось.

Крио камера готовилась в любой момент рухнуть вниз, а ничего особо ценного я в ней не видел, да и чтобы разобрать её инструмент нужен, а где его взять? Отойдя от капсулы времени, я огляделся вокруг, благо с дыры в потолке бил яркий солнечный свет и кое-как можно было разглядеть пол и стены.

Очень хотелось пить, еда тоже необходима, но пить мне хотелось сильнее, чем есть. Я вновь посмотрел на два уже пустых цилиндра, что оставил на полу недалеко от себя. Нет, я их выпил до капли, надо искать воду, но где? А ещё нужно узнать, есть ли тут люди, неужели я только один очнулся? В общем, одни вопросы. А ещё характерный шум боя на поверхности. Кто и с кем там сражался? А у меня нет ни оружия, ни защиты, один только дурацкий комбинезон! Тут я оглядел себя.

Да уж, ткань хоть и металлизирована, но тонкая, такая не защитит ни отчего кроме ножа, да и то, смотря с какой силой им ударить. В общем, гол, как сокол, в смысле, как безоружный человек. А что с моим смартфоном, есть ли он тут вообще? У меня имелся последней модели, который назывался уже не смартфон, а полифон, но где он?

Трудно найти что-то в этом полуразрушенном помещении, где всё покрыто пылью и плесенью, и стоит затхлость давно заброшенного помещения. А вкупе с разрушениями, что произошли совсем недавно, и вовсе никаких шансов найти что-то стоящего нет. Но всё же, надо же что-то делать?! А делать можно только одно – искать!

Искать пришлось долго, но всё, что я нашёл, это только обрывки разной ткани да обломки неизвестной техники и мебели. Неожиданно, где-то в отдалении, прогремел глухой подземный или подводный взрыв и спустя короткое время земля содрогнулась у меня под ногами, трещина внезапно расширилась и аппарат, в котором я провёл хз сколько лет ушуршал вниз.

В буквальном смысле ушуршал, только шорох прошёлся от соприкосновения обшивки с краями трещины, да пыль поднялась кверху и фьють, криокамеры и не видать. Поднятая ею пыль тут же набилась в нос и горло вызвав мучительный кашель, мне и до этого страшно хотелось пить, а сейчас и подавно. Организм обезвожен, кровь загустела, нужно выпить литра три за раз, а я из двух флаконов выпил едва ли чуть больше пол литра укрепляющей жидкости.

Когда пыль улеглась, я обнаружил, что криокамера загораживала от меня небольшой закуток, который из-за неё я не мог ни увидеть, ни проникнуть, а в нём виднелась неприметная дверь, туда я и пошёл. Оглянувшись, я осторожно перебрался через трещину, что змеилась поперёк пещеры. В одном месте она оказалась достаточно узкой, чтобы я смог её легко перепрыгнуть.

А вот и дверца полузаваленная обломками пенобетона, к счастью, её не сильно завалило, да и сама дверь почти выпала из проёма, так что не составило большого труда выдернуть её на себя и заглянуть в проём, что оказался прямо за ней.

Страшно хотелось пить, да и есть тоже. Мозги от голода и жажды стали работать быстрее, ища выход из создавшегося положения. Здесь царила темнота. Свет, что подал из пролома сверху почти не попадал сюда, и граница рассеянного света как раз заканчивалась возле двери. Я с тоскою оглянулся вокруг, всюду одно и то же, испещрённые глубокими и мелкими трещинами стены из пенобетона, пучки оборванных кабелей, свисающих сверху и со стен, как корни неведомых растений и рассеянный свет, что казался призрачным в темноте разрушенного бункера.

Дверь, которую я окончательно сорвал с петель больше походила на дверь служебного входа, слишком тонкая и хлипкая потому и сломалась. Где находился главный вход в бункер с моей криокапсулой, да и откуда она, собственно, вывалилась, я пока не понял. Всё тут казалось эфемерным и неопределённым, а мозг, охлаждённый до минус какой-то температуры, пока отказывался работать на полную мощь, плюс почти полное отсутствие воспоминаний.

Хорошо хоть, что я пока понимал, что происходит вокруг, чисто на «автомате», безусловный рефлекс, так сказать. Я застыл, прислушиваясь и судорожно сглатывая пересохшим горлом. Тихо, лишь изредка вздрагивает земля от идущего вдалеке боя. Блин, кто здесь с кем воюет?

Я напряг память, но кроме головной боли ничего не получил. В голове пусто, как в железной бочке, только звон идёт. Хррр. Блин, да где же я, и где все люди, сдохли что ли? Но почему тогда я один в живых остался? И почему больше никого не воскресили или меня забыли? А почему забыли, где все остальные замороженные?

А? Ааааа? – не выдержали у меня нервы и к потолку вознёсся мой крик, крик, крииик! Да кого я обманываю, какой на хрен крик, так, карканье умалишённого, пролежавшего замороженной селёдкой в электронном гробу неизвестное количество лет. Какой сегодня год, а? Какой? У кого спросить, кто знает? Никто. Один я, один, одииин!

Отчаянье накрыло меня с головой и так неожиданно, что я поневоле опустился на колени прижавшись лбом к прохладному старому бетону. Сумасшествие кружило голову, и кажется, я на какое-то время потерял сознание.

Не знаю, в последующем я не смог ничего вспомнить о том коротком промежутке времени, что сидел, прижавшись лбом к стене. Вообще ничего не помню, да и не только это, вся моя предыдущая жизнь открывалась мне изредка и кусками, часто не склеиваясь в целостную картину и гуляя у меня в голове разноцветной мозаикой, вызывая приступы бессилия и сумасшествия.

Да что с меня взять, старого идиота, лёгшего в камеру спасясь от неизвестно чего и вот теперь я один в разрушенном подземелье ищу себе воду и хоть кого-то из людей. Найду ли? Вряд ли, такая у меня зрела внутри уверенность, не знаю уж почему. Шестое чувство, видимо проснулось.

Глупости всё это. Надо вставать, а как хорошо сидеть, прижавшись к холодному бетону кожей головы, но нет, так я сдохну, а впереди меня ждёт вечность, иначе зачем я здесь, зачем меня разбудила капсула, зачем я выжил, а не сдох не проснувшись, значит, есть в этом некий сакральный смысл творца. Есть, иначе всё бессмысленно. ВСЁ! Бессмысленно!

Кажется, я потерял на несколько секунд сознание, очнулся от какого-то назойливого шума в ушах. Блин, а почему молчит имплант, он ведь у меня в теле зашит? И тут же я задал вопрос сам себе, что за имплант? И не смог ответить. Медленно, держась руками за стену поднялся, хотел зло сплюнуть, но ни злости, ни слюны на это дело в себе не нашёл и просто шагнул в чёрный провал чёрного входа.

Это оказался узкий и длинный коридор, идя по нему я то и дело тыкался в полузаваленные ниши и двери, которые попадались на моём пути. Ни одна дверь открыться не могла по причине того, что их покорёжила неведомая сила то ли взрыва, то ли смещения грунта, то ли чего-то ещё. Да даже если они и могли открыться, то у меня ни чип-ключа, ни сил и инструментов для их взлома не имелось всё равно. Это, как с отвёрткой выходить против разозлённого медведя, ни ковырнуть, ни победить.

Коридор был полностью погружён во тьму, а тусклый свет, что сочился из той комнаты, через которую я и вошёл сюда, уже давно истончился и не помогал вовсе. Глаза немного привыкли я двигался практически на ощупь ориентируясь на более густую черноту там, где имелся проход, а не на светлые от природы стены, обшитые то ли пластиком, то ли нанесённым на них светлым полиуретаном.