До той встречи в горах она никогда не общалась близко с «маэстрой», как уважительно звали все, от мала до велика, Пенелопу Авильянези, ведь она учила их всех, а потом их детей и даже внуков. А серую мышку Николетту Денизи почти не замечали. Их разделяли двадцать лет, да и жили они в разных деревнях, которые соединяла единственная горная тропа. Сблизившись при расследовании убийства ведьмы… о, ну конечно же ведьм не бывает! – две учительницы на пенсии неожиданно подружились и решили жить вместе.

Николетта творила настоящие чудеса с цветами и травами, а вот готовить не умела совершенно. Итальянка, которая не может пасту сварить – редчайший случай! Но у Николетты спагетти умудрялись пригореть, вода выкипеть, а кастрюля прийти в непригодность. А что сделаешь, если попалась такая интересная книга, что не оторваться, как тут вспомнить о кастрюле на плите! Зато маэстра готовила божественно.

Неожиданно жизнь Николетты изменилась. Ее запомнили и даже полюбили. Она заваривала для всей деревни свои травы, продавала особенные чаи на рождественских рынках, но главное – она больше не была серой мышкой и даже… Ох, неловко об этом говорить, в ее-то возрасте! В общем… впервые Николетта влюбилась. Да не в кого попало, а в статного бравого марешаллоа карабинеров Брандолини, а тот – совершенно непонятная история – ответил взаимностью. Рано говорить о будущем, не молодежь же, но Бани Брандолини все увереннее входил в ее жизнь.

Но уважали двух пожилых синьор не только за травы, кулинарию и учительство. За несколько лет они умудрились раскрыть несколько убийств, и если в первом случае им помогали друзья, то дальше это была исключительно их заслуга.

– Это не синьора Раваллино. За рулем была Кристина Маньяни.

В свои девяносто лет Пенелопа почти не выходила из дома на вершине горы, но категорически отказывалась переехать пониже. Три года назад она освоила планшет и начала делать потрясающие фотографии, выкладывать их в сеть и обрела популярность далеко за пределами своей деревни. А новости… для этого есть телефон, да и кто откажется забежать в гости на тыквенный или смородиновый пирог маэстры Пенелопы!

Вот и сейчас она узнала все раньше подруги.

Николетта вздохнула с облегчением, прежде чем поняла, что другая женщина тоже погибла.

– По-видимому,– продолжала Пенелопа,– синьора Раваллино попросила Кристину поехать в Потенцу вместо нее и воспользоваться ее машиной. Вот почему сначала решили, что это она.

– Кристина была слишком молода, чтобы умереть… какая трагедия!

– Интересно, синьора Раваллино почувствует себя виноватой или благодарной за то, что она жива.

– Скорее всего, и то, и другое.

– Я так не думаю, она не из тех, кто чувствует себя виноватой из-за подчиненного. Это лишь подтвердит ее собственное высокое мнение о себе: даже камни не смеют ее раздражать.

Солнечные лучи пробивались сквозь кружевную занавеску, вспыхивали бликами на кожице цуккини так, что они казались сбрызнутыми утренней росой. Пенелопа превращала овощи в тонкие полупрозрачные кружочки, казалось, она режет изумрудное стекло. «Секрет – в плавности движений», шептала она себе под нос, бросая щепотку морской соли, конечно, с побережья сицилийской Марсалы.

На сковороде, видавшей не одно поколение, уже таяло золотистое оливковое масло. Вот туда полетели зубчики чеснока, нарезанные так тонко, что сквозь них просвечивает свет, и через мгновение кухню наполнил аромат, вызывающий острое чувство голода. от которого щекочет в носу. Цукини ложатся в шкварчащее масло, и Пенелопа помешивает их деревянной лопаткой, продолжая бормотать: «Им нужно томление, как старому вину».

Пока овощи карамелизуются, она бросила пасту в кипящую воду – ригатони, ребристые, как морские раковины. «Al dente, всегда al dente,– маэстра засекла время по круглым часам на стене.

Последней в сковороду отправилась капля лимонного сока, чтобы усилить вкус, и вот уже паста, протомившись пару минут с овощами, оказалась на тарелках. В последний момент маэстра высыпала сверху по горсти пармезана, щедрых, как ее улыбка, сверху упали крохотные листочки свежего тимьяна и несколько хлопьев острого перчика, который «прочищает душу».

Первая вилка – хруст цукини, нежность пасты, пикантная нотка чеснока… Николетта завороженно смотрела в тарелку, а Пенелопа покачивала головой. – Все просто, Летта Денизи. Просто, как счастье. Ведь счастье не может быть сложным, как и правильно сваренная паста, в которую вложено чуть больше, чем ингредиенты: щепотка воспоминаний, горсть терпения и любовь, что не выкипает даже на сильном огне.

– Двое погибших за один день, – задумчиво сказала Николетта. – Я уже отвыкла от происшествий в нашем уютном мирке. Ну, Кристина стала жертвой несчастного случая, но Пьетро…

– А что говорит Бани?

Николетта вздохнула. Так сложно выудить хотя бы клочок информации из марешаллоа Брандолини! Но она ответила важным тоном, не вызывающим сомнений, что уж с подругой Брандолини точно делится всеми деталями:

– Карабинеры подозревают, что это было не падение. Синяки словно от удара, таких не набьешь о бортик фонтана. Но это всего лишь предположение, ничего не определишь на глаз, – она явно повторила слова друга. – Нет, конечно, он мог получить их и при падении, но сначала несомненно был удар.

– И они подозревают бедную девочку, которая печет такие замечательные пирожные?

– Откуда ты знаешь, если ешь только то, что приготовила сама?

– Ты теряешь память, Летта Денизи. Ты регулярно покупаешь ее пирожные и даже пару раз уговорила меня попробовать.

– Девочка действительно очень мила. Такие не способны совершить убийство.

– Все способны на это, Летта Денизи. Даже самые милые, спокойные и мирные люди, вопрос лишь в мотиве.

– Человек, от которого так восхитительно пахнет шоколадом, на это не способен! И Бани это поймет, рано или поздно!

– Пьетро… – пробормотала почти про себя Пенелопа. – Пьетро Берлини. – Она собиралась добавить что-то еще, но звонок в дверь вырвал ее из задумчивости.

* * *

Яблочный пирог все еще был теплым в ее руках, когда Алессия собралась с духом и позвонила в дверь желтого домика на горе. Так неудобно беспокоить пожилых дам, да и никто не решит твои проблемы лучше, чем ты сам, но единственным способом спастись от неприятностей казался разговор с маэстрой и синьорой Николеттой. В конце концов никто лучше них не знает о раскрытии преступлений!

Ожидание казалось вечностью. Солнце, решив взять реванш за долгие дни беспрерывных ливней, палило так, что платье прилипло к спине, а по шее катились капельки пота.

Дверь открыла невысокая худенькая женщина, посмотрела недоуменно:

– Да?

Потом в глазах мелькнуло узнавание и Алессия приготовилась, что дверь сейчас захлопнется прямо у нее перед носом. Но дверь распахнулась.

– Простите, что беспокою вас… но мне очень нужен совет.

– Да ты заходи, деточка. И дай мне этот пирог, пока ты его не разломала, нельзя же так стискивать кулинарные шедевры!

– Это яблочный пирог,– частила Алессия, торопясь за пожилой синьорой. – Я добавила немного маскарпоне, чтобы получилось…

– Мокро. – Ответил голос из комнаты. – Маленькая, седая, как лунь старушка сидела за столом и с интересом разглядывала гостью, когда та вошла. – Зачем же ты смешала яблоки и маскарпоне? Они и так дают пирогу слишком много влаги!

– Маскарпоне в тесто, яблоки сверху,– обиженно ответила Алессия и плюхнулась на предложенный стул.

– Brava… brava,– старушка все еще внимательно ее разглядывала, словно снимала слой за слоем, пока не добралась до самого главного – сердца.

– Я… я хотела спросить совета… Я должна… должна найти убийцу, иначе меня могут обвинить в убийстве, которого я не совершала, и…– она всхлипнула,– никто не придет ко мне в магазинчик, а он… он вся моя жизнь! Я была так здесь счастлива! Ну, и что, что я приезжая, все приходили за моими пирожными, они всем нравились!

– Человек, от которого так восхитительно пахнет шоколадом, не может совершить убийство,– повторила маэстра фразу, только что сказанную Николеттой. – Расследование преступления сродни кулинарии, как сказала она наша юная знакомая, а кто сказал ей – не важно. важно что это правда. Ты собираешь вместе все ингредиенты, потом какой-то из них не подходит, и ты убираешь его, находишь другой, добавляешь к остальным, пробуешь… и шаг за шагом у тебя получается невероятно вкусное печенье, Разве не так в расследовании? Правда, результат совсем не вкусен, но суть… суть та же самая. Рассказывай, tesorina, рассказывай, что случилось.

Николетта поставила на плиту мокку на 3 чашки и вся превратилась в слух.

– Я, честно говоря, не знаю. Я имею в виду, я была у фонтана вчера вечером, примерно в то время, когда его убили. Я была одна. У меня нет алиби на время убийства.

– И у меня тоже. – Кивнула Николетта.

Алессия вытаращила глаза.

– Летта имеет в виду, что они не могут обвинить каждого, кто гулял в тот вечер в одиночку.

– Дело не только в этом. Этот человек был в моем магазине в тот день. За несколько часов до смерти. Это значит, что я могла быть последним человеком, с которым он общался. И целая куча людей была свидетелями нашей ужасной ссоры.

– Ты слишком милая для убийцы. Думаю, карабинеры скоро все поймут, а пока, Летта Денизи, выключи мокку, девочке нужен твой ромашковый чай. А мы пока займемся тем, что я всегда советовала своим ученикам. Видишь, вон там листок бумаги? Возьми его, и вон тот карандаш. Ты правша?

Алессия кивнула.

– Возьми карандаш в левую руку и нарисуй… ну, например, торт.

Алессия покорно взяла розовый карандаш в левую руку и принялась за рисунок.

Как она оказалась в такой ситуации? Кто главный подозреваемый? Ее идеальная деревня навсегда испорчена убийством. Жизнь мечты никогда больше не вернется…

Николетта вернулась, поставила яркий чайник на середину стола. Из чайника исходили цветочные и травяные ароматы.

– Как у тебя дела?

Алессия посмотрела на листок. Ее торт был, мягко говоря, не совершенен. Линии в беспорядке, наверху детали, которые невозможно опознать. Но она неожиданно успокоилась. Рисунок не доминирующей рукой оказался эффективным.

– Значит, Пьетро Берлини. Местный чудак.

– Почему чудак?

– Он слишком долго жил со своей мамой.

– Но мы в Италии! Здесь половина мужчин живет с мамами почти до старости!

– Он был одержим.

– Женщинами? – У Алессии мелькнула мысль, что она ошиблась, придя в желтый домик на горе. Сейчас они скажут, что он был одержим дьяволом и можно уходить.

– Нет, – покачала головой маэстра. – Воздушными шарами.

– Чем???

– Ну, знаешь, одержимость. Он покупал их везде. Но я не думаю, что мы должны судить его за это, по крайней мере не сейчас, когда он умер. Еще он все время задирал соседей. Знаешь, есть такие люди, которые не могут нормально разговаривать с другими людьми, все время ищут ссоры. Так что не переживай, волна ажиотажа схлынет и все снова вернется на круги своя.

– Я понимаю, все дело в том, что он свой, хотя и неприятный тип, а я милая, но чужая, да?

– Не обращай внимания, дорогая, все наладится.

– А кем он работал?

– Пару лет назад он потерял работу на фабрике, где делали оливковое масло, все время опаздывал, ссорился с коллегами. Но синьор Раваллино дал ему работу и Пьетро взялся за ум.

– Синьор Раваллино? – Ахнула Алессия.

– Это и беспокоит меня, tresorina. Две смерти в один день и обе связаны с этим именем. Ты знакома с Кристиной Маньяни?

– Возможно, она и приходила за покупками, но я ее не помню.

– А я помню. – Сказала Николетта. – Она училась у меня в классе. Сейчас ей должно быть… вернее, было лет 38. Симпатичная брюнетка, популярная среди парней. Кстати, это могла быть ты.

– Я???

– Если камень упал случайно. Ты могла первой оказаться на том месте. Алессия вздрогнула.

– Я пришла за советом. Что мне делать?

– Ждать, пока карабинеры во всем разберутся, – сказала Николетта тоном строгой учительницы.

– Предоставь это нам. – Тоном любящей бабушки сказала Пенелопа. – Чем ты собираешься сейчас заняться?

– Я должна пойти на новый допрос, на сей раз в отношении вчерашнего утреннего происшествия.