– Там же еще серое платье было вполне симпатичное…

– Жрицы в храмах Ишту носят белые одеяния, цвет мудрых в обители Хаарта – синий.

– То есть, это намек для служителей богини?

Вардан усмехнулся.

– Не все знают наши традиции, но главный жрец, несомненно, оценит. Я хочу, чтобы ты знала, у меня будет право выбрать, какую из жриц я заберу. И если тебе не суждено стать верховной, поедешь со мной.

Кьяра пожала плечами. Ее перспектива уехать в Медем не пугала, напротив, казалась заманчивой.

– Тогда, надеюсь, в пророчестве говорилось не обо мне.

Вардан приподнял бровь. Девочка не переставала его удивлять.

Платья уже развесили в примерочной, и Кьяра вернулась в комнатку с зеркалами, не объяснив, почему она так сказала…

Только через час, когда за опасными посетителями закрылась дверь, хозяйка магазинчика смогла перевести дыхание. День можно было считать прибыльным, хотя он еще толком и не начался.

За одно утро магазин сделал выручку, которую не всегда имел и за неделю. Арн не только забрал все синие платья, которые успела примерить его спутница, но и щедро доплатил за срочный подгон нарядов по фигуре.

Пока швеи выполняли заказ в мастерской, хозяйка пыталась решить, кого отправить вечером в гостиницу с готовым заказом: новенькую, которая постоянно опаздывала, или работницу, любившую распускать сплетни, в том числе о собственном начальстве.

Подумав немного, хозяйка решила, что отправит обеих.

***

Кьяра чувствовала себя странно в новом пыльно-синем платье, единственном, севшем по фигуре и не нуждавшемся в подгонке. Ткань была слишком плотной, манжеты узкими, а подол тяжелым. После магазина готовых нарядов Вардан протащил ее еще по нескольким местам, пугая, а иногда и шокируя впечатлительных работниц. Кьяра не сопротивлялась и не возражала, понимая, что необходимых вещей у нее нет. Да и спать в ночнушке Хемы оказалось очень неудобно.

Когда с основными делами было покончено, а владельцы магазинов пытались решить, кого отправлять с заказом в гостиницу, так как в столь маленьком городке курьеров попросту не было, Вардан с удовлетворенным видом бросил взгляд на большие часы, висевшие на башенке городского управления.

– Думаю, пришло время отправляться на встречу с рыцарями.

– Надо же, уже полдень. – цокнула языком Кьяра. – То-то я успела проголодаться.

Хема ехидно хмыкнула.

– Надеюсь, у тебя крепкий желудок.

Она сменила форменное платье на черную блузку и юбку в пол из тяжелой темной ткани с пуговками на боку – ее было удобно быстро сбросить, если появлялась необходимость начать преследование. Под юбкой Хема носила простые мужские брюки и начинала изнывать от жары.

Лето в этой части государства как раз входило в свой самый невыносимый период.

Кьяра, решившая, что девушка сомневалась в ее способности есть местные блюда, заверила, что переварить способна что угодно. И пусть за завтраком она уже успела понять, что еду здесь предпочитали щедро сдабривать приправами, Кьяра не сомневалась, что этим ее не напугать. Ей приходилось есть куда менее съедобные вещи.

Реальная причина насмешливого замечания Хемы стала понятна через полчаса, в маленьком кафе, выходящем окнами аккурат на фасад гостиницы.

Под тяжелыми взглядами храмовников еда застревала в горле.

Два молодых мужчины, светловолосых, светлоглазых и светлокожих, рисковавших слиться в белизне со своей формой, даже не потрудились сделать вид, что рады видеть избранную целой и невредимой.

Они были разочарованы. Все в юной жрице было неправильным: начиная от имени, звучащего на медемский манер, и заканчивая внешностью.

Ишту была юной девой с золотыми волосами и голубыми глазами. Она была прекрасна как рассвет и светла как солнечные лучи. Кьяра же оказалась темноволосой и темноглазой, больше похожей на арнов, чем на людей.

Если бы не божественная милость, оскорбительные подозрения в подмене уже были бы высказаны. Но в Кьяре отчетливо ощущалась сила Ишту, и храмовникам оставалось лишь сожалеть о невезении, что привело их к этой неправильной жрице.

Стоило сразу заподозрить неладное, как только стало известно, что помогать с защитой избранной будут арны. Хотя от приказа главного жреца отправиться за девчонкой это их все равно не спасло бы, что, впрочем, никаким образом не примиряло с ситуацией…

– И все же, будет лучше отправить вашу подругу домой. В храме вам подберут подходящую компаньонку. – сухо произнес Бейзил – старший храмовник в этой угрюмой паре – не глядя на Хему. – Эта не соответствует статусу…

Вардан хмыкнул, перебив его.

– Неужели в храме в ряды рыцарей начали набирать девушек? Если нет, то какая разница, кто будет прислуживать? Избранной пришлось покинуть родную деревню и любящую семью и отправиться в это опасное путешествие. Сейчас у нее тяжелые времена. Слышали бы вы, как она плачет по ночам. – Говорил он так убедительно, что Кьяра и сама готова была поверить, что тяжело переживала расставание с матерью. – Оставьте девочке хотя бы одного знакомого человека. Неужели у вас нет сердца?

– Она не обучена…

– Она достаточно сообразительная, быстро всему научится. И посмотрите, какая преданность. Малышка не побоялась отправиться за подругой. – Вдохновенно врал Вардан.

Это был его план, чтобы оставить Хему подле Кьяры. Подчиненную арна храмовники никогда не одобрили бы, поэтому он велел обеим девушкам запомнить быстро созданную для них легенду, по которой Хема стала подругой избранной.

Детали они не обговаривали, и Кьяру это немного беспокоило. Она боялась испортить все какой-нибудь мелочью, но Вардана это не тревожило. Он не сомневался, что надменность, присущая всем служителям Ишту, не позволит рыцарям обращать внимание на бесполезную и бездарную деревенщину, которую предстояло отыгрывать Хеме.

И справлялась она блестяще. Жадно поглощала обед и смотрела глазами верной, но глуповатой собаки.

– В конечном итоге, пока девушек две, культистам будет сложнее понять, которая из них избранная, – как бы между прочим добавил Вардан. – Это значительно упростит дорогу до столицы.

Храмовники с сомнением переглянулись. Каждый из них подумал о том, как просто погибнуть в случайной битве слабой девушке, о которой некому позаботиться. А приказа защищать кого-то кроме избранной они не получали…

Бейзил неохотно согласился с присутствием неподконтрольной храму компаньонки, но настоял на том, чтобы зачесть ее в счет подчиненных, которых кайсэр мог взять с собой в столицу. Спорить Вардан не стал, полностью довольный тем, как все разрешилось.

Защитить жрицу от любых невзгод он мог бы и в одиночку, но отказываться от сопровождения даже не думал.

***

Тхагра привык к новому телу, хотя далось ему это непросто. Пришлось отказаться от самой лучшей части утоления голода – он больше не мог рвать еще теплую плоть клыками. Теперь нужно было разделывать мясо и жарить на огне.

Слабое человеческое тело оказалось даже уязвимее, чем Тхагра себе представлял. Оно не могло долго обходиться без сна и пищи. Не переносило холод. Быстро уставало. И привлекало слишком много внимания…

Хотя последнее Тхагра очень быстро сделал преимуществом. Раздобыв нож на привале у путешественников, первыми наткнувшихся на одинокую, истощенную девушку в лесу, он быстро разобрался со спящими мужчинами, испытывая простое чувство удовлетворения. Они сделали больно его новому телу и расплатились за это жизнью.

По обрывкам воспоминаний, оставшихся у Тхагра от прошлой хозяйки, он попытался разделать самого мягкого, чтобы насытиться.

Тогда-то и выяснил, что сырое мясо для нежного девичьего желудка не подходит. Зато жареное на огне вполне съедобно, пусть и становится совсем неаппетитным.

Пообвыкнув в новом теле, Тхагра начал изучать мир, в который попал. И чем больше он узнавал, тем сильнее становился его восторг. Здесь ему не нужно было выживать, он мог есть досыта и не бояться за свою жизнь. Никто не воспринимал его тело всерьез, а когда все же подозрения появлялись, было уже слишком поздно.

Тхагра освоил человеческую речь и неплохо научился пользоваться преимуществами женской красоты. Даже привык к простой пище, хотя и не смог избавиться от желания порой полакомиться человеческим мясом.

Жизнь его протекала тихо и размеренно, пока на пути не появился первый храмовник.

Это был рыцарь, отправленный храмом разобраться с культистами, посмевшими разрушить храм Ишту в маленьком городке, в котором как раз осел Тхагра, после нескольких лет увлекательных скитаний.

Тхагра успел узнать, кто такие культисты, как-то даже имел несчастье попробовать одного из них на вкус и едва не подох. Мясо культистов оказалось непригодным в пищу. Тхагра, успевший за свою жизнь съесть много сущностей, был уверен, что культисты смертельно отравлены, однако же те чувствовали себя вполне здоровыми, даже умудрялись сопротивляться.

Храмовник сразу же распознал в хрупкой, тихой девушке скверну, но, как и все остальные мужчины до него, не воспринял ее всерьез, за что поплатился жизнью. С каждым разом убивать в новом теле у Тхагра получалось все быстрее и легче.

Мясо служителя Ишту оказалось неожиданно нежным. Переполненное божественной милостью, оно пришлось по вкусу Тхагра. Поэтому он очень обрадовался, когда на поиски пропавшего товарища прибыло сразу три храмовника.

И они не почувствовали в милой, робкой девушке, неспособной говорить громко и не заикаясь, скверну. Так Тхагра узнал, что божественная милость маскирует его суть от одаренных, что позволило ему немного продлить удовольствие и убивать храмовников по одному.

После этого он просто не мог и дальше прятаться в маленьком городке и перебиваться жестковатым мясом легкомысленных жертв.

Собравшись, Тхагра отправился в столицу, туда, где, по словам съеденных им храмовников, таких как они было больше всего.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Зеленая стрела

Кьяра волновалась и грызла ногти – дурацкая привычка, от которой наставница так и не сумела ее отучить.

Она стояла на перроне рядом со своим новеньким чемоданом, забитым новенькими вещами, и не могла отвести взгляд от поезда. Большого, черного, с зеленой широкой полосой под окнами по боку вагонов. В эту полосу было вписано название «Зеленая стрела».

В слабом свете фонарей, в густом вечернем сумраке, поезд выглядел зловеще и казался огромным затаившимся чудовищем. Шипение, скрежет и поскрипывание, издаваемое составом, лишь дополняло жутковатую картину.

Из вагонов сквозь задернутые на всех окнах шторы лился зеленоватый свет.

На перроне было не так-то много людей, и никто из них не рисковал приближаться к Кьяре, рядом с которой возвышалось сразу трое арнов – их глаза сияли в полумраке, недвусмысленно намекая на нечеловеческую суть лучше черных с золотом кителей, которые ни Йегош, ни Берг не снимали даже в летнюю жару. Вардан больше заботился о своем комфорте: он успел скинуть китель на черный с позолоченными заклепками чемодан и расстегнуть пуговицы жилета.

Всего в нескольких шагах от арнов стояли два мрачных храмовника. Белый цвет этим двоим решительно не шел.

– И мы правда поедем на нем? – шепотом поинтересовалась Кьяра у Вардана, предупредительно склонившегося к ней, стоило девушке только коснуться его локтя. Кого угодно другого она ни за что не стала бы расспрашивать, но кайсэр вызывал у нее доверие. Из всех, кого она знала, только он один относился к ней как к взрослой, хотя порой и раздражал своим легкомыслием. Даже наставница, которую Кьяра любила, до последнего момента считала ее слишком юной и неразумной и продолжала видеть в ней ребенка, даже когда воспитанница вошла в брачный возраст.

Вардан неправильно понял сомнения Кьяры и поспешил заверить:

– Внутри все выглядит намного лучше. Тебе понравится.