Ложь между нами (страница 16)
– Шести… – На мгновение его лицо превращается в непроницаемую маску. Он словно считает. – Да, шесть лет назад Хаванский уже стал своим во всех кругах. Мог играть и договариваться с прокурорами, судьями, депутатами. С кем угодно.
– И он по сей день… посредник? – Теперь оглядываюсь уже я.
– Сейчас он птица самого высокого полета. Работает как здесь, так и за границей. Помогает выводить капиталы и решает проблемы тех, кто не может светить свои имена. Иногда даже ведет их бизнесы. Как владелец, – многозначительно намекает Герман и замолкает.
– Ты много о нем узнал, – остается только удивляться.
– Так получилось. Один из моих клиентов хочет нанять его. – Герман отводит взгляд в сторону.
Точь-в-точь как делал это при жене, когда рассказывал о нашем сексе.
– Местный? – Мне не по себе.
– Диана, я думаю, нам пора остановиться.
– Значит, заграничный.
Всю нашу встречу ломала голову, зачем Герман позвал меня в этот ресторан и как так получилось, что он захотел поговорить о Климе? Это было странно. Теперь кое-что становится понятным.
– Он планирует уехать? Надолго… – произношу сквозь ком в горле.
– Диана…
– И ты думаешь, что я поеду с ним.
– Ты знаешь, я никогда не вмешивался в твою жизнь. Не лез с советами во время развода, не опекал после него. Не спрашивал о Хаванском. Но сейчас… я волнуюсь, – нехотя сознается Герман.
– Может, ты ошибся? – Все еще не хочется верить, что Клим скрывает от меня отъезд. – Вдруг он не согласится?
– Переговоры идут уже третью неделю. Недавно Клим встречался в Пекине с заинтересованными сторонами.
– Китай?.. – Тру виски. – У меня в Питере своя компания… Заказы, клиенты, акционеры. Родители…
– Я слышал, у вас в штате появился новый работник, – горько усмехается Герман.
– Всеволод Львович. Он помог решить пару проблем.
– Всеволод Львович Ракитский – один из лучших управляющих Питера. Мой прямой конкурент.
– Клим… – Открываю рот от удивления. – Он заранее приставил ко мне… – Продолжение даже озвучивать не хочу.
Я так радовалась Ракитскому, считала, что мне повезло. Он быстро разобрался с таможней, провел мониторинг клиентов и поставщиков… А потом остался в офисе, хотя работы для него больше не было.
– Сама знаешь, Клим Хаванский давно хотел сделать тебя своей, – пожимает плечами Герман.
– Это не оправдание.
Не знаю, что я чувствую. На душе настоящий коктейль из растерянности, злости и обиды. Причем первого больше всего.
– На его месте я бы, возможно, поступил точно так же. Здесь между вами было много такого, что лучше оставить в прошлом.
– Ты решил поиграть в его адвоката?
– Если бы я хотел защитить его, не сказал бы тебе ни слова. – Герман оплачивает счет, кладет на стол чаевые и поднимается.
– Тогда зачем… все?
– Диана, сколько тебя знаю, ты постоянно жертвуешь собой ради мужчин. Я не хочу, чтобы жертвовала и дальше. Особенно вслепую.
Герман говорит это глаза в глаза, но впервые я не верю ни единому его слову. Он будто политик с экрана телевизора. Такой же уверенный и яростный, с горячим взглядом вместо щита, скрывающего совершенно другие мысли.
– Спасибо. – Не хочу продолжать.
– Не доверяй ему, – бросает напоследок Герман и, развернувшись, идет к двери.
Вместе с уходом друга из меня словно утекают последние силы. Забыв о работе, я пару минут бесцельно пялюсь в окно. Не решаясь подняться, заказываю себе еще один кофе. Пока жду его, бегло листаю ленту новостей.
По-хорошему, нужно собраться с силами и вернуться в офис. Закончить работу, которую отложила из-за встречи, и ехать домой. В кои-то веки купить по дороге продукты и самой приготовить ужин.
Наверняка до нового проекта у нас с Климом еще много времени. Он не мог решить все за нас двоих. После безумной ночи, которая была вчера, даже думать об этом больно.
Но когда чашка пустеет, я пишу Арине, что не приду, и прошу Николая отвезти меня в старую квартиру.
– Я должен согласовать с боссом, – хмуро сообщает он и тянется к своему телефону.
– Мне запрещено ездить домой? – начинаю заводиться.
– Нет. Клим Александрович приказал согласовывать с ним все…
– Стоп! – Выставляю руки вперед. – Клим приказал вам! Мне он ничего не приказывал.
Вынув из сумочки телефон, я открываю приложение службы такси, но внезапно замечаю входящее сообщение от секретаря: «Звонили из больницы. Ваш бывший муж пришел в себя и просит срочно приехать к нему».
Глава 34
Новость о Марке опускается как снег на голову. Больше месяца я пыталась прорваться к нему в палату, хотя бы посмотреть на бывшего мужа. К сожалению, врачи и охрана, которую приставил Клим, не пускали дальше приемного покоя.
Постояльца Мавзолея охраняли не так бдительно, как Шаталова. И сейчас, увидев сообщение, я не трачу ни одной секунды.
– Квартира отменяется, – командую Николаю. – Срочно нужно в больницу. К Марку. – Внимательно смотрю на своего охранника и, когда он вновь тянется к телефону, вызываю такси.
Минуту назад мне отказали в поездке домой. Затевать новый спор нет никакого желания.
– Справлюсь без вас, – шепчу едва слышно и под удивленным взглядом Николая отступаю от джипа в сторону.
– Диана Дмитриевна, вам нельзя на такси. – Спустя минуту охранник наконец понимает, что я задумала.
– С вами мне вообще никуда нельзя. – Слежу за приближающейся машиной.
– Это для вашей безопасности.
– Для моей безопасности можно отвезти меня туда, куда прошу. Без споров и дурацкого согласования!
– Босс мне голову открутит.
– Тогда счастливо оставаться. С головой и с боссом.
Такси останавливается в одном метре от меня, заказ уже оплачен. Нужно открыть дверь и занять место, но я жду.
Так и не дозвонившись, Николай засовывает телефон в карман и садится за руль.
– Ладно, – сдается он. – В больницу так в больницу, – говорит словно через силу.
***
Пока едем, я стараюсь думать только о Марке. Как он там? Что я буду рассказывать о последних событиях? Что лучше скрыть и о чем спросить?
Разговор с Германом заталкиваю в самый дальний закоулок памяти. Умом понимаю, что рано или поздно Клим сам сообщит об отъезде, однако та самая штуковина, что бьется за ребрами, понимает еще больше. В ней от последней новости пустота.
Гад Хаванский все же сделал то, что обещал. Заставил сдаться, вновь научил хотеть. Разбил своим терпением мой уютный защитный кокон.
Много лет я старалась забыть наш первый секс. Вытравливала любую тоску воспоминаниями о деньгах, которые он бросил на тумбочку. Верила, что смогу поменять полярность с «было хорошо» на стандартное женское «меня использовали». Надеялась найти кого-то, кто поможет забыть…
Последнее было не так уж просто. Я и до Клима не очень-то интересовалась однокурсниками. Меня не веселили их шутки, не увлекали рассказы о компьютерных играх и ночных клубах, а тело не откликалось на прикосновения и поцелуи.
Между нами была целая пропасть. Когда Хаванский задрал планку в постели, я стала еще более одинокой, чем раньше.
Марк оказался первым, кто подарил надежду, что вылечусь. Взрослый, примерно того же возраста, что и Клим, он смотрел на меня как на равную. После его поцелуев не хотелось помыться, а после секса я не думала о другом.
Уже ради этого можно было держаться за наш брак и стараться снова забеременеть. Когда несколько лет чувствуешь себя бракованной, легко купиться на иллюзию счастья.
Если бы не авария, я бы, наверное, и дальше продолжала верить, что все в порядке. Но сейчас, после нашей сделки с Климом, после близости…
– Скоро мы уже приедем или нет? – Суетливо оглядываюсь по сторонам, обрывая собственные мысли.
– Через минуту. Подъезжаем к главному корпусу, – нехотя отвечает Николай.
– Время для приема посетителей заканчивается. – Я с раздражением смотрю на часы. – Надеюсь, меня пропустят.
Хочется выть от досады. Сегодняшний день кажется неудачным во всем. Он как плата за сказочную ночь.
– Диана Дмитриевна, мне вначале нужно переговорить с охраной Марка Юрьевича.
Николай уже дважды набирал чей-то номер и сейчас, паркуясь у входа, третий раз жмет на кнопку вызова.
– Хорошо. – Прихватив сумочку, выхожу из машины.
– Пожалуйста, не спешите так. Вас без меня не пропустят, – доносится сзади голос охранника.
– Не сомневаюсь. – Я взлетаю по ступеням на крыльцо больницы. Не оглядываюсь и не жду.
– Я сейчас через регистратуру свяжусь с парнями. – Тяжелая, сильная рука открывает мне дверь, пропуская в приемный покой.
– Делайте все, что нужно.
Гипнотизируя часы на телефоне, я отхожу в сторону лифта.
– Добрый день. Мы к Марку Шаталову, – заговаривает Николай с регистратором.
Будто сквозь мутное стекло видно, как та отвлекается от каких-то своих дел, долго вбивает что-то в компьютере. Дважды уточняет фамилию и снова усердно барабанит по клавишам, словно поиск пациента – что-то сродни взлому Пентагона.
– А поскорее можно? – Нервно стучу каблуком о плитку пола.
Ждать, когда эти двое закончат, адски трудно. Возможно, в какой-то другой день я бы была терпеливее, не волновалась из-за приемных часов, не злилась по пустякам, но разговор с Германом словно выбил почву из-под ног.
– Диана Дмитриевна, еще минуту. – Николай даже не оборачивается.
Регистратор в третий раз переспрашивает у него данные Шаталова, кому-то звонит. Однако я больше совсем не могу ждать.
Бросив телефон в сумочку, вызываю лифт. Прячась за широкую спину какого-то врача, ныряю в кабинку и расслабленно выдыхаю, когда она начинает двигаться вверх.
Одновременно с подъемом внутри что-то отпускает. Запрет на мысли о Климе больше не работает. Я еду к бывшему мужу, а думаю – о Хаванском. Пытаюсь вспомнить свои вопросы и кусаю губы. Неужели я опять останусь одна… в пустом доме, без объятий, без надежды на возвращение. Как в девятнадцать.
– Твою мать… – шепчу, хотя хочется кричать.
Доктор, который все время стоял рядом, вдруг оборачивается:
– Вам помочь? – Он смотрит на меня сквозь узкую полоску между маской и белой шапочкой.
– Нет. Ничего. Все в порядке, – выдавливаю из себя улыбку.
– Вы даже не представляете, насколько в порядке. – В его руках оказывается какая-то белая тряпка.
В памяти тут же вспыхивают фильмы о маньяках, горло перехватывает. Но уже в следующую секунду врач прижимает свою тряпку к моему носу, и я плавно соскальзываю на пол.
Глава 35
Когда прихожу в себя, вокруг темнота.
Не знаю, где я и как давно. Перехваченные пластиковой стяжкой запястья горят огнем, а голова болит так сильно, что на глаза наворачиваются слезы.
– Боже… – шепчу в тишину и пытаюсь понять, как вообще могла оказаться в такой ситуации.
Думать сквозь головную боль непросто, но спустя какое-то время память по чуть-чуть восстанавливает картину произошедшего.
Я вспоминаю встревоженное лицо Николая. Он повернулся к лифту за миг до того, как закрылись двери. Вроде бы даже успел что-то крикнуть.
Помню своего соседа по кабинке. Высокого, широкоплечего, в необъятном белом халате, в шапочке и маске, словно только что из инфекционного отделения. Он, как и я, долго стоял возле лифтов. Разговаривал с кем-то по телефону и зашел сразу после меня.
Помню, как перед глазами все поплыло, а земное притяжение оказалось таким сильным, что невозможно было устоять на ногах.
Последнее, что помню, – поездку на машине. Я то отключалась, то приходила в себя, но из-за связанных рук и мешка на голове не могла понять, с кем я и что происходит.