Ложь между нами (страница 21)
Исаев улыбается. Уголки его рта подняты, в позе – полная открытость. Лишь холодный взгляд подсказывает, что радушие фальшивое.
– Тогда… спасибо. – Я поднимаюсь.
Тот же внутренний голос, который вчера шептал, что терять нечего, теперь кричит: «Беги быстрее и не оглядывайся!»
– За освобождение вашего мужчины я попрошу об услуге, – вдруг останавливает Исаев.
– Услуге? От меня? – Позвоночник окатывает холодной волной.
– Да. Сущая мелочь. Ничего особенного. Вы это все уже делали. Не раз и не два.
Глава 45
Исаев снова рассказывает. На этот раз о том, что он хочет получить в обмен на свободу Клима. Это словно второй сезон захватывающего сериала. С теми же героями и в том же городе. Только теперь становится жутко.
Внутри настоящая буря. Она скручивает потроха в тугую воронку и ледяным ветром выдувает спокойствие.
Я знаю, что бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. Не питаю никаких иллюзий насчет благородства и чудес! Однако то, чего хочет Исаев… Это даже не капкан и не ловушка. Это два билета в один конец. Для меня – направо. Для Клима – налево. Без общих перронов и перекрестков.
– Пожалуйста, попросите о чем-нибудь другом. Для меня это все в прошлом. Я не хочу… Не смогу. – Губы еле шевелятся. Голос чужой.
До этого момента была уверена, что судьба и так хорошенько отыгралась на мне за несколько лет спокойной жизни. Макнула в дерьмо по самое горло. Чуть не утопила. А оказалось, в навозной куче предстоит еще и поплавать.
– Нет. Альтернативы не будет, – жестко обрубает Исаев. – И рассказать о нашей сделке вы тоже не сможете. Попробуете признаться, и Хаванский вернется туда, где ему самое место. За решетку.
Я дергаюсь как от пощечины.
– Вы обещали, что дело будет закрыто. Навсегда.
– Будет. Как только вы исполните просьбу, – кивает Исаев. – А «навсегда» зависит лишь от вас. От ваших благоразумия и молчания.
– Но он не простит мне… – Язык не поворачивается сказать о том, что предстоит. – Никогда.
В памяти вспыхивает дождливый вечер несколько недель назад. Промокшее пальто. Умелые пальцы Клима, обжигающие своими прикосновениями. Его губы на моих губах. И слова: «Ты хотела узнать условия нашей сделки, так вот, запоминай. Первое и самое главное. Ты моя. Без третьих, без четвертых…»
Этот потрясающий мужчина, который до меня не ограничивал себя никакими нормами морали и не требовал ни от кого верности, оказался жутким ревнивцем. Собственником, помешанным на одной-единственной женщине. На мне.
– Зато он будет на воле.
– Презирать меня. – Прижимаю ладони к горящим щекам.
– Скорее всего.
– И проклинать нашу встречу. И первую, и вторую… Все. – Прошлое каруселью проносится перед глазами.
Смешно. За последние девять лет я успела побывать замужем и развестись, однако самые яркие и горькие моменты связаны не с мужем, а с Климом.
Все это время мы словно были связаны. Несмотря на толпы его женщин и мой брак.
– Мне жаль.
Впервые за нашу встречу Исаев выглядит настоящим. Я верю, что ему действительно жаль, вижу во взгляде сочувствие. Он будто прямо сейчас переживает ту боль, через которую мне и Климу придется пройти.
– За что вы так… с нами?
– Первый закон природы – за все нужно платить. Клим Хаванский забрал у меня то, что было мне дорого. Заставил узнать, что такое предательство.
– Решили отплатить той же монетой? Узнали, что ему дорога я, и…
Говорить безумно сложно. Я как под сильной заморозкой. Все вижу, все слышу, но мозг буксует. Он отказывается принимать новую реальность, не хочет в нее верить и представлять.
– Хаванский начал первым. И его не мучила совесть, когда, наигравшись, он выбросил свою игрушку. – Исаев до желваков стискивает зубы. – Он сделал мне больно. Теперь я хочу, чтобы он сам почувствовал, каково это.
– Но я… я ни в чем не виновата. Я не брала у вас ничего. Ваша жена… – Прекрасно понимаю, о какой «игрушке» идет речь. – Мы даже незнакомы. Я знаю лишь, что ее зовут Ева. И все.
– Есть такое понятие – «сопутствующий ущерб». На вашу беду, вы оказались не с тем человеком не в то время.
– Ущерб… Чужие судьбы – ущерб? – с нервным смешком слетает с губ. – Похоже, люди для вас не дороже пыли под ногами.
– Хаванский худшая партия для такой умной и красивой женщины. Когда-нибудь, Диана, вы поблагодарите меня за то, что избавил вас от этого подонка.
– И вынудили пройти через… – Не в силах произнести больше ни слова, замолкаю и разворачиваюсь.
– Вам стоит поспешить, – доносится в спину, когда я подхожу к двери ресторана. – У моего предложения короткий срок.
– Мне нужно подготовиться, – хриплю, не оборачиваясь.
Все мое здравомыслие, вся выдержка – они испарились. У каждого человека есть предел возможностей. Своего я уже достигла и даже ступила за край.
– Не беспокойтесь, дорогая. Мои люди сами все зафиксируют и передадут адресату. Просто войдите в здание вашего чудесного клуба и будьте собой. Разные мужчины, разные ощущения… Мне рассказывали, когда-то вам нравилось.
Глава 46
Встреча с Исаевым лишает меня последних сил. Умом понимаю, что нужно вернуться домой, что Николай, наверное, уже поднял на уши и охрану, и полицию, и всех знакомых. Но ничего не могу с собой поделать.
Вместо того чтобы вызвать такси, бесцельно иду вдоль набережной. Не глядя на прохожих, кутаюсь в свои мысли. Как на волнах, катаюсь от прошлого к настоящему, от возможного – к нереальному.
В отличие от подружек из школы, я никогда не мечтала о большой любви и жизни, похожей на сказку. Может быть, это неправильно, однако тогда думалось, что так безопаснее. Чем ниже планка, тем легче ее достигнуть.
Если бы не Клим, моим первым мужчиной оказался бы кто-нибудь из сокурсников. Милый, простой, не очень умелый и обязательно надежный. Замуж я бы вышла не за Шаталова, а за ровню – скромного экономиста, инженера или преподавателя вуза. На радость родителям стала бы живым подтверждением теории о том, что девочки выбирают мужчин, похожих на их отцов. Но Хаванский за одну ночь сделал так, что моя планка взлетела до небес.
После него все пошло наперекосяк. Сокурсники превратились в скучных мальчиков. Любимые преподаватели – в безнадежных зануд. А родительский дом, где нужно было молчать об унизительной помощи брату, – в темницу.
По сути, таким же местом заключения, только без надзирателей и постоянного контроля, был наш дом с Шаталовым. Моя привычка ограничивать себя никуда не делась даже рядом с законным мужем. И лишь Клим снова смог проломить привычные казарменные стены.
За короткий срок под одной крышей с ним я узнала, что умею ревновать, стала извращенкой, зависимой от его тела. И полюбила.
Сложись все иначе, возможно, впереди нас ждала бы та самая белая полоса, о которой рассказывают чокнутые оптимисты.
Я бы обязательно плюнула на фирму и уехала с Климом хоть в Китай, хоть на Северный полюс. Научилась бы просыпаться в мужских объятиях. Превратилась в беззаботную домохозяйку, которая знает, как отличить зрелое авокадо от незрелого, умеет по блеску глаз определять свежесть рыбы и готовит идеальные яйца пашот.
Мы бы занимались сексом утром и вечером. Смеялись из-за неудачных поз и целовались до саднящих губ.
У нас обязательно были бы громкие ссоры и горячие примирения. И еще много разных «бы». Без насилия. Без предательств. Без проклятого сопутствующего ущерба.
Вспомнив эту дикую формулировку Исаева, вздрагиваю.
В свое время моя личная жизнь была сопутствующим ущербом для родного брата. Не помню, чтобы он переживал, что со мной станет после ночи с прокурором. Наутро Стас даже не спросил, как я себя чувствую и нужна ли помощь.
Я втихаря училась курить. Он праздновал свою свободу с лучшими друзьями.
Сейчас Клим вряд ли будет что-то праздновать. Мое предательство – так себе повод для торжества. А я…
Заметив краем глаза дымящего, как паровоз, мужчину, вырываюсь из паутины горьких мыслей и достаю телефон.
Тому, кто падает в пропасть, не поможет никакая соломка, но кое-что сделать я все же могу.
– Привет, – здороваюсь с Германом.
– Диана? – Он словно удивлен. – Я два дня не мог с тобой связаться. Даже приезжал к этому твоему Хаванскому. Как выяснилось, зря. Охрана отказалась позвать кого-нибудь.
– Прости. Было немного не до того.
Ругаю себя за то, что не брала трубку. Герман и правда звонил. Несколько сообщений и писем до сих пор остались непрочитанными. Нужно было написать ему хоть пару строк. Успокоить, что жива. Соврать, что цела. Пережила бы как-нибудь еще одну ложь.
– Я в курсе. О похищении было и в новостях, и так… – Друг покашливает. – Слышал.
– Раз слышал, тогда мне нечего добавить.
– Ты можешь сказать, как ты. Только прошу, без дурацкого женского героизма!
– Если без героизма… Я плохо.
Впервые признаюсь. Вытягиваю из себя два коротких слова и тут же чувствую, как внутри все трещит по швам.
– Твою мать! Где ты? Куда мне приехать? – Всегда спокойного Германа как подменяют.
– Ты мне не поможешь.
– Диана!
– Не нужно, не сейчас. Но именно ты можешь сделать так, чтобы «плохо» не превратилось в «ужасно», – перехожу я к главной цели своего звонка.
– Что угодно!
Герман действительно поменялся. Не было в нем раньше такой решительности и беспокойства. Сильные эмоции были лишь для жены.
На миг цепляюсь за эту странность, делаю мысленную пометку понять, в чем причины. И тут же забываю.
– Насколько я знаю, у тебя в клубе неплохие связи. Ты несколько лет умудрялся пудрить голову жене нашими любовными отношениями, и охрана с остальным персоналом помогала хранить секрет.
До этого дня и не задумывалась, почему все шло так гладко, а теперь как шоры с глаз спадают.
– Да. У меня есть связи. – Герман, к счастью, не мучает меня никакой ложью. – Только не понимаю, при чем здесь клуб?
– Так нужно. Сегодня вечером я вернусь туда. Должна вернуться.
– Какое, на хрен, вернуться?! Диана, ты с ума сошла?!
– Наверное, если бы сошла, было бы легче. Но я в сознании и отдаю отчет всем своим действиям.
– Тебе это не нужно. Тебе никогда не была нужна та жизнь. Зачем?
– Придется. Долгая история. Я не могу о ней никому рассказывать.
– Это из-за похищения? С тобой там что-то сделали?
Тревога в голосе Германа такая искренняя, что хочется завыть. Прямо сейчас открыться ему во всем и послать к черту все сделки.
– Нет. Мне нужно, чтобы ты нашел там людей, которые будут снимать видео и фотографировать. Я согласна на фото, на какое-то видео. На любой компромат. Но не смогу участвовать по-настоящему.
Глава 47
К моменту возвращения домой я уже почти в норме. Лицо все еще бледное, но руки больше не трясутся, а в глазах нет и следа от красноты.
Не знаю, замечают ли это Николай и Алиса, сама я даже не смотрю в их сторону. В гостиной иду мимо. Игнорирую вопросы охранника. И чтобы не выдать себя, сразу же направляюсь в свою комнату.
Остаток дня провожу в одиночестве. Закрывшись на ключ, собираю чемодан. Бросаю в него все, что привезла из квартиры: белье, деловые костюмы, пижаму. Как напоминание, кладу сверху рубашку Клима. Принимаю душ и готовлюсь к вечеру.
В семь из зеркала на меня смотрит красивая незнакомка. В шелковом вечернем платье, чулках и туфлях на шпильках, с ярким макияжем.
Последнее заставляет усмехнуться. Уже и не помню, когда приходилось наносить на лицо столько косметики. На свадьбе, в клубе, во время редких походов в рестораны – ее всегда было меньше, чем сегодня.
Лицо похоже на восковую маску. Но, как ни странно, от всех этих теней, румян и прочего мне легче. Это словно не я, а совсем другая женщина – актриса, которой предстоит сыграть обычную роль.