– Совсем без друзей грустно, никто не поможет, если вдруг придет беда, – попытался объяснить он. – Сколько раз мы с тем же Риганом друг друга выручали! Не упомнить. Меня он кое в чем сильно раздражает, но терплю, поскольку старый друг. Ему во мне тоже далеко не все нравится. Но, коли что, забыв обо всем поможем. Ты учитывай этот момент, Лина. Понимаю, что ты росла в одиночестве, не с кем было общаться. Но в Тарканаке-то тоже прирожденные пилоты, у вам-то точно есть что обсудить.

– Ну, не знаю… – неуверенно ответила девушка. – Полеты обсуждать мне интересно, а все остальное… Ну пустое оно, не для меня. Не интересно.

– Это тебе решать, – снова вздохнул контр-адмирал. – Ладно, буду прощаться. Через недельку еще раз позвоню, мне ваш куратор дал неограниченный доступ для связи с Кэ-Эль-Энах, так что не проблема.

– Здорово! – радостно улыбнулась Лина. – А то я соскучилась. Но ладно, мне тоже бежать надо. Меня снова магии начали обучать, чтоб она провалилась. Кержак должен вскоре прибыть. Ох, как же я этого не хочу…

– Есть такое слово, «надо», – понимающе усмехнулся контр-адмирал. – В жизни приходится заниматься далеко не только тем, что тебе нравится. Увы, но такова жизнь, и ничего с этим не поделаешь.

– Да я понимаю, – скривилась девушка. – Но все равно тошно.

Они распрощались, и Пимен отключил связь. Он очень надеялся, что воспитанница хоть что-то поняла и усвоила из его слов. Ведь если нет, то она так и останется одиночкой, а это, при ее силах, чревато немалыми неприятностями.

* * *

Кейтара сидела в кабинете и продолжала разбираться с сотворенным подонками, обкрадывающими детей. Да ладно бы обкрадывающими, так еще продающими малолетних сирот всяким извращенцам.

Фонду долго пришлось добиваться от правительства Телли Стелл разрешения на инспекцию особых приютов и интернатов. Палки в колеса ставили все, кто только мог, чиновники искали любой повод, чтобы избежать вмешательства международного Детского фонда в свои дела. Знали, сволочи, по примеру других стран, где тысячи им подобных ответили за свои грязные дела, чем это чревато. Пришлось принимать крайние меры и собирать информацию нелегально, что вызвало недовольное бухтение директоров. Но после обнародования информации о том, как живется сиротам в приютах директории и что с ними творят извращенцы, общественный резонанс оказался настолько большим, что разрешение на инспекцию, скрипя зубами, все же дали.

Микродроиды снимали все происходящее в приютах, транслируя особо острые моменты в общественные инфосети. Но прежде всего отслеживая факты продажи детей педофилам, публикуя имена, фамилии и доказательства. До суда ни один из извращенцев не дожил, толпа их разорвала в клочья прямо в зале суда, что напугало директоров приютов до медвежьей болезни. Многие важные господа и представить себе не могли, что их «мелкие грешки» вызовут такой лютый гнев у простонародья, и теперь лихорадочно прятали малейшие следы своей деятельности. Вот только они никогда до сих пор не имели дела с орденом, который давно собрал все доказательства и собирался выдавать их на гора по мере надобности.

Самые страшные гнезда разврата разоряли орденские легионеры и фарсенские ликвидаторы, переодетые в форму спецназа космодесанта Телли Стелл, после чего в высшем свете директории возникали дикие скандалы. Там пытались выяснить, что это были за части и по какой причине атаковали нужных и полезных людей. Ну и что, что садистов и педофилов? Зато нужных и полезных! Вот только неизвестные военные на это не обращали внимания, наказывая извращенцев так, что все остальные разделяющие их взгляды от ужаса сходили с ума. Ролики о посаженных на кол садистах, издевавшихся над детьми, пугали власть имущих до беспамятства. Они осознавали, что за них взялся кто-то всемогущий. А когда распространилась информация, что педофилам объявил тайную войну сам Дарв ис Тормен, среди последних прокатилась волна самоубийств. Они предпочитали издохнуть самостоятельно, только бы не попасть в руки палачей графа, которые издавна отличались безжалостностью и извращенной фантазией. А уж какие слухи о них ходили!

В кабинет вошел Линкай, он выглядел разгневанным и встревоженным, похоже, едва сдерживался, чтобы не выругаться.

– Что случилось? – встревожено посмотрела на него Кейтара, такое поведение всегда сдержанному коллеге было несвойственно.

– Ничего особенного, разбирался в делах вчера переданного на наш баланс интерната для так называемых детей с особенностями, – скривился т’онец. – Иначе говоря, больных генетическими болезнями и калек. Это какой-то кошмар! Не понимаю, как здесь подбирают персонал! Ни один из воспитателей не любит детей! Скорее ненавидит и травит всеми возможными способами. Не понимаю! А уж директриса… Тварь поганая…

– Детей продавала? – нахмурилась девушка.

– В том числе, причем таким хитрым, завуалированным способом, что даже двархи далеко не сразу разобрались. Но даже не продажа страшна, а то, какие порядки эта тварь в интернате установила. Причем детей не били, чтобы, не дай Благие, не обвинили в побоях. Все куда хуже. Карцер, в котором ребенок даже выпрямиться не может. Стояние на коленях на мелких камнях. Иголки под ногти. И множество других издевательств. Воспитателей директриса подобрала себе точно таких же – убежденных садистов.

– А кому могли понадобиться… э-э-э… дети с особенностями? – поинтересовалась Кейтара. – Они же больные. И страшненькие, если честно.

– Ну, не скажи, например, дети с синдромом Кайхайма похожи на маленьких большеглазых ангелочков, – горько усмехнулся Линкай. – Их очень любят замучивать насмерть педофилы. Ведь малыш не способен сопротивляться, он только жалобно плачет. А они наслаждаются этим плачем…

– Надеюсь, наслаждающиеся заплатили за свою душевную мерзость? – в глазах девушки загорелась жгучая ненависть.

– Заплатили! – с тем же чувством выдохнул т’онец. – Полной мерой! Спасибо фарсенцам, они взяли наказание на себя. Твари подыхали несколько дней, вопя от боли! Все по заслугам. Записи казни распространены по всем высокопоставленным функционерам и богатым бизнесменам Телли Стелл. Теперь они сидят и трясутся в своих особняках. Да, персонал детских домов и интернатов тоже получил эти записи. Всем сделано предупреждение: «Дети неприкосновенны!». Местные настолько перепугались, что даже воровать перестали. Детские дома засыпают подарками, портя воздух от страха.

– Так им и надо! – сжала кулаки Кейтара. – Ну почему, почему обязательно надо быть сволочами?! Не понимаю…

– А кто понимает? – тяжело вздохнул Линкай, пересылая ей на биокомп пакет данных. – Посмотри. Очень прошу взять на себя разговор с бывшим директором. Боюсь, я не сдержусь и сверну ей шею.

– Хорошо, – вздохнула девушка. – Но наедине. Разве что с охраной. Пусть ее приводят.

– Я передам. Пока!

По прошествии пятнадцати в минут в кабинет ввели хмурую, рябую, словно побитую молью тетку средних лет со скованными руками. Ее сопровождали два фарсенских ликивидатора, смотревших на бывшую директрису так многообещающе, что ту передергивало. Интересно, что же она такого натворила, раз эти всегда безразличные люди так ведут себя? Кейтара принялась разбираться в пересланной Линкаем информации. И вот тут ей стало сильно не по себе – мало того, что издевательства над больными детьми были возведены в интернате «Солнышко» в правило, мало того, что детей кормили практически отходами, почти все выделяемые средства раскладывая по «нужным» карманам, так еще и продажа малышей с синдромом Кайхайма «приемным родителям», большинство из которых было педофилами и насильниками. Голографии изуродованных детских тел потрясли Кейтару до глубины души – она многое повидала в жизни, но это было чем-то запредельным. Детишек просто медленно резали на куски, наслаждаясь их плачем и криками. Благие! Да как так можно? И эта тварь, зная, что ждет бедных малышей, продавала их?.. Да уж, мерзости человеческой нет предела…

– Госпожа Гайсия Дораг? – спросила девушка у понурой тетки. – Бывший директор интерната «Солнышко»?

– Да, – отозвалась та. – Что вам еще от меня нужно? Допрашивали уже много раз…

– Да вот хочу понять, как человек может оказаться таким чудовищем, – пристально посмотрела на нее Кейтара.

– Чудовищем?! – вскинулась Гайсия Дораг. – Да что вы понимаете?!

– Да, я не понимаю, как можно издеваться на маленькими, беззащитными, больными детишками. Как?! Кем для этого нужно быть?! А кем надо быть, чтобы обворовывать их и кормить помоями?! Вы вообще человек?! Нет, вы именно чудовище.

– Издеваться… Да попробовали бы вы с этими малолетними тварями иначе, они же сразу на голову садятся! Маленькие они, видишь ли! Дисциплину должны знать! Дисциплину! Их наказывали, когда они того заслуживали!

– Они маленькие и беззащитные… – девушка с трудом сдерживала брезгливость при взгляде на бывшую директрису, и та эту брезгливость явно почувствовала, поскольку дернулась, словно от удара и скукожилась на стуле, закусив губу и вся трясясь. – Но хорошо, оставим это пока. Чем вы оправдаете воровство? Детей по-человечески кормили только в дни инспекций!

– А зачем тратить деньги на этих бесполезных вылупков?! – госпожа Дораг сделалась похожей на загнанную в угол крысу, она тяжело дышала, посверкивая бесцветными глазками. – Не подохли, пусть будут благодарны и за это! А нам платили слишком мало, вот мы и компенсировали крохотную зарплату.

Похоже, она дошла до крайней степени отчаяния и решила идти ва-банк, считая себя правой во всем. Да уж, такое должны увидеть люди Телли Стелл, и орден это обеспечит. Чтобы вся страна знала, какие у них воспитатели в интернатах. Но это было еще не все. На страшную картину требовалось нанести несколько завершающих штрихов.

– Но вам и воровства оказалось мало, вы пошли на продажу детей извращенцам, – обвиняющее заявили Кейтара.

– Я находила им приемные семьи, в которым им жилось бы лучше, чем в приюте! – нагло ухмыляясь заявила бывшая директриса. – Состоящие из благонравных и законопослушных дам и господ. А если кто-то меня потом в частном порядке благодарил, то это не запрещено законом.

– Благонравных и законопослушных… – повторила девушка. – Ну что же, смотрите, что сотворили с проданными вами детьми эта благонравные и законопослушные. И как потом их за это наказали.

Она, на ходу создавая при помощи биокомпа из самых страшных кадров голографии, принялась швырять их перед госпожой Дораг. Та, увидев на снимках расчлененные детские тела, подавилась слюной и закашлялась.

– Я здесь не причем! – отчаянно завизжала она. – У вас нет доказательств!

– Есть, – заверила Кейтара и показала на стенном голоэкране всю схему продажи детей, восстановленную двархами. А потом изломанные тела казненных извращенцев, многих из которых директриса явно узнала, поскольку сдавленно застонала, затрясшись крупной дрожью.

– Так им надо, вылупкам поганым!.. – завизжала она, немного придя в себя. – От них никакой пользы государству не было! А так хоть пользы немного принесли! Убитые вами господа налоги платили! Ну, разлеклись они с погаными вылупками, и что такого?!

– Великолепно, – кивнула девушка. – Расчехлились? Эти кадры сегодня увидит весь Телли Стелл, пусть люди знают, кого назначили директором интерната, какую чудовищную тварь. Вы ответите за все свои поступки, обещаю. Вот эти голографии увидят все заключенные и весь персонал тюрьмы, в которой вы будете отбывать наказание, они будут знать, что вы продавали детей на страшную смерть. Думаю, вам не понравится их отношение…

– Богатые сволочи, у которых с детства все было! – в отчаянии заголосила госпожа Дораг. – Будьте вы прокляты! Это из-за вас приходится идти на преступления, чтобы достойно жить! Это вы во всем виноваты!