Оливия Нортвуд: Монстр внутри

© Нортвуд О., 2025

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

* * *

Кто убьёт человека не за убийство или

распространение нечестия не земле,

тот словно убил всех людей, а кто сохранит жизнь человеку,

тот словно сохранит жизнь всем людям.

Коран. Сура 5. Трапеза, 32-й аят.

«Триллер Оливии Нортвуд «Монстр внутри» – это одно из открытий 2025 года. Это мощное, глубокое психологическое произведение, которое показывает страшные вещи, но делает это бережно. Мы окунаемся в сложное расследование, мы сталкиваемся с болью, потерями, ошибками, а герои – с последствиями своих решений. Кажется, на эту тему написаны десятки тысяч книг, но эта вам обязательно запомнится. Потому что изворотливость этого убийцы сложно забыть. Потому что этих персонажей забыть невозможно».

«Остросюжетный детектив с напряженным сюжетом и атмосферой «Твин Пикс». Детективы Грейс Келлер и Джеймс Нортвуд идут по следу жестокого насильника; мы заглянем и в его мысли – готовьтесь к мельчайшим деталям расследования и правдоподобной жестокости».

«КАК ЖЕ ЭТО БЫЛО БОЖЕСТВЕННО! Здесь есть буквально все, за что я так люблю жанр триллера, и даже больше! Просто браво!»

«Грейс Келлер, пережив тяжёлое потрясение, возвращается к работе и берётся за новое дело вместе со своим новым напарником. Им предстоит расследовать серию загадочных убийств, жертвами которых стали обезображенные молодые девушки. Все эти трагедии могли бы не произойти, если бы не страшное прошлое, с которым столкнулись все участники расследования.

Возможно ли сочувствовать убийце? Как бы изменилась жизнь каждого из них, если бы не ужасные события? Смогут ли детективы найти общий язык, когда эмоции берут верх над разумом?»

«Острая, яркая книга, держащая в напряжении на протяжении всего повествования, и лишь к финалу у вас получится перевести дух».

«Мне безумно понравилось. В истории есть все то, за что я и люблю жанр. Спасибо!»

1
Глава

Он съехал с шоссе после поворота на Фолл-Сити и остановил машину в низине возле реки Сноквалми, где гравийная дорога под колёсами фургона сменилась глиняной. Заглушил двигатель и вышел из машины. Вблизи, между стволами деревьев, мигала неисправная неоновая вывеска фермы «Фолл-сити». Под ногами скользила листва. Воздух остро пах сырой землёй, прелыми листьями и свежестью после дождя. Грозовые облака расползлись по небу. Лунный свет пробивался сквозь слегка поредевшие, чёрные от влаги ветви.

Цикады истерично заходились стрёкотом в кустах. Прозрачная сентябрьская ночь будто рябила от их надрыва, содрогалась, как в лихорадке.

Он обошёл машину и распахнул задние дверцы фургона. Внутри, на сиденье и под ним, лежали картонные коробки, немного древесины и строительных материалов ещё с тех пор, как он занимался обустройством арендованного дома. На дне кузова, укрытом полиэтиленовой плёнкой, лежала девушка: полуобнажённая и совершенно неподвижная.

Платье из дешёвой синтетической ткани, наверняка купленное на распродаже, разорванное в клочья, лежало рядом. На ней была только обувь и чёрный бюстгальтер из тонкого кружева. Он заткнул ей рот скомканными трусами, прежде чем заклеил строительным скотчем.

В штанах стало нестерпимо тесно. Он смотрел на неё, на то, как синяки уже начинали проступать на её бледной коже, на алые капельки крови между бёдер. Этот момент он любил больше всего. Сладкое и томительное ожидание. Предвкушение того, что он сделает с ней чуть позже.

Он связал ей руки за спиной, ноги туго стянул верёвкой: на запястьях и над щиколотками виднелись красно-фиолетовые следы и ссадины. Дыхание было слабым и прерывистым. Ему это нравилось настолько, что он готов был снова её трахнуть. Он знал, что она ждёт его. Но нужно набраться терпения. Он вспомнил, как завизжала та шлюха в прошлый раз, когда он не сдержался. Она вывела его из себя, и он заставил эту суку замолчать. После этого ему почти сразу захотелось снова ощутить власть над кем-то, почувствовать, как жизнь медленно покидает кого-то по его прихоти.

На этот раз он всё сделает правильно. Не спеша, чтобы запомнить каждое мгновение. Она, конечно, очнется, когда он приступит к делу, но сейчас должна оставаться без сознания.

Он забрался в кузов фургона и подтянул её к себе за ноги. Тело было расслабленным и податливым. Кожа – холодной и липкой от пота. Руки соскользнули, от чего она дёрнулась и очнулась. Он достал из кармана складной нож «Смит и Вессон». Она замычала, как корова, стоило прижать лезвие к внутренней части её бедра и надавить. Её глаза распахнулись. Они больше не были голубыми, в них не было цвета – зрачки расширились от страха. В глазах сверкнул проблеск сознания, она попыталась отползти от него, сомкнула колени, чтобы защититься. Он наблюдал за ней с нескрываемым любопытством, играл, как хищник с добычей. Ему нравилось, когда они сопротивлялись. Решив, что всё и так слишком сильно затянулось, он схватил её за плечи и ударил затылком об пол фургона. Её веки задрожали, взгляд помутился, дыхание стало судорожным.

«Пора, – думал он. – Сейчас».

Он снова и снова касался её бёдер ножом, оставляя на коже засечки и глубокие порезы. Она, уже плохо соображая, выла, как животное, пойманное в смертельную ловушку. Но если бы спросили его, он бы посоветовал ей поберечь силы и голос.

Из ран сочилась кровь, стекая на пол фургона, собираясь в лужицы на расстеленной под ней полиэтиленовой плёнке.

Кончиком лезвия он тронул её между ног – она снова замычала: «Нет, нет, нет», – и повёл им по животу, остановившись у правой груди. Поставил колено на живот, навалился на неё, прижимая к полу, распорол бюстгальтер, схватил рукой полную, большую грудь с крупным розовым соском и надавил на складку кожи внизу. Нож вошёл легко, прорезая жировую ткань и молочную железу.

Она распахнула глаза и закричала. Крики приглушала ткань во рту и серебристый скотч, который местами уже отклеился из-за её слез и пота. Он видел, как напряглись её мышцы, выпятились сухожилия на шее и набухли вены на лбу и висках. Она дергала ногами, тряслась, натужно дышала и звучала на все лады. А затем к запаху крови и бензина в кузове фургона примешался запах мочи. Но его это не остановило, он продолжил резать, сжав губы от напряжения. Края раны выглядели отвратительно – в голове промелькнула мысль о том, что ему нужен нож с длинным тонким лезвием, каким обычно нарезают хамон.

Когда наконец удалось отделить грудь от тела, он примерился к приятной тяжести плоти на ладони и решил, что для первого раза вышло не так уж и плохо, – до этого момента он ограничивался только порезами, – и положил грудь в коробку под сиденьем. Любуясь проделанной работой, он и не заметил, что она затихла. Он приложил два пальца к её шее – слабый пульс ещё прощупывался, – расстегнул и спустил до колен джинсы. Она больше не сопротивлялась – это почти его расстроило.

Он набросил на тонкую шею то, что еще несколько часов назад было платьем, чтобы не оставить следов, и обхватил её руками, сцепил между собой большие пальцы, наклонился вперед, надавил всем своим весом и начал сжимать. Он чувствовал, как под его пальцами ломается с глухим скрежетом щитовидный хрящ, слышал звонкий щелчок, когда лопнула хрупкая подъязычная кость. Он видел, как её лицо приобрело сначала багровый, а затем синюшный оттенок. Всё закончилось в тот момент, когда по её подбородку потекла кровь вперемешку с пузырящейся слюной.

Он не разжимал пальцы ещё долго, даже после того, как убедился, что её сердце не бьётся, крепко держал добычу в руках и отпустил только тогда, когда руки мелко задрожали от усталости. Он выпрямился, слез с неё, стянул и завязал в узел презерватив – он не из тех идиотов, что всюду раскидываются своей ДНК, – выволок тело из кузова фургона и бросил на землю.

Закрыв задние дверцы, он сел за руль и завёл машину. Вокруг сгустилась ночь, небо снова заволокло тяжёлыми облаками крысиного цвета, в тишине раздался ворчащий рокот далёкой грозы, заглушив на какое-то мгновение шум двигателя.

2
Глава

Грейс Келлер стояла посреди гостиной, держа в руках чашку с кофе, и смотрела в окно. Прохладное осеннее утро заливало комнату розовым светом, билось в стёкла порывами сырого ветра, мелодично шелестело мокрой, алеющей на самых верхушках крон листвой, шумело протекторами редких машин по мокрому асфальту.

Туман укрыл Сиэтл плотным мягким саваном. В ясную погоду из высоких окон открывался притягательный вид на озеро и устричные фермы. Но сейчас Грейс видела только неясные очертания города и собственное искажённое отражение.

Сентябрь застал её врасплох. Словно она набрала полные лёгкие жаркого и тяжёлого июньского воздуха и выдохнула только сейчас, в стылую осеннюю серость.

Всё лето Грейс провела в забытье. После того как её напарник, детектив Уитфорд, погиб, она жила словно на вдохе, в постоянном напряжении и безнадёжно упустила момент, когда её незапланированный отпуск подошёл к концу. О том, что последние три месяца её жизни были хуже некуда, напоминали счета от психотерапевта, сложенные в стопку на консоли в прихожей и придавленные связкой ключей, и оранжевые блистеры с антидепрессантами в шкафчике над раковиной.

Лейтенант Майкл Мак-Куин дал ей время, чтобы зализать раны, но Грейс сомневалась, что ей это под силу. Она не верила, что готова вернуться к работе, сколько бы все вокруг ни твердили обратное.

Грейс бросила взгляд на негромко работавший телевизор. Внизу экрана горела ярко-красная бегущая строка: «СРОЧНЫЕ НОВОСТИ».

Грейс подошла ближе, взяла с журнального столика пульт и прибавила громкость. Снова какой-то полицейский погиб при исполнении в районе Нортгейт. В этом не было ничего удивительного: любой коп знал, что девяносто процентов преступлений из всех, что совершались в Сиэтле, приходились на Нортгейт. Эван Уитфорд тоже погиб там. Когда это случилось, они жили вместе уже около полугода.

Детективы тогда вели дело об убийстве кассира на заправке. Преступником оказался безработный Тревор Джонс. Его вычислили по камерам видеонаблюдения уже на следующий день. Джонса поймали возле дома. Грейс осторожно, но решительно подошла к нему, держа руку на поясной кобуре, уверенная в том, что им ничего не угрожает, что Джонс не станет усугублять своё положение нападением на полицейских. Уитфорд прикрывал её, он держал «Глок-19» на вытянутых перед собой руках. Группа захвата оцепила участок улицы, патрульные перекрыли движение. Грейс достала наручники и уже готовилась зачитать ему правило Миранды^[1], когда он достал пистолет из-за пояса джинсов и выстрелил. Выстрелил в того, кто, по его мнению, представлял опасность, – в Уитфорда – и ринулся в переулок.

Грейс дёрнулась, словно пуля прошла сквозь её тело. Звук выстрела обездвижил её, лишил привычных ориентиров и осел надрывной вибрацией внутри. Она механически обернулась, упала на колени и зажала рану на шее Уитфорда. Жизнь покидала его тело слишком быстро, сочилась сквозь сжатые, напряжённые добела пальцы и собиралась в лужу на грязном, заплёванном тротуаре.