Катя Саммер: Хорошая девочка

Привет, дорогие читатели!

Вы держите в руках книгу редакции Trendbooks.

Наша команда создает книги, в которых сочетаются чистые эмоции,

захватывающие сюжеты и высокое литературное качество.

Вам понравилась книга? Нам интересно ваше мнение!

Оставьте отзыв о прочитанном, мы любим читать ваши отзывы!

© Ксюша Левина, Катя Саммер, 2024

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2025

Иллюстрации в тексте использованы по лицензии © Shutterstock

Изображение на обложке использовано по лицензии © Stocksy,

Книги – наш хлѣбъ

Наша миссия: «Мы создаём мир идей для счастья взрослых и детей»

Глава 1

– Оксан…

– Роксана! – тут же поправляет подруга и пристально смотрит на меня.

Наши гляделки длятся несколько секунд, а затем я устало падаю на кровать. Голова болит, в глаза будто насыпали песка, но я сдаюсь, так как обещала Роксане, что сегодня мы вместе отдохнем, посмотрим фильм, поедим попкорн и что-то там еще по списку.

На самом деле, если бы не она, я вообще не отрывалась бы от учебы. Мне стоит ее поблагодарить. Но обычно я вспоминаю про эту ее «кинопятницу» в последний момент со стоном разочарования. Спешно заканчиваю работу и скрепя сердце закрываю ноутбук. Родители говорят, что я трудоголик и явно пошла не в них, но я-то знаю, что яблоко от яблони укатилось не так уж далеко: Ивановы-старшие регулярно забывают об отдыхе, ночуют в своей художественной мастерской, а потом встают в четыре утра и, заправившись кофе, тащатся на обрыв рисовать рассвет.

– Окей, Роксан, – говорю, мысленно закатив глаза, потому что в реальности не могу их открыть.

– Что смотрим? – Судя по звуку, она листает каталог фильмов. Зная ее вкус, выбирает какой-нибудь оглушающе громкий боевик с перестрелками. Начиталась про мафию и теперь мечтает о собственном «капо»^[1], который будет хорошим лишь для нее одной.

– Может, что-нибудь черно-белое? – предлагаю я без особой надежды. – «Римские каникулы», например. Я кончилась.

– Лучше бы ты на ком-то…

– Фу! – обрываю ее, потому что знаю, что дальше последуют получасовые разговоры о моей несуществующей личной жизни. – Давай не будем про секс. Меня это не интересует.

Только я договариваю, как в лицо прилетает подушка, и мне приходится отбиваться.

– Ну как так? Блин, Анька, мы же молодые и красивые! Нам по двадцать два, а не по восемьдесят! – Оксана забирается на кровать и ложится рядом, оттеснив меня к стене. Вздыхает так томно, что я со стоном приоткрываю глаза, которые раздражает свет, и подглядываю за ней. Ее черные волосы разметались по матрасу и теперь лежат вперемешку с моими светло-русыми.

Некоторое время мы молча смотрим на крошечные звездочки и неоновых бабочек, приклеенные к побеленным деревянным балкам под потолком. Когда мы с Оксаной (тогда она просила звать ее Аксиньей) устроили этот беспредел, нам было лет по тринадцать, и мы пользовались тем, что мои родители не запрещали мне устраивать творческий беспорядок в комнате.

– Неужели тебе никто-никто не нравится? – спрашивает она снова, как будто не слышала ответ раньше. Целую сотню раз.

– Нет, – произношу устало. – Никто-никто.

– Вот не понимаю я тебя. – Оксана включает селфи-камеру и начинает рассматривать нас с прищуром профессионала. – Ты же секси! Тебе вон и губы не нужно увеличивать, и ресницы наращивать – все свое. И в спортзале не надрываешься, как я, а талия и задница что надо. А глаза свои видела? Их будто по пантону подбирали, чтобы цвет был самым голубым из голубых.

– Зато у тебя грудь больше, – пытаюсь переключить внимание на подругу, но тщетно.

– А на твою засматривались старшекурсники на физре, когда ты прыгала. Тебе даже каблуки и платья не нужны, чтобы у всех слюнки потекли…

– Ничего не имею против каблуков и платьев, если они необходимы по дресс-коду.

Или когда на улице невыносимо жарко. Не понимаю девочек, которые ходят в штанах в сорокаградусную жару.

– Ага, но в универ таскаешься в джинсах и кроссовках.

– Главное, чтобы было удобно, разве нет? – пожимаю плечами. – У меня сумка тяжелая, и из-за нее постоянно задирается юбка.

– На радость парням!

– Да плевать мне на этих парней, – бормочу в который раз и, прикрыв глаза, массирую веки. – Все, о чем я могу думать, – это как попасть на хорошую практику.

– А до этого – как сдать экзамены, как написать курсовую, как поступить в универ… – перечисляет Роксана с явным осуждением. – Эх, такие данные пропадают!..

– Не в данных счастье.

– А в чем? В твердых карандашах и обрезках картона? Ладно. Я над этим поработаю, – авторитетно заявляет Оксана и, будто волшебница, достает из ниоткуда колоду карт Таро.

– Мне не нравится ни твой способ, ни твой вкус на парней, – говорю я ей, но вряд ли мое мнение имеет значение. Если Оксана Плотникова решила погадать, никто не убежит от расклада.

– Эй, а что не так с моим вкусом? – Она щурит глаза, но на меня это не действует.

– Ах, Ник! О, Ник! Я люблю Ника! – хохочу я и выставляю руки перед собой, чтобы еще раз не получить подушкой в лицо от любимой подруги.

– Ничего ты не понимаешь! – возмущается она. – Ник и правда самый классный парень из всех, кого я встречала!

Спорить с ней бесполезно, ее помешательство на представителях мужского пола (еще и не на самых лучших особях) не поддается разумному объяснению. Так же сильно, как я люблю архитектуру, она боготворит парней.

– И что же в нем классного? В твоем Нике?

Я правда пытаюсь понять, что Оксана нашла в нашем одногруппнике Голицыне. Он, конечно, симпатичный, но не настолько, чтобы все, от первокурсниц до аспиранток, вешались ему на шею.

Да, он талантлив. Я помню просмотры по рисунку, где наши с ним работы стояли рядом в числе первых: моя, написанная за шестнадцать часов кропотливого труда, и его… сделанная на коленке за пару часов, в течение которых он успел поболтать со всеми подряд и трижды сбегать выпить кофе из автомата. Талантливый, но до жути безответственный! По моему мнению, таким, как этот Ник, нечего делать среди архитекторов.

– Он бьет татуировки, – говорит подруга и просит подуть на колоду. – Он веселый. У него самая лучшая в мире улыбка.

– И между вами ни-че-го общего.

– Ну это пока! – смело заявляет она. – И знаешь что? Я уверена, что он будет моим. На сто процентов. И карты так говорят, и я чувствую, а интуиция у меня отлично работает.

Видимо, не в этот раз.

– И тебе плевать, с кем он спит?

– А я не хочу ничего об этом знать! – тотчас перебивает она. – Никаких сплетен, никаких слухов – нет, нет и нет. Это мешает мне посылать сигналы в космос, понимаешь?

Если она не будет пересказывать всю информацию о Голицыне, собранную из самых разных источников, неужели я наконец перестану слышать это имя по тысяче раз на дню?

– Я поняла, что трачу слишком много ресурсов на то, что думают о Нике другие. Больше не хочу иметь дела с информацией, которую не получила из первых, – она показывает мне свои ладони, – рук. С бывшими его потом разберусь. Так, Аннабель-Ли! – Роксана прекрасно знает, что меня раздражает мое полное имя, и все равно специально зовет так, чтобы привлечь внимание. – Пока я тасую карты, сосредоточься и думай о парнях. Только не о Голицыне! ОН МОЙ!

– А вы точно таролог? – усмехаюсь я.

– Он джентльмен… – продолжает перечислять мнимые заслуги Голицына.

Да уж, джентльмен, который проявляет уважение только к тем юбкам, под которые хочет залезть. И то, пока не добьется желаемого.

– …прыгающий из койки в койку, – договариваю за подругу. В женском туалете я много слышала о его похождениях. – И он не твой, потому что ты достойна гораздо большего.

– Он просто еще не встретил ту самую, – защищает его Оксана.

– И это, конечно, будешь ты? Так вы вроде бы встречаетесь через день на работе. Как он до сих пор не понял, что ты та самая единственная?

– Если ты будешь болтать, карты предскажут твой скорый и мучительный провал на экзамене. – Она угрожает мне тем, что действительно может напугать. Бр-р. Не сдать зачет для меня хуже прилюдного отказа того же Голицына, если судить жизненными приоритетами Оксаны. – Так, готова?

Я смотрю в ее темно-карие глаза и почти верю в то, что она делает, хотя отношусь к астрологии, нумерологии, тарологии – или как ее там – очень скептически. Но уж слишком профессионально Плотникова сверлит взглядом рубашки карт.

– Итак, что же у нас грядет… – Оксана переворачивает одну и складывает губы трубочкой. – Хм. Прекрасный незнакомец. – Она задумчиво склоняет голову вбок, а потом выдает как-то по-особенному торжественно: – Которого ты, между прочим, знаешь!

– Значит, знакомый незнакомец? – уточняю недоверчиво, но подруга не считывает мой сарказм и продолжает раскладывать карты.

– И тайная страсть. Вау! Это очень крутая карта! – произносит она почти что с завистью.

– С незнакомцем?

Меня даже слегка забавляет ее вера в разноцветные картонки.

– Нет. С обольстителем.

– Как мило, – тру я лоб и выдыхаю. – Какой-то ходячий оксюморон и страсть с обольстителем. М-м-м. Это так на меня похоже. Ну и где там мой мистер Грей?

– Предательство, – шепчет поперек моих слов самопровозглашенная гадалка и во все глаза глядит на третью карту.

– Кто это меня собрался предавать? Обольститель? Незнакомец? Или…

– Ты! Ты предашь очень близкого тебе человека.

В глазах Оксаны вдруг отражается такой ужас, что я вырываю карты из ее рук и прячу за спиной, чтобы подруга не смогла дотянуться до них.

– Все, хватит. Сеанс окончен.

– Эй, этих карт нельзя касаться! Они будут врать!

– Вот они и врут, нечего было их лапать!

Оксана тянется ко мне, но я резко вскакиваю с кровати и кидаю колоду на стол. Пара карт вылетает и падает на пол, но я на них не смотрю – даже знать не хочу, что там.

– Вот! Вот видишь! Тайная страсть и предательство! Я же говорила! Я говорила! – указывает она на перевернувшиеся карты, но, как по мне, это полный бред. Ей бы «Натальную карту» вести! Такую соведущую этот Гусев (или как там его) потерял!

– Если мы будем трепаться, а не работать… то есть смотреть фильм, то я пошла заниматься, – упершись бедром в стол и скрестив руки на груди, говорю уже спокойнее, чтобы не раздувать спор.

– У тебя язык от этих самых занятий заплетается. Не хочу фильм, – психует подруга.

Она явно дуется на меня. Как всегда. Обычно я выжидаю минут пять, и мы возвращаемся к тому, чем собирались заняться, но если она сейчас скажет еще хоть слово о Нике или знакомых незнакомцах… Я уйду к бабушке есть жареную картошку (они с дедом живут в соседнем доме) и оставлю Оксану наедине с ее картами. Я люблю подругу, но разговоры про мою судьбу и эфемерных парней, которые мне почему-то обязательно нужны, будто без них никакой жизни нет, уже сводят меня с ума. Как и ее тайная влюбленность в Ника. Настолько тайная, что о ней знают все. Он скоро начнет сниться и мне, если Оксана не перестанет о нем болтать.

Помимо встреч в университете, они с Голицыным работают в тату-салоне, и Плотникова сама видит, сколько девчонок постоянно трется рядом с ним. Да к нему вечно очередь стоит из наших одногруппниц (разве что только я не набила себе у него ласточку или перышко). Не могу смотреть на то, как она столько времени страдает из-за какого-то… донжуана (идиота). Даже если он ее заметит, сколько продлится их роман? Он точно разобьет ей сердце. Хотя, может, так и надо? Может, это будет чем-то вроде боевого крещения Голицыным, после которого к ней наконец вернутся мозги?