Лия Росс: Непокорные

Sugar Love

© Лия Росс, текст, 2025

© Наталья Вдовина, оформление обложки, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Плейлист

Decode – Paramore

Leave Out All The Rest – Linkin Park

Let Me Sign – Rob Pattinson

Supermassive Black Hole – Muse

Never Think – Robert Pattinson

I Caught Myself – Paramore

In the Shadows – Amy Stroup

Animal – AG, MOONZz

Diet Mountain Dew – Lana Del Rey

Глава 1
Боль

Боль.

Это все, что я помню после резкого падения на крутом повороте. Это было совершенно внезапно. Из-за нахлынувших горьких слез я не видела дороги, наклонившись вперед и крепко схватившись за поводья.

Я пыталась стирать эту пелену, но новая порция несправедливости подкатывала, охватывая спазмом мое горло. Хотелось рыдать, кричать от боли в груди, как нечестно поступает по отношению ко мне судьба.

Чертов Третьяков и его братец!

Если бы не они, может, и не случилось бы всего этого.

Буря эмоций захватила меня, что полностью противопоказано всадникам на скачках. Сдержанность и уверенность в своих дальнейших действиях – вот чему меня учили многие годы. А я что?

Я не смогла правильно рассчитать скорость и силу своей лошади перед поворотом, отчего не удержалась. Руки ослабли, задрожали, и я с криком вылетела из седла в долю секунды.

Потом был глухой стук, резкая пронзающая боль в руке и ногах. Потом приглушенные голоса и крики, топот лошадей, останавливающихся рядом.

А больше я ничего не помнила.

Проснулась только в больнице чуть ли не наполовину забинтованная. Обе ноги оказались в гипсе, а приговор врача звучал жестоко: никаких скачек, иначе останусь инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Мне и так досталось после падения и вообще повезло, что травма была не настолько опасной, что, возможно, есть шанс восстановиться после длительного лечения и реабилитации.

Папа сидел рядом со мной в полном шоке, прикрывая рот ладонью. По его щекам стекали тонкими струйками слезы. Он придерживал меня за руку, что-то шепча про то, как он жалеет о том, что вообще ввязал меня в это.

А я не испытывала на тот момент вообще ничего. Только проклинала мысленно всю семейку Третьяковых, ставшую причиной всех моих бед.

В больнице я пробыла около месяца, врачи отказывались меня отпускать домой, так как отец много работал на конюшне, а ухаживать за мной нужно было на постоянной основе и пребывать рядом двадцать четыре часа в сутки. А папа и правда не мог, ведь жить на что-то нужно было.

Жалко, мамы не было, чтобы хоть как-то нам помочь. Единственный человек, который любил меня всем своим большим сердцем, обещавший, что отвезет меня на море и купит все, что я пожелаю, к сожалению, умер, еще когда я была маленькой девочкой.

Мама попала в аварию, когда уезжала в долгую командировку. Узнали мы не сразу, а только спустя сутки, потому что от машины почти ничего не осталось и маму еле удалось опознать. Телефон нашли в нескольких метрах в кустах и отыскали папины контакты.

Помню, как папа старался всячески придумывать отговорки пятилетней мне, когда я слезно просила привезти маму, иначе не буду есть эту противную молочную кашу с комочками, которую отец не умел готовить и так и не научился за все это время.

Он грустно улыбался и обещал, что мама обязательно приедет и обнимет, как раньше. Однако этого так и не произошло. Мы попросту уехали в папин родной город уже спустя пару месяцев после трагедии, не сообщив никому из родственников.

Нас встретили мои бабушка и дедушка, которые стали мне самыми дорогими людьми в этой жизни. Они стали теми, кто поддерживали нас с отцом и не дали помереть с голоду, пока папа искал себе хорошую работу. И нашел ее на конюшне. Пришлось научиться ладить с лошадьми и ухаживать за ними.

Именно бабушка и дедушка помогали нам, когда меня наконец отпустили домой и наказали приезжать почаще на все назначенные процедуры и ни одной не пропускать, иначе не смогу вернуться к нормальной жизни.

Я не хотела ничего.

На меня напали апатия и депрессия. Даже на лошадей не хотелось смотреть, когда мы на машине проезжали мимо конюшни и я видела, как многие продолжали тренироваться с счастливыми лицами, несмотря на противную погоду за окном.

А мне было наплевать.

Хотелось, чтобы меня просто оставили в покое и перестали напоминать о том, что ждут в следующем сезоне. Тренеры несколько раз приезжали ко мне домой, приносили подарки и говорили теплые пожелания. На моем лице было лишь безразличное выражение, которое отталкивало каждого, кроме моей подруги Ани Смолец.

Она вернулась в город после учебы в художественном колледже и привезла свой новенький и красивенький красный диплом, широко улыбаясь. А когда увидела меня в инвалидном кресле и с абсолютно безжизненным лицом, то была просто в ужасе и пыталась выпытать у меня подробности.

А что я могла ей сказать?

Что все случилось из-за того, что братья Третьяковы вывели меня из равновесия прямо в день соревнований, а я как маленькая девочка повелась на все это и даже не смогла сдержать эмоций? Нужно было вообще тогда не участвовать, не рваться в бой с остальными, лишь бы стереть эту надменную ухмылку с лица одного из братьев.

Моя ошибка.

Исключительно моя.

Глупая Агата.

Я продолжала восстанавливать моторику нижних конечностей, приезжать на все процедуры и выполнять их под чутким руководством специалистов, которые радовались как малые дети, стоило мне сделать без поддержки один маленький шаг вперед.

Аня глядела на все это со стороны и радовалась не меньше них. Она не бросила меня, чуть ли не жила вместе со мной и отцом, помогала по дому и брала дистанционную работу, развивая свой блог в социальных сетях. У нее со временем появилась куча клиентов, готовых заплатить любые деньги за прекрасные картины подруги.

Смолец – талантливая девушка. Она раньше таскалась со мной, пока мы учились в школе, и совсем не понимала, чем бы хотела заниматься, а после загорелась идеей порисовать. Нашла мятый листок в клетку и вытащила из пенала заточенный карандаш. Усевшись на землю возле футбольного поля, черкала что-то на бумаге, а после, на следующее утро, выдала мне свой первый шедевр. Она никогда этого не делала, а у нее получилось в миллион раз лучше, чем у всех остальных, кто подготовил рисунок на проверку.

Даже учительница тогда заприметила ее талант, советуя родителям отдать Аньку в художественную школу. Но подруга не хотела оставаться без моей компании после учебы, так как всегда шла со мной на конюшню понаблюдать за тренировками взрослых.

Но мне самой удалось убедить подругу, что после окончания школы она просто обязана поехать в другой город и отучиться на художника, раз ей это настолько по душе. Перед отъездом она горько плакала, и мне даже стало как-то жалко отпускать Аню так далеко. Но мы сдержали наши обещания, что будем созваниваться каждый день и делиться своими успехами.

Смолец знала абсолютно обо всем. О ссорах с отцом, о моих провальных попытках удержаться на седле прыткой лошади, о том, как та чуть не откусила мне полруки. И о наших непонятных взаимоотношениях с Третьяковыми она тоже была прекрасно осведомлена.

Реабилитация длилась около полугода. Папа пахал как проклятый, чтобы оплачивать процедуры, лекарства и были деньги на еду и прочие расходы. Никогда не видела его таким уставшим и измученным. Просила остановиться, давать себе хотя бы пару дней отдыха, но он только улыбался и целовал в лоб, приговаривая, что сильно любит меня и старается делать все, чтобы я ни в чем не нуждалась.

Сердце больно сжалось в груди. Тогда от меня толку было мало. Я стала еле передвигаться по дому, иногда придерживаясь за стенки и предметы мебели, чтобы не упасть на пол, иначе вставать будет куда труднее.

А потом папа резко слег с бронхитом, когда поработал под проливным дождем. Иммунитета и так никакого не было из-за утомления, а погода вообще его окончательно добила.

Он провалялся несколько дней в больнице, куда мы ездили вместе с Аней и возили ему все необходимые вещи и продукты.

Через неделю папу выписали, но он после этого стал болеть почти каждые пару недель с высокой температурой и лающим кашлем. Мне это совсем не нравилось, так что пришлось его насильно отправить на полное обследование, где отцу посоветовали пить больше витаминов, заниматься спортом, а лучше поменять климат.

Мы хоть и живем на юге, но у нас часто дожди и сырость. А нам бы поближе к морю и к яркому солнышку. Но денег на это у нас нет. Я бы с удовольствием переехала в другой город, лишь бы отцу стало лучше. Но даже бабушка с дедушкой не имели такой суммы, чтобы нам хватило на первое время.

Я совсем поникла, наблюдая за тем, как папе тяжело продолжать работать на конюшне и мучить самого себя. Но он настолько любил своих лошадей, что готов был проводить с ними хоть целую вечность.

Я попросила подругу уговорить родителей взять меня продавцом в свой продуктовый магазин, чтобы хоть как-то немного заработать. Они с радостью согласились, так что вскоре у нас могла появиться возможность уехать отсюда.

Мои воспоминания прервала внезапно открывшаяся дверь.

– Агата, я приехала, – в прихожую ворвалась веселая Анька, скидывая шуршащие пакеты на мягкий диван.

А я стояла возле окна и глядела куда-то вдаль, рассматривая темный зеленый лес, который так и заманивал к себе. На улице сегодня была прекрасная погода для прогулки, но мне все также претило выходить из дома, если только я не шла на работу.

– Есть какие-нибудь новости? – Я повернулась к подруге, обнимая себя руками. Дома было немного прохладно, несмотря на то, что за окном почти тридцать градусов и можно превратиться в яичницу за каких-то пару минут из-за пылающего солнца.

– Точно! Точно! Спасибо, что напомнила. Тебе это понравится! Иди сюда. – Подруга сначала бегала вокруг меня, как коняшка, а затем усадила на диван, тыкая экраном своего телефона в лицо.

– И что это?

– Как что? Скоро скачки, ты забыла? Ты вообще видела, сколько они обещают? – Анька была в полном нетерпении, будто чем-то хотела меня удивить. Но я только прочитала пару строчек из новой статьи и закатила глаза, откидываясь на спинку.

– И что с того? Ты сама знаешь, что я больше туда не ногой.

– Да ты про самое главное не в курсе! Приедет Гордей Филатов, представляешь? – взвизгнула подруга, подпрыгивая на месте.

– Гордей? Сюда? Ты уверена? – приподнимая удивленно бровь, спросила я.

Только тот, кто не увлекается скачками, не знает, кто такой Гордей. Молодая звезда из Петербурга, покорившая не одно девичье сердце и завладевшая вниманием публики своей ловкостью и любовью к лошадям.

Я за ним следила, пока училась в колледже, и с восхищением наблюдала за всеми соревнованиями. Но после травмы больше не притронулась к телевизору и телефону, углубившись в чтение книг и каракули в тетрадках. Аня научила меня парочке своих приемов, так что даже человечки стали получаться лучше, чем в детстве.

Смолец, конечно, рассказывала мне о том, что творится в мире и за пределами дома. Как все долго обсуждали происшествие на скачках, как некоторые смеялись над тем, что девчонка и так не должна была удержаться на тяжеловесной кобыле. И что вообще подобное не для женского пола.

Было противно это слушать, поэтому я попросила Аню больше не говорить о новостях. Исключая лишь то, что действительно важно. Может, изобрели какую-нибудь полезную вакцину или, не дай бог, наступила война где-нибудь. Но все вокруг было спокойно, как и всегда.