– Ты прав, извини. Мне только что звонил Джо, я задумался обо всех его историях, и это сбило меня с толку.

– Джо? Наш Джо? Как он? Я как раз недоумевал, почему его не видно в «Смерти мухам».

– Он теперь на Груа… уже больше четырех лет. Это долгая история.

– Этот остров – твоя родина, да? Там живет кто-то из твоих родственников? Это ты его туда пристроил?

– Ну да, в некотором роде. Мой отец работает врачом на острове, а Джо помогает ему в кабинете.

– Джо – секретарь в медицинском кабинете?

– Ну-у… это слишком громко сказано. Но чего только не бывает, приятель! Чего только не бывает.

– Какая связь между Джо и предложением, которое ты собирался сделать Алексису? – спросила Мари, потерявшая нить беседы.

– Мой отец не может найти врача на временную замену. Ему нужно оперировать тазобедренный сустав, и он уже несколько месяцев откладывает операцию. Полное идиотство – ждать и ждать, но он стоит на своем и молча разваливается на части. Что с него возьмешь?

– А при чем тут Джо?

– Я только что сделал ему втык. Из-за придурочного объявления, которое он опубликовал на сайте поиска заместителей. Не представляю, откуда возьмется безумец, который клюнет на такое предложение.

– Кроме Алексиса… естественно! – заулыбалась Мари.

– Спасибо.

– Да не за что.

Все трое помолчали. Некоторое время назад Гийом позволил себе поменять музыкальный фон в заведении. Меньше попсы, больше рока. Более актуальная музыка. Скоро и фигурку свиньи в углу стойки сменит что-то более современное. Все постепенно уходит. Алексис подумал об Ивонне, о Джо. О словах Мари… Об острове Груа, где он до сих пор никогда не бывал.

– Ты меня заинтриговал, – сказал он в конце концов Маттье. – Покажи-ка это объявление!

Глава 11

Его разбудил шум. Громкий звон разбившегося на полу стакана. Или разлетевшегося на куски ветрового стекла. Звук неожиданной мгновенной смерти, о которой Джо мечтал в такие моменты. Он был слишком пьян, чтобы встать, и слишком печален, чтобы уснуть, и потому продолжал страдать, сидя на своем стуле, словно привязанный, и терзаясь тягостными мыслями. Так он просиживал часами, иногда вообще всю ночь. Без надежды на освобождение.

Без надежды… Этим вечером стакан выскользнул у него из руки, когда в бутылке еще оставался виски. Хватило секунды расслабленности. Глядя на свои пальцы, безвольно нависшие над блестящими осколками стекла на полу, он зарыдал, не сдерживаясь, как ребенок. Хотя ничего страшного не случилось, всего-навсего разбился стакан. Но он знал, что на самом деле ужас прячется в его собственных мыслях.

Где его место в этом мире? Что хорошего он сделал? К какому будущему направляется? Какой смысл в жизни, полной страданий? В чем вообще смысл жизни? Его рыдания не содержали ответов. Только чувство стыда и трусости. Ему удалось перебраться на диван, и он лег на бок на случай, если ночью подступит рвота. Сколько раз за последние месяцы он спал в таком положении? Он не считал. На этот раз он чувствовал, что все будет плохо. Неминуемая расплата, наступающая всякий раз после того, как семья Маттье снималась с якоря или когда Ян закрывал вечером кабинет и договаривался о встрече назавтра – только в этих случаях Джо было не так тяжело. Страх приходил после расставания. Вместе с потребностью в алкоголе. Внезапной и не поддающейся контролю. Как дрожь, охватывающая все тело. Одиночество всегда так на него действовало. Оно само по себе было способно превратить его в кого-то другого. В более уязвимого, но и более проницательного. В каком-то смысле вызвать к жизни его темную сторону. Как он мог поверить, что изгнание на остров Груа это изменит? Растерянность и сиротливость настигали его, где бы он ни был. Передавались в его семье из поколения в поколение. Как сопротивляться предопределенности?

– Джо? Открой дверь! Джо?

Оливия стучалась к нему негромко, ладонью, чтобы не напугать пациентов в приемной на первом этаже. Утром понедельника, заметив пустое кресло в прихожей и стопки писем, скопившиеся на столе, она сразу все поняла и бросилась на второй этаж. Отвезя Розу в детский сад, Оливия сразу направилась в кабинет, чтобы заняться Яном, своим первым в этот день пациентом.

В последние дни состояние старого доктора все время ухудшалось и ходили слухи, что он ведет прием, сидя в кресле на колесиках и отталкиваясь ногами, если нужно переместиться. Такое поведение вроде бы забавляло пациентов, а у нее вызывало смех сквозь слезы. До чего он дойдет? Судя по всему, до инвалидного кресла. Но когда она пришла в кабинет, у нее появился новый повод для беспокойства. Смешанного с раздражением. Неужели она единственный человек на острове, кто беспокоится о Джо? В последнее время Ян окончательно смирился. Каждая попытка добиться от друга воздержания заканчивалась провалом, и он решил больше не вмешиваться. В любом случае после запойных ночей ассистент когда-нибудь да спускался в кабинет. Это ли не преимущество квартиры над рабочим местом? За Джо можно все время приглядывать.

Оливия не одобряла такую пассивность. Возможно, она не так глубоко изучала медицину, не разбиралась в психологии Джо и в тайнах его прошлого, но в последние месяцы она замечала, что он катится в пропасть. Как и Ян, разве что по другим причинам. Начать с того, что он похудел – пусть всего на несколько кило, но достаточно для того, чтобы брюки на нем болтались. Стал небрежно относиться к гигиене. Бросался в глаза желтоватый, а иногда и зеленоватый цвет лица. Все более долгий сон по утрам объяснялся не ленью, а кое-чем другим. А еще укоренившаяся привычка в любых ситуациях изображать шута, чтобы навести тень на плетень. Как в тот вечер, когда он возвращался с рыбалки на пляже Гласьер. Тогда она застала его бредущим по набережной, уставившись в никуда, сгорбившись под тяжестью одолевающих его невзгод. Но выражение лица Джо мгновенно изменилось, стоило ей посигналить. Она вспомнила, как он подбежал к машине, чтобы рассказать свежую шутку.

– Заходят два дракона в бар на Груа. Один говорит другому: «Что-то здесь жарковато». А тот отвечает: «Рот закрой». Обалденная шутка, да?

Можно подумать, он записывает все дебильные анекдоты, которые слышит в кафе у стойки букмекера, чтобы потом с их помощью отвлекать внимание. Глядя, как он после этого поднимается по холму, держа удочку на плече, она задалась вопросом, стало ли его лицо опять печальным, как только он повернулся к ней спиной. Какой он хитрец, этот Джо. Обманщик. Грустный клоун, не иначе.

– Открывай в конце концов! Иначе я выломаю дверь!

Дубликаты ключей наверняка валялись в ящике его стола, но угроза показалась Оливии более действенной. Через несколько минут Джо с взъерошенными волосами, стеклянными глазами и виноватым видом открыл дверь.

– Сейчас оденусь и приду… Будильник сломался.

Оливия тут же помягчела.

– Сварить тебе кофе, пока ты собираешься?

– Лучше черный чай, три пакетика, пожалуйста.

Конечно, чай. У Джо зависимость проявлялась во всех видах. Алкоголь, табак. Даже чай потреблялся в устрашающих количествах. Слишком крепкий, чтобы можно было пить, оценила Оливия, сделав глоток. Они спустились через несколько минут и налетели на Яна, когда он в полном соответствии со слухами покидал кабинет в кресле на колесиках.

– Прости, у меня сейчас нет времени, – извинился он перед своей любимой остеопаткой.

– Не помню, чтобы я спрашивала твоего согласия, – возразила Оливия со свойственным ей апломбом. – Ты в моем расписании, так что это не обсуждается. Ложись! – она позвала на сеанс Джо. – И ты тоже иди сюда! Может, мне твоя помощь понадобится, если он будет сопротивляться.

– Хочешь, чтобы я удерживал его на столе? – хихикнул Джо, напрягая бицепсы.

Но у Яна не было настроения шутить.

– На твоем месте я бы не умничал.

Джо скорчил извиняющуюся гримасу. Он все понял. Бутылка виски, выпитая накануне, многих бы прикончила, но он чувствовал себя готовым приступить к работе. Одно из преимуществ привыкания – нажравшись накануне, утром не чувствуешь себя так уж паршиво. Натренированная выносливость, что ли.

– Твой сустав сегодня еще больше заржавел, – сообщила Оливия, осторожно заставляя пациента двигаться. – Сосредоточусь на коленях и щиколотках.

Яну оставалось только подчиниться и терпеливо страдать. Как, впрочем, и пациентам, ожидающим в приемной.

– Вчера был странный звонок, – немного поколебавшись, сообщил врач.

Оливия подняла голову:

– Какой же?

– Звонил друг Маттье, – выдохнул Ян. – Хотел кое-что уточнить по объявлению. Но он вроде не пылал энтузиазмом, и вообще все было как-то непонятно.

– Гениально, хочешь ты сказать! – восторженно воскликнул Джо, ерзая на стуле, и его тут же поддержала Оливия.

– Потрясающе хорошая новость!

– Да нет, я же вам говорю. Мне показалось, что это Маттье заставил его позвонить… Он колебался, особого желания я в нем не заметил.

Оливия закатила глаза и довольно сильно потянула его ногу.

– Как ты мог что-то понять по телефонному разговору?

– Ай, поосторожней, ты делаешь мне больно!

– Извини… Продолжай.

– Судя по всему, у этого типа никогда не было частной практики. Он работал в отделении скорой помощи, потом ездил по всему миру с гуманитарными миссиями. Его восемь лет не было во Франции, представляешь?

Джо ухмыльнулся:

– А ты? Сколько ты проторчал на Реюньоне? Как по мне, это скорее говорит в его пользу.

– Если все так, он похож на тебя, – поддержала Оливия.

Джо подошел к смотровому столу, собираясь прояснить ситуацию.

– Как его зовут? Если это друг Маттье, вполне вероятно, что я его знаю.

– Да, так и есть. Судя по всему, вы пересекались в «Смерти мухам».

– В смерти… чего? – скривилась Оливия.

– Это бар, я тебе потом объясню. Лучший из всех! Он точно хороший парень! Так как его все-таки зовут?

– Я забыл.

Джо вздохнул:

– Тогда дай мне твой телефон, и я ему перезвоню!

– Именно это я ему и предложил… Что ты перезвонишь.

– Ну вот! Надо было сразу сказать! – воскликнула Оливия.

– Дело в шляпе. Вопрос практически решен, можете мне поверить.

Когда Джо с победным видом выпятил грудь, оба его собеседника напряглись. Обычно убежденность Джо в чем-то не предвещала ничего хорошего. Его уверенность имела неприятное свойство всякий раз разрушаться так же быстро, как возникала, чтобы потом превратиться в разочарование. Не обращая внимания на их реакцию, ассистент схватил телефон Яна и широким шагом удалился в поисках спокойного места для разговора. Они услышали, как он несколько раз прочистил горло, после чего выкрикнул «алло» полным воодушевления голосом.