– Слушай, я человек спокойный и мирный, без нужды никого пальцем не трону, но при этом очень не люблю, когда на мне оттачивают остроумие, приручают или ставят опыты из серии «насколько его терпения хватит». Потому давай договоримся вот о чем: пока мы с тобой в одной лодке, не стоит ее раскачивать. Я не знаю, в какую хрень мы вляпались и что тут происходит. Может, там, внизу, нас маньячина ждет, как в фильме «Пила», может, это какое-то новомодное реалити на грани новых технологий и здравого смысла или какая-то совсем уж непонятная канитель. В любом случае – пока не разберемся что и как, давай держаться в рамках взаимного уважения. Как тебе такое предложение?

– Отпусти! – просипела Инна. – Признаю, была неправа!

– Истину глаголешь, – подтвердил я, выполняя ее просьбу. – Так мы договорились?

– Да, – недовольно буркнула она. – Но знай: золотое место в моем сердце ты только что потерял.

– Ничего, переживу. Женских сердец на свете много, может, в каком другом уголок найдется, – заверил ее я. – Пошли, что ли? Часики тик-так делают. Опоздаем – в список не попадем.

– Только ты первый выходи, – потирая горло, велела девушка. – Ты мужчина, тебе по штату положено.

– Вот и весь ваш феминизм, – усмехнулся я. – Он действует ровно до того момента, пока вокруг все тихо и безопасно, а потом сразу начинается: «Ты мужчина, потому пусть тебя съедят первым, а я в это время успею убежать».

– Самое время поспорить о гендерном равноправии и толерантности, – не удержалась от колкости Инна. – Давай, иди уже!

Дверь открылась без скрипа, за ней, как положено, обнаружился коридор. Обычный, гостиничный, пустой, неярко подсвеченный светильниками, висящими на стенах. Красивые, к слову, светильники, стилизованные под средневековые фонари. Видно, у владельцев этого места хороший такой бзик на классическом декоре.

А еще выяснилось, что помещению, в котором мы находились, присвоен номер 84 и оно является самым крайним на этой стороне этаже. За ним лишь стена, затянутая огромным гобеленом, на котором лихие охотники загоняют здоровенного рогатого оленя. Вышивка поражала своим качеством и подходом к детализации, прямо ощущалось, как весело охотникам и страшно обреченному на смерть оленю.

Гобелен есть, а окна нет, что, наверное, неправильно. Плюс на двери, расположенной напротив нашей, таблички с номером я не увидел. Впрочем, не исключено, что это какое-то техническое помещение, в котором хранятся тряпки, ведра, моющие средства и прочий хлам. Их обычно в самом конце коридора и размещают.

– Никого, – повертев головой, сообщила мне наконец-то вышедшая из номера Инна. – Мы что, на этом этаже одни живем?

– Без понятия, – ответил я, сделал несколько шагов и постучал ногтем по фотографии, висящей на стене. – Но с учетом антуража это скорее радует, чем печалит. Не знаю, как тебе, но мне вот совершенно не улыбается случайно увидеть тут, в коридоре, двух маленьких девочек в светлых платьишках, которые держатся за руки, или странного мужика во фраке. Например, вот этого. Глянь, какая рожа!

– Фу, блин! – Моя спутница глянула на фото, где была запечатлена группа людей в нарядах начала прошлого века, стоящих на лестнице. – Вот ты зачем мне это сказал? Теперь не по себе стало, аж мураши по спине пробежались. Еще этот ковролин жуткий! Неужели нельзя было выбрать цвет повеселее? Как кровища же!

– Стандарт, – предположил я, глянув себе под ноги, – или традиция. А потом – на светлом материале пятна видны лучше, чем на вот на таком, темно-бордовом. Гостиница же, постоянно кто-то что-то проливает, роняет, блюет… Про детей не забывай, от спиногрызов шума и грязи всегда полно, они одинаково станут засирать что дешманский кемпинг, что люксовый отель.

– До чего ты неприятный тип, Тёма. Что ни скажешь, все не в тему, – поморщилась девушка и быстро зашагала по коридору, бросив через плечо: – Надеюсь, наше соседство окажется временным и недолгим.

– Надейся, – согласился я, последовав за ней, но притормозил у зеркала, которое висело на стене. – И чего это я неприятный? Вполне себе… Твою-то мать!

Из отражения на меня смотрел не я. Кто угодно, но только не я. Теперь понятно, почему пиджак на мне не висит, как я сначала подумал, а комфортно облегает тело. Да потому что оно размером больше, чем то, которое раньше было. У меня сроду подобного разворота плеч не не наблюдалось. И волосы черные, а не светлые. Да все другое! Ну, почти. Еле заметный шрам на подбородке остался, это я в раннем детстве с самоката навернулся прямиком на железку в траве.

Но в остальном человек, смотрящий на меня из глубин амальгамы, был мне совершенно незнаком. Хотя, ради правды, выглядел он куда симпатичнее, чем прежний я. Как минимум – мужественнее. Не то чтобы тот я был совсем дохляк и страхолюд, но до того, каким стал, не дотягивал точно. Я раньше если и был супермен, то сильно на минималках. И то только в собственных глазах, после седьмого-восьмого шота.

Плюс мне годков сбросили, на исходные тридцать с приличным хвостиком новый я не тянул. Двадцать три – двадцать пять, больше никак не дашь.

И это, пожалуй, было почище, чем прочие странности, включая новое имя. Ко всему остальному худо-бедно можно было подобрать хоть какое-то логическое обоснование, к новой внешности и возрасту – нет. Никак. Хоть разорвись!

– Чего застыл? – остановилась Инна, глянула на меня и топнула ножкой. – Что опять?

– Сама посмотри, – мотнул я головой в сторону зеркала. – Очень удивишься, как мне кажется!

Так оно и вышло. Девушка, глянув на себя, на мгновение застыла, потом ощупала лицо, словно не веря тому, что видит, а затем побледнела и тихонько взвизгнула.

– Что, родная, офигела? – похлопал я ее по плечу. – Не отвечай, это риторический вопрос. Но во всей этой ерунде есть один большой плюс.

– Какой? – жалобно всхлипнула Инна. – То, что я до хрена денег в пластику лица полгода назад зря ухнула, а сиськи делать не стала?

– Хм, – озадачился я. – Поясни.

– Лицо накрылось, а они какие были, такие и остались. Считай, сэкономила. Только это очень сомнительная радость!

– Нет, я о другом. Мы теперь точно знаем, что это не реалити-шоу. Ни одна телекомпания так заморачиваться точно не станет, больно велики расходы, сначала производственные, а после судебные. Хотя, с другой стороны, все еще сильнее запуталось. Ладно лицо, но как они мне рост прибавили? Такое же в принципе невозможно!

– Не скажи, – возразила моя спутница, тыкая пальцем сначала в свою щеку, а потом в мою. – Мне знающие люди говорили, что в Корее вроде даже такие штуки навострились делать. Они вообще в плане косметологии и пластической хирургии впереди планеты всей идут. Но в целом ты прав, такие деньги в проект с ноунеймами вроде тебя ни один продюсер вбахивать не станет.

А ты, можно подумать, не ноунейм? Хотя… Может, останься у нее прежнее лицо, я бы ее узнал. Гонору у девочки много, самоуверенности тоже хоть отбавляй, плюс это ее «мне только один звонок нужен». Кто знает, кем она была раньше?

– Пошли, – потянул я ее за собой, – даже побежали. Нам нужны ответы на вопросы, а времени до момента икс всего ничего осталось. Пара минут, не больше.

Коридор закончился площадкой, с одной стороны которой располагалась винтовая лестница с широкими мраморными ступеньками, а с другой лифт. Причем не какой-то суперсовременный, скоростной и зеркальный, а опять-таки в стиле ретро, с двойными дверцами, которые надо открывать руками. Первые – металлические, красивые, с ажурными решетками, вторые – деревянные. Я похожий видел года два назад в Вене, причем тоже в отеле. Как его… «Карлсхофф», что ли? Шницеля там еще вкусные в ресторане были, с хрустящей корочкой.

Но главное не это. Судя по звукам, доносящимся из лестничного пролета, там, внизу, похоже, на самом деле находились люди, и это подтверждало то, что мне поведала Инна. Не то чтобы я сомневался в ее словах, но как-то привык за годы никому, кроме себя, не верить. А значит, мы на самом деле вот-вот опоздаем на пресловутое собрание, что может выйти боком. Чем больше странностей, тем выше вероятность того, что слова мужика, напугавшего мою новую знакомую, являются чистой правдой.

– Погнали! – Я дернул к себе девушку, которая было направилась к лифту, а после резво побежал вниз по ступенькам. – Давай, давай!

– Хорошо, что туфли дали на низком каблуке, – пискнула Инна, следуя за мной. – На высоком по таким ступенькам особо не побегаешь!

Лестница кончилась как-то вдруг, и мы выскочили из полумрака в освещенный холл. Ярко освещенный, настолько, что я даже прикрыл глаза ладонью.

– О, еще двое, – сказал кто-то. – Последние, наверно.

Проморгавшись, я окинул глазами помещение. Ну да, это точно отель, вон стойка ресепшен, причем такая, что за ней человек десять может поместиться, вон диванчики для гостей и прочие гостиничные атрибуты. Причем и тут все оформлено в том стиле, который народ называет «дорого-богато». Высокий потолок с золотой лепниной, стены отделаны красным деревом, пол, разумеется, мраморный, причем наборный, я такие штуки знаю. Если на него глянуть сверху, то узришь некую картину. Эдакий плиточный пазл.

А еще тут находилось человек тридцать молодых людей обоего пола, причем все в такой же одежде, как у нас, и с золотыми именными пластинами на груди. Кто-то с комфортом расположился на упомянутых диванчиках, кто-то подпирал плечом стену. Впрочем, тут присутствовали не только они. За стойкой обнаружился высокий, сильно немолодой мужчина с костистым лицом и седыми волосами, а около массивных закрытых дверей на диванчике сидели еще двое господ средних лет, которые с интересом смотрели на нас. Один был высок, худощав, имел тонкие черты лица и одет с иголочки, второй же представлял собой почти полную его противоположность. Невысокий, полноватый, с растрепанными волосами и в жеваных джинсах, он вносил в местную пафосную обстановку небольшой градус нормальности, позволявший осознать, что где-то все же, похоже, есть тот привычный мир, из которого меня выдернули. Еще бутылочку пивка ему в руки сунуть, и все, он копия моего соседа Мишани. Более всего к нему подходило слово «мужичок».

– Так-с, – звучно произнес седовласый господин, находящийся за стойкой, и глянул на часы, висевшие над дверью. – Не скажу, что вы непунктуальны, но и хвалить вас не за что. Знаком хорошего тона считается явка на встречу за пять минут до назначенного времени, а не сбегание с лестницы в последний момент, да еще в запыханном виде.

– Главное – успели, остальное частности, – выдохнул я и поправил галстук. – Условие выполнено?

Один из двух мужчин на диванчике, тот, что был чуть пониже, одобрительно крякнул. Еле слышно, но я этот звук уловил.

– Выполнено, – признал мужчина. – Ваши имена и из какого вы номера?

– Я Виктор, а она…

– Артем и Инна, – перебила меня девушка, незаметно ткнув кулаком в бок. – Номер восемьдесят четыре.

– Третий этаж, левое крыло, – качнул головой тот, кто находился за стойкой. – Замечательно. Пройдите к своим новым коллегам, через минуту мы начнем собрание.

Я заметил, что после этих слов крепко сбитый брюнет, расположившийся на одном из диванов, глянул на свою соседку, миниатюрную блондинку, а после они оба уставились на нас, в их взгляде читался неподдельный интерес.

– Аристарх Лаврентьевич, давайте дадим опаздывающим еще немного времени, – предложил толстячок. – Несколько минут. В конце концов, мы не в армии, верно?

Однако имечко! Аристарх Лаврентьевич. Как пустая бочка в реку с обрыва упала…

– Работа в отеле требует собранности и точности не меньшей, а даже большей, чем в армии, – как-то даже равнодушно заметил его собеседник. – Но ваши слова я оспаривать не вправе. Вы новый владелец отеля, потому любое решение, кроме тех, которые идут вразрез с законом или могут повредить постояльцам, для меня является практически указанием к действию.