– Что происходит? – спросила Коко.

– Впереди вдоль путей стоят рабочие, – пробормотал он, оборачиваясь через плечо. – У них факелы. Никаких признаков города. Судя по всему, что-то не так.

Коко прищурилась и посмотрела на часы. В купе и снаружи было темно, и она не смогла разглядеть циферблат.

– Где мы, по-вашему?

Он пожал плечами.

– Откуда мне знать?

Снова завизжали тормоза, и поезд остановился. Мужчина встал, переступил через ноги спящей жены, Алисы, Коко и старика и направился в коридор. Скрипнула открывшаяся дверь. Он исчез. Коко закрыла глаза. Она проголодалась, ей хотелось пить, все мышцы болели. Мужчина вернулся минут через десять. Он ссутулился, между бровями залегла складка.

Коко подняла на него глаза.

– Ну что там?

Он пробрался обратно на свое место. Его жена проснулась.

– За Орлеаном разрушены пути, – сказал он.

Его жена вскрикнула.

– Их разбомбили к чертям собачьим. Люфтваффе нанесло нам визит. – Пока он говорил, поезд медленно тронулся с места. – Мы направляемся в Тур, а оттуда, если Господь и враги позволят, то в Бордо.

План Коко найти убежище на мирном побережье разлетелся вдребезги. «Ла Пауза» находилась в противоположном направлении. Ее пульс участился, но она ничего не сказала. Нужно было сохранять спокойствие, чтобы все обдумать, собраться с мыслями.

Она услышала, как над головой пролетели самолеты. Вдали появились яркие вспышки, потом донеслись отдаленные звуки взрывов. Однажды бомбы упали совсем близко, и поезд покачнулся. Полусонная Алиса застонала, придвинулась ближе и вцепилась в руку хозяйки.

– Ты вся мокрая! – воскликнула Коко.

– Это от жары, мадемуазель. Я потею от жары.

Коко прищелкнула языком.

– Дамы не потеют, моя дорогая. Дамы покрываются румянцем.

Колеса поезда отсчитывали минуты, потом часы, и Коко размышляла, пока они уезжали все дальше от «Ла Паузы». До Тура они доедут, как сказал мужчина. Но если сохранились пути до Бордо, то оттуда можно на машине добраться до дома Андре в Пиренеях.

Когда встало солнце, ребенок проснулся и заплакал.

– Замолчи, – сказал ему отец, но голос его звучал с удивительной нежностью.

– Он есть хочет, – объяснила его жена. Она повернулась к Коко. – Мы все потеряли в толпе, когда садились в поезд.

На станциях, которые они проезжали, люди спали на бетонном полу, на скамьях, на ящиках, на ступенях, на тележках носильщиков, на кучах одежды и чемоданах. Подъезжая к вокзалу в Туре, поезд сбавил скорость и издал гудок, но они не остановились. Стеклянная крыша вокзала была разбита, перроны были завалены стеклом и мусором.

Ошеломленные люди пребывали в растерянности, у многих были окровавленные бинты на голове и конечностях. Они бежали за поездом, махали руками и кричали, но поезд прибавил скорость, оставив их позади.

Коко облегченно вздохнула. Это должно было означать, что пути между Туром и Бордо целы. Если они доберутся до Бордо, она найдет какую-нибудь еду. А затем, если ей повезет, то найдет и кого-нибудь с машиной и бензином, кто отвезет двух пассажирок в горы к Андре, в его шале.

Когда они проехали вокзал Тура, Коко увидела множество неподвижных транспортных средств – грузовиков, легковушек, повозок, велосипедов. Все они были брошены на дороге, во дворах и в садах между домами. Возможно, как предупреждал Эван, бензина больше не было. Всюду было множество людей. Когда город остался позади, на многие мили растянулись самодельные лагеря, заняв то, что осталось от полей фермеров.

Алиса повернулась к Коко.

– Где мы будем ночевать, когда приедем, мадемуазель?

– Если нам повезет, то в доме моего племянника Андре Паласса и его жены в предгорьях Пиренеев. – Она помолчала немного. – Андре – это сын моей покойной сестры Жюли-Берты. А теперь помолчи. – Дом Андре был подарком тетушки Коко.

Она проголодалась и очень устала. Наконец, поезд пошел на подъем. Они приближались к Бордо.

– Сколько мы здесь пробудем? – спросила Алиса спустя полчаса.

Голова Коко точно не выдержала бы, если бы она занялась еще одной проблемой.

– Не задавай слишком много вопросов.

– Да, мадемуазель.

Поздним утром они прибыли на вокзал Бордо. Конечная, как крикнул носильщик. Коко и Алиса, у которых не было багажа, торопливо направились к выходу, проталкиваясь среди других пассажиров, надеясь позавтракать до того, как остальная орда выйдет из поезда.

Коко с удовлетворением отметила, что на улицах пока немного народа. В Бордо еще не воцарилась паника, которую они видели в Париже, Орлеане и Туре. Кафе в нескольких кварталах от вокзала оказалось открыто, и в нем предлагали сыр, черствый хлеб и горячий чай. Коко заплатила – пятнадцать франков! – и потом они пошли обратно к вокзалу.

Коко, мечтавшая о ванне и чистой одежде, которую найдет в доме Андре, стала искать такси. Наконец, за триста франков их согласился туда отвезти молодой человек. Правда, вид его доверия не вызывал.

Много часов спустя, за пределами маленького городка на пологих холмах такси свернуло на длинную подъездную дорожку, усыпанную гравием, и со скрежетом остановилось. Коко, совершенно без сил, расплатилась с мрачным водителем, открыла дверцу и вышла из машины. За ней последовала Алиса. Как только Алиса захлопнула дверцу, водитель тут же уехал. Коко постояла, оглядываясь. Они добрались, они в безопасности!

Скалистые горы вдали сияли снежными вершинами даже в июне. Война еще не пришла в эти горы. Кругом стояли высокие деревья, никакого транспорта, никаких толп.

Она несколько секунд вдыхала прохладный свежий воздух, и ее дух ожил. Стоявшая рядом с ней Алиса разглядывала старый двухэтажный каменный дом.

– Наконец-то, – выдохнула девушка. Тут дверь дома распахнулась, и по ступенькам легко сбежала красивая молодая женщина. Она протягивала к ним руки. Коко и припомнить не могла более приятную картину.

– Катарина, дорогая моя!

– Тетушка Коко! – Жена Андре подбежала к ним и прижала Коко к себе. – Какой замечательный сюрприз. Благодарение Господу, я беспокоилась, думая, что вы остались в Париже.

Коко взяла ее за руки, и Катарина расцеловала ее в обе щеки.

– Думала, мы никогда не доедем. Мы взяли билеты на экспресс в Канны, но в Орлеане пути разбомбили. Потом мы доехали до Тура, там тоже все разбомбили и… – Она замолчала, прижав руку ко лбу. Катарина обняла Коко за плечи. – О, теперь со мной все хорошо. Но какой ужасный опыт… Представь, мы просидели всю ночь рядом с чужими людьми. И у нас нет багажа, нет одежды.

– Идемте, вы должны немедленно отдохнуть. – Голос Катарины звучал очень тепло. Они начали подниматься по ступенькам. Алиса не отставала.

– А где девочки? И Андре? Он дома?

– Габби и Элен гуляют с подружками. Они будут в восторге от вашего приезда. – Катарина вздохнула. – Тетушка Коко, я должна вам сказать… – Она помолчала немного. – Андре здесь нет. Его мобилизовали несколько месяцев назад. – Коко остановилась, повернулась к ней, не говоря ни слова, и Катарина залилась краской. – Простите меня, – пробормотала она. – Мне следовало написать вам.

«Да. Тебе следовало написать».

– Ты получала от него известия? Он в безопасности?

Катарина опустила глаза.

– Думаю, мне бы сообщили, если бы это было не так. – Коко похолодела. Она никак не могла собраться с мыслями, а Катарина между тем продолжала: – Вы же знаете вашего племянника. После его отъезда я получила всего два письма. Идемте. – Она снова направилась к двери. Сердце Коко гулко стучало, горло перехватило. Она не могла говорить.

«Андре уехал много месяцев назад!» Ее ноги налились свинцом, пока она шла.

– Мужчинам сложно отправлять письма с фронта, – продолжала Катарина. – Но сердце подсказывает мне, что с ним все в порядке. – Она кивнула. – Я… молюсь об этом.

– Где он расквартирован? – заикаясь, спросила Коко.

– Его полк сражался, то есть сражается рядом с Эльзас-Лотарингией на линии Мажино. – Уголки губ Коко дрогнули, когда жена Андре посмотрела на нее. – А вы, случайно, не слышали никаких новостей о боях в тех краях?

– Нет. Никто в Париже не знает, что происходит, – поспешно ответила Коко. Она вроде где-то когда-то слышала, что линия Мажино пала. Но такого просто быть не могло, и вслух она такого не скажет, чтобы из-за нее эти слова не оказались правдой.

Эта женщина ничего не знала о ее настоящей боли. Коко отстранилась от Катарины и с горечью продолжала:

– Пока Андре сражается за Францию, Париж сидит и ждет немцев. Правительство пригласило их войска в наш город. Ты можешь в это поверить, Катарина? – Коко понимала, что говорит слишком быстро, но она ожидала увидеть Андре в шале, в безопасности. – Да, это правда. Наше бравое правительство сбежало в Тур, а оттуда в Бордо. Вчера перед отъездом я слышала звуки бомбардировки недалеко от Парижа, в городе царил хаос. А потом мы сели в поезд, и с тех пор я ничего не слышала.

Коко приложила руку ко лбу, чтобы унять головокружение. Мир воюет, и Андре в центре сражений. Она чувствовала себя такой беспомощной, стоя тут. Казалось, сердце вырвалось из груди и билось у нее в горле.

Словно издалека, до нее донесся голос Катарины:

– Вы хорошо себя чувствуете, тетушка Коко? Позвольте мне проводить вас в ваши комнаты.

– Да, Катарина. Я бы хотела сейчас принять ванну и немного поспать. Ты же позаботишься об Алисе, правда?

– Разумеется. Позвольте мне проводить вас наверх. Я скажу моей горничной, чтобы она приготовила для вас ванну, а потом вы сможете поспать.

Коко нужно было немедленно оказаться в одиночестве в этом доме, пронизанном духом Андре.

Глава двенадцатая

Руайальё

1905 год

В тот вечер, когда моя жизнь изменилась навсегда, дом Этьена был полон его друзей. Все собрались, чтобы отпраздновать последнюю победу Этьена на скачках в Лоншане в Париже. Гости вышли на террасу. Они пили шампанское и любовались красивым закатом над холмами Компьеня.

В окутанной сумерками библиотеке мы с Боем лежали вместе на диване. Его прижавшееся ко мне тело было горячим и крепким. Четыре месяца назад мы впервые занимались любовью у ручья, и дни после этого были счастливейшими в моей жизни.

Никогда я не чувствовала себя такой любимой. Бой наполнял меня радостью. Даже мое тело изменилось, стало более чувствительным к его прикосновениям. Моя грудь стала пышнее, кожа была мягкой и нежной, словно сливки, живот округлился.

Бой любил меня. Он клялся в этом каждый раз, когда мы были вместе. Он любил говорить, что наши души соединились в духовном мире, мы единое целое. Эту идею невидимых связей он называл теософией. Я читала все книги, которые он давал мне по этой теме, изучала их и, наконец, начала понимать его глубокие идеи. Я полностью доверяла ему. Я верила в Боя Кейпла и во все то, чему он меня научил. Бой был первым мужчиной, которого я по-настоящему любила.

И последним.

В тот вечер, когда Бой лежал рядом со мной, опершись на локоть, и смотрел на меня, убирая волосы с моего лба, я услышала приближающиеся шаги в коридоре. Рубашка Боя была распахнута, брюки расстегнуты, как и моя блузка. Охваченная любовной истомой, я не успела ни предупредить его, ни одеться сама. Дверь распахнулась, и мы оба подскочили. Бой развернулся, чтобы посмотреть, я спряталась за ним и смотрела через его плечо.

На пороге стоял Этьен и смотрел на нас.

Одним плавным движением Бой сел, развернулся и спустил ноги на пол. В моей голове стало совершенно пусто. Когда Бой начал застегивать рубашку, я села рядом с ним. Не отрывая глаз от Этьена, я стянула полы блузки на груди, прикрывая ее, хотя Этьен не раз видел мою грудь. Мои волосы были растрепаны и рассыпались по плечам, как будто нас застали милующимися в стогу сена, а не в библиотеке. Я выглядела ужасно и знала об этом.