Инстинктивно поворачиваю на улицу Ван-Несс. Я рад, что в этот раз мне не приходится привыкать к новому месту: Сан-Франциско – мой родной город. Я пожил и в Торонто, и в Сиэтле, и в Лос-Анджелесе, а сейчас вернулся домой.

Значит, нужно подсуетиться и достать билеты на первую игру для папы и его девушки. Но не для мамы. Ни за что. Эта тема входит в список «все, о чем я не хочу говорить». Врубаю музыку погромче, чтобы не слышать ни одной своей дурацкой мысли.

Припев барабанами бьет где-то внутри, когда я подъезжаю на парковку и глушу мотор. Я оглядываюсь, ищу глазами будущих сокомандников, но никого не вижу. Никак не выходит из головы, что знаю капитана и пришел по знакомству. Не хочу быть просто другом популярного парня. Надо сделать себе имя самостоятельно. Поэтому я прочитал обо всех в интернете, запомнил весь состав команды, связал имена с лицами в голове, чтобы сгладить период адаптации.

Ну, поехали: Новичок, попытка номер четыре.

* * *

Пиарщик «Эвенджерс» ждет меня около входа для игроков. Оливер выглядит один в один как на фото, даже рубашка на нем такая же фиолетовая – цвет «Эвенджерс». Темные волосы аккуратно причесаны, на бледном лице яркие веснушки и теплая приветливая улыбка – показательный пиарщик.

Я протягиваю руку, хочу проявить инициативу.

– Ты, должно быть, Оливер Рэдвуд.

Он писал мне пару раз на почту с тех пор, как агент рассказал мне, что меня снова перепродали между сезонами.

– А ты наш звездный левый нападающий! – говорит он, и мы пожимаем друг другу руки.

Я не могу сдержать улыбки, но не даю себе сильно радоваться. Он – пиарщик, так хвалить – его работа.

– Спасибо. Насчет звездности уточню через пару недель. – Скромность работает лучше любой бравады.

– Я в тебе не сомневаюсь. Мы рады, что ты с нами. Какое-то время, первую пару-тройку игр, ты будешь нашим главным медиаповодом, так что мы будем часто видеться.

–Я готов.– Медийность меня не пугает. За четыре года я привык продавать одно и тоже: «Просто рад быть с вами».

Оливер улыбается и указывает мне на коридор за спиной:

– Хороший настрой. Пойдем, устрою экскурсию.

* * *

Уже через час я побывал в кабинете тренеров физподготовки, в залах с тренажерами, в комнате для обратной связи с кучей мониторов и, конечно, на льду. Я познакомился с главным менеджером, исполнительным менеджером, менеджером по оборудованию и ассистентом менеджера по оборудованию. Вайолет, Джамаль, Майк и Догго. Я понял, что его настоящее имя Даг, но Догго так Догго. Еще я познакомился с Парвати – эсэмэмщицей и помощницей Оливера.

Мы идем по стильному коридору со светло-голубыми лампами и логотипом «Эвенджерс» на стенах. Оливер говорит:

– Все это скоро поменяют. Скорее всего, в этом сезоне у нас будет новое название.

– Серьезно?

–Ну, у нас проблемы с одной крупной кинокомпанией, которую нельзя называть^[4].

– Какие у нас варианты?

Оливер прижимает палец к губам:

– На мне обет молчания.

– Справедливо, – говорю я и слышу стук каблучков по бетону, который становится все громче и громче. Звук резкий и уверенный – так может ходить только один человек.

Пришла хозяйка.

Оливер смотрит за мою спину и вытягивается, словно струнка.

– Это Джесси, – шепчет он, едва шевеля губами. Я тоже выпрямляю спину. – Смотри, не купись на милое имя.

Джесси Роуз – одна из трех женщин, владеющих клубом НХЛ, страшный соперник для остальных. Родом она из Техаса, бывшая звезда большого тенниса, которая сначала заработала на своем бэкхенде миллионы, а потом превратила эти миллионы в миллиарды. Говорят, побеждать она любит даже больше, чем свои «Лубутены».

Я поворачиваюсь, чтобы поздороваться. Она выглядит безупречно: у нее волосы до плеч плотными кольцами, глубокие глаза, светло-коричневая кожа, которую подчеркивает темно-розовый костюм. Она останавливается прямо передо мной. В голосе знакомые мне по интервью протяжные нотки:

– Хейз Армстронг. Наконец-то я тебя заполучила. – Ее накрашенные розовым губы растягиваются в широчайшей (прямо как ее родной штат по отношению к остальным) улыбке. – Рада, что мы уговорили тебя присоединиться.

– А я-то как рад. – Я пожимаю ее протянутую руку, но не принимаю комплимент близко к сердцу. Уверен, что она сказала бы так любому новому игроку.

– Мы с Кейдом видели, как ты играешь, когда были в Лос-Анджелесе в прошлом году, – говорит Джесси. Кейд – это ее муж, просто акула в море спортивных агентов. – Надеюсь, ты приберег пару голов для нашей команды.

Перевод: оставайся так же хорош.

– Не сомневайтесь, мисс Роуз.

– Отлично. Я поспорила с подружками, чья команда дольше продержится в этом году, и не хочу проигрывать Лейси и Ханне. Ты же не поставишь меня в неловкое положение?

Она говорит это с таким серьезным лицом, что у меня вылетает, как у солдата:

– Нет, мэм.

– Постарайся заработать мне пару побед, и мы подружимся. – Улыбка исчезает с ее лица, и она строго смотрит мне прямо в глаза. – Я перекупила тебя не для того, чтобы разочароваться.

Джесси опускает взгляд на часы и снова сияет своей многоваттной улыбкой:

– Не стесняйся обращаться ко мне, если тебе что-то понадобится.

Мне совершенно ничего не понадобится, думаю я, но говорю:

– Конечно! Спасибо.

Она уходит, клацая каблуками, по коридору, за ней тянется шлейф дорогого парфюма и уверенность «Бугатти».

Когда она скрывается из виду, Оливер шумно выдыхает и вздрагивает.

– Хочу стать ею, когда вырасту.

Я смеюсь:

– Понимаю.

Оливер снова вздрагивает, как будто только что пережил встречу с львицей, а потом ведет меня дальше по коридору, болтая о переименовании команды, его планах на этот сезон и надеждах Джесси, что новое название не «станет хреновой кинофраншизой».

Мы доходим до раздевалки, и мне приходится взять себя в руки. Это будет сложнее, чем познакомиться с владелицей команды. Оливер открывает дверь настежь. Внутри очень оживленно. Из чьей-то колонки играют «Мьюз». В одном углу раздают карты, в другом – обсуждают барбекю. Я рассматриваю лица, пытаюсь сопоставить их с именами.

Оливер откашливается, привлекая к себе внимание, и шум немножко утихает.

– Это Хейз Армстронг. В прошлом сезоне играл за Лос-Анджелес, забил двадцать девять раз, шестьдесят три голевые передачи, девяносто два очка. Мы только что выкупили его и ждем от него больших успехов.

Унизительная похвала. Не хочу показаться кем-то, кто подкупает пиарщиков. Да, моя статистика неплохая, даже офигенная. Лучше, чем у парня, который играл на моей позиции раньше, – Альфа Нильсона. Контракт с ним не продлили. Команда подтянула на его место игрока из юношеской лиги, но, как сказал мой агент, парень просто не вывез. И вот я здесь.

Слова Оливера мало кого впечатлили. Никого, кроме правого нападающего – он присвистывает, когда Оливер заканчивает говорить. Брейди Клампетт – продолжатель хоккейной династии из Ванкувера. Его папа и старший брат – оба хоккеисты.

– Будем тогда называть его Боженька, раз он так хорош, – предлагает Брейди с кривой улыбкой.

Мать твою. Прозвища подъехали. Прошу, только не Боженька. Пусть Боженька забудется! Умоляю, вселенная!

Стефан стоит у шкафчика и срывает нашивку с фамилией «Кристиансен» со своей джерси «Номер Восемь», а потом поворачивается:

– Не, я голосую за «Новый Альф». Что тебе больше нравится, Новый Альф?

Я расплываюсь в улыбке. Стефан любит накинуть на вентилятор. Плюс он не ходит вокруг меня на цыпочках, словно старший брат. Я это ценю.

Он умеет шутить. У него самого крутое прозвище – Викинг. Но наша звезда из Копенгагена его заслужила. Он на три года старше, но в универе мы играли в одной команде. На льду он становится бесстрашным.

Мое любимое прозвище – Айсберг – прилипло ко мне в последние несколько лет моей университетской карьеры. Но ничто так не обеспечивает тебе статус дивы-примадонны, как попытка выбрать себе прозвище.

– Как скажете, ребята. – Чем меньше я буду говорить, тем лучше.

–Пусть он будет… «Этот», – выкрикивает кто-то. Я поворачиваюсь на этот низкий голос и вижу вратаря, мужика по имени Дэвон Райленд, которого все называют просто Дэв. Он рос в Миннесоте и чуть-чуть в Сан-Диего. Родился у моря, жил в снегах, как он сам говорил. На воротах он – кирпичная стена. Очень быстрая кирпичная стена.

Он хорош. С ним мы сработаемся.

Но Дэв машет головой и отбрасывает собственную идею:

– Нет. Не так. Так мы запутаемся. – Он чешет подбородок и медленно расплывается в улыбке. – Эй ты! – говорит он как-то чересчур весело.

Стефан хмурится.

– Чего тебе?

Дэв тыкает в меня пальцем:

– Это его прозвище. «Эй ты!»

Стефан несколько раз кивает, а потом будто тестирует новое погоняло:

– Эй ты! – Он осматривает меня с ног до головы. – Зашибись. Мне нравится.

Капитан опрашивает команду, и почти все согласны. Стефан поворачивается ко мне лицом.

– Новичок, ты теперь – «Эй ты!».

Это еще хуже, чем Важная Шишка.

* * *

На тренировке я выкладываюсь на полную: мы по очереди пытаемся забить гол. Дэв стоит на воротах и делает все возможное, чтобы у нас ничего не получилось. И у него отлично получается – он как кирпичная стена на коньках. Шайбы летят одна за одной, и в конце концов мне удается попасть в сетку.

А потом еще раз.

Кто-то скажет, что это просто тренировка. Но первый выход на лед с новой командой – важнейшая проверка, впишешься ты или нет. И сможешь ли остаться. Мне во всем необходимо быть лучшим.

У каждой команды есть свой ритм и распорядок. Я сменил столько команд, что сейчас мой самый сильный навык – умение адаптироваться. А что поделаешь? У меня нет выбора, приходится подстраиваться.

Тренировка окончена, я качусь к выходу со льда и вдруг слышу, как Стефан кричит Дэву:

– Сегодня на стирке Эй Ты?

– Да! Сегодня идеальный день! – отвечает Дэв. – Судя по расписанию, ему придется разбираться с талисманом.

Дедовщина началась. Хороший знак. Проблемы с талисманом наверняка как-то связаны со сменой названия команды.

Я принимаю душ и одеваюсь. В раздевалку входит бывший игрок «Эвенджерс» Райкер Сэмюэлз – один из лучших защитников лиги. Интересно, зачем он пришел? Он здоровается с бывшими коллегами – очевидно, они все остались друзьями, – а потом забирает из своего шкафчика несколько футболок. К нему подходят Стефан и Дэв.

– Ты здесь даже не работаешь. Чего ты тут забыл? – говорит Стефан.

Я уже не слышу, что он ответил. Спустя минуту Райкер здоровается со мной и кивает на корзину с бельем. Я хватаю ее за край и выхожу в коридор; корзина катится за мной, Райкер и Стефан идут следом.

– В общем, Эй Ты, – говорит Райкер, и я рад, что они сказали ему мое прозвище. Он машет рукой в конец коридора. – Белое белье отдельно. И не забудь, что Кристиансен предпочитает лавандовый кондиционер.

– А вот и нет, Сэмюэлз, я предпочитаю ромашковый.

Райкер хлопает меня по плечу.

– Не испорть капитану одежду, – говорит он и вываливает на меня еще с десяток указаний.

– Потом аккуратно всё сложи и оставь у шкафчиков, – добавляет Стефан.

Я не ожидал, что придется стирать чужую экипировку, но я понимаю, как работает дедовщина, поэтому повторяю все их указания и разворачиваюсь в сторону прачечной. Райкер откашливается:

– И вот еще что. Забери костюм талисмана. Он сейчас на чистке. Слава яйцам.

Его облегчение настолько красноречиво, что вопрос напрашивается сам:

– А что с ним не так?

Стефан отвечает вместо него:

– Наш прошлый талисман спалился на грязных делишках: приходил на вечеринки после игры и, не снимая костюма, продавал наркотики. Кто-то сфотографировал, как он снимает голову талисмана, чтобы снюхать дорожку кокса.

Я даже теряюсь на мгновение.

– Смело. – Хоть и глупо.