Ну а ритуальное действие номер три, оно же заключительное – беглый взгляд по ближайшим окрестностям. Именно беглый, это важно. По той простой причине, что работает периферийное зрение в связке с подсознанием. И в таком режиме гораздо больше шансов засечь что-то необычное, а значит, по определению угрожающее. А если начнешь вглядываться внимательно, обязательно все важное проворонишь. А оно, это важное, на тебя со спины потом напрыгнет да примется рвать когтями и клыками. Ну или душить начнет, в чем тоже приятного мало. Но вроде бы все в полном порядке: и ограда «Кораля» на месте, и парни на постах, и вон местные уже прутся. В смысле не от нашей офигенности, а ножками, прямиком от здания аэровокзала (или что у них там?) к нашим лоханкам. В полный рост, быстрым шагом, и аж вчетвером. Делегация по встрече? Похоже на то. А вон тот пухляш, который в центре, скорее всего, и есть мэр Хименес. И что-то мне подсказывает (да-да, встроенный афедронный сенсор!), что товарищ не столько напуган, сколько возмущен. И взвинчен. Даже издали по походке это видно. Интересно, и кто же умудрился его довести до такого состояния? Мы-то вряд ли успели, если только самим фактом прибытия, что странно – как раз мэр нас и вызвал. Значит, есть еще какая-то не менее важная причина.

Что ж… похоже, уже скоро очень многое прояснится. Пусть идут. Единственное, надо им помахать ручкой, чтобы направление слегка подкорректировали и не уперлись носами в глухой пролет «Кораля». А если вот так, по вашему покорному слуге ориентироваться, то аккурат к проходу в «колючке» подгадают. А то они изначально вообще на «Грифа-второго» нацелились, что притулился неподалеку и уже точно так же, как и наш шаттл, отгородился от мира забором под током. Молодцы, кстати. Капрал Вега своих мужиков в кулаке держит! Этим, кстати, и спасаюсь – на меня ее властности уже практически не остается. Наоборот, она для того со мной и мутит, чтобы, как она сама выражается, хотя бы иногда почувствовать себя мамаситой, а не строгой дуэньей в интернациональном борделе. Короче, все сложно. Бабы – они такие. Но и без них никак…

Черт! Сглазил! Догнали-таки! Хотя надо отдать Максу должное, времени, чтобы сориентироваться в обстановке, он для меня выиграл достаточно. Да и сейчас, если честно, меня не дергают – магический бубнеж старшего техника продолжает действовать. Единственное, тему сменили. И не просто сменили, а Юлька перехватила инициативу:

– А вы чем занимаетесь, Максим Дмитриевич?

О! Это она прямо в точку. Тема обширная. И увлекательная. Главное, чтобы Макс был в настроении потрындеть о собственном житье-бытье. Порою на него накатывает, и он подобные вопросы игнорит.

– Я старший техник, на мне всё техническое обеспечение, – пояснил Митрич, и я про себя с облегчением выдохнул: пронесло! – Как в полевых выходах, так и на борту «Ливингстона». А также руководство еще тремя техническими специалистами из личного состава «Альфа-взвода».

– Так вот почему вы все подробности помните! – подыграла ему Джули. – Завидую вашей памяти! И профессионализму!

– А куда деваться? – меланхолично буркнул Макс. – Знаете же пословицу: «Хочешь сделать хорошо, сделай сам»?

– Я-то знаю, – улыбнулась репортерша. – А вот мой главред – нет. Он, наоборот, считает, что если в принципе что-то хочешь сделать, найди, кому делегировать.

– Тоже подход, – кивнул мой друган. – Только нервов не напасешься. А мне их беречь нужно.

– Правда? А почему? – заинтересовалась девушка.

– По состоянию здоровья, Юленька, – не стал вдаваться в подробности старший техник. – Это долгая и весьма поучительная история, но у меня она, буду откровенен, вот где уже! – схватил себя за горло Макс. – Если вам это действительно интересно, а не просто по долгу службы, поспрашивайте в минуту затишья у господина мастера-лейтенанта. Думаю, он не откажется порадовать спортсменку, комсомолку и просто красавицу.

– Кого, простите? – озадачилась журналистка. – Комсомолку? Это кто?

– Не обращайте внимания, – едва заметно поморщился Митрич. – Издержки воспитания. И давайте вернемся к теме.

– Как скажете, Максим Дмитриевич, – не стала спорить Джули. – С вашими служебными обязанностями разобрались. А чем вы занимаетесь, скажем так, для души?

– Для души?.. – демонстративно задумался Макс. – Для души у меня киберлингвистика.

– Впервые слышу!

– Это и неудивительно, Юленька. Слишком специфическая сфера деятельности. Но если по-простому, – взял Митрич короткую паузу, – то я пытаюсь подружить алиеновские информационные технологии с человеческими. А киберлингвистика – это примерно то же самое, что и обычная лингвистика, сиречь языковедение, только в приложении к языкам программирования. Что нашим, человеческим, что инопланетным.

– О! – восхитилась девушка. – Да вы полны сюрпризов, Максим Дмитриевич! Может, вы еще и философ? Суровый такой, армейский?

– Мы не армия, – мотнул головой Макс. – Но с философией я тоже в какой-то мере дружен. Как и все мы в «Альфа-взводе».

– Ага, к потерям философски относимся, – не сдержавшись, фыркнул я. – А также к идиотизму и бюрократии на местах.

– Действительно? – иронично глянула на меня Джули, и я мысленно содрогнулся: ну вот кто тебя, Болт, за язык тянул?

Не отвертишься же теперь!

– Господин мастер-лейтенант во многом прав, но есть и другие сугубо философские вопросы, – пришел мне на помощь Макс, снова оттянув на себя репортерское внимание. – Например, что есть жизнь?

– А это вам зачем? – реально заинтересовалась девица.

Это я по резкой смене тональности понял. До того журналистка поддерживала беседу скорее в ироничном ключе, но вот сейчас стала более серьезной.

– Затем, чтобы определить, кто будет нам противостоять в очередном полевом выходе, Юленька, – изложил официальную версию Митрич.

– А что, это настолько сложно? – удивленно распахнула глаза та.

– Боюсь, ничего сложнее в нашей работе и нет, – заверил собеседницу Макс. – От ответа на этот вопрос зачастую зависит жизнь и смерть множества людей. Мы в «Альфа-корпусе», конечно, универсалы, но все же у каждого полка существует некая специализация. Кто-то лучше управляется со зверьем, кто-то – с мелочью вроде насекомых и микроорганизмов, а кому-то лучше всего дается борьба с гибридами живого и неживого, мы их биомехами называем. К примеру, как определить, робот перед вами или живое существо?

– Э-э-э… – пришла в замешательство репортерша.

– А на этот вопрос, Юленька, с точностью сто процентов вам никто и не ответит, – обломал девицу Макс. – Ведь что есть жизнь? Вопрос крайне болезненный и по большей части насквозь философский… Да начать хотя бы с академического определения жизни. Его просто не существует. Есть сотни попыток отразить в словесной форме ту или иную особенность того или иного класса организмов или даже машин, но единого и, не побоюсь этого слова, универсального определения до сих пор никто не предложил. Предкам, запертым на Земле, в этом отношении было чуть проще – они знали исключительно биом родной планеты и только его и пытались описать в удобоваримой терминологии. А сейчас? Сколько уже в Колониальном содружестве обитаемых планет? Под пару тысяч? И на каждой из них – на каждой, Юленька, – существует своя, порой ни на что другое не похожая, жизнь. Или не-жизнь? Кто даст ответ?

– Кто?! – захлопала ресницами репортерша.

– Точно не я, – помотал головой Митрич. – Но если вы хотите об этом поговорить…

На мое счастье, в этот момент я получил повод свалить подальше от спорщиков под предлогом выполнения служебных обязанностей. Иными словами, делегация местных достигла-таки «Кораля» и теперь растерянно топталась у «калитки», то есть подвижной секции в сплошной стене заметно искрящей «колючки». Так что мне не оставалось ничего иного, как дать сигнал «дежурному по КПП», чтобы тот деактивировал дверной проем, и шагнуть навстречу высокой принимающей стороне. Хотя тут еще надо разобраться, кто из нас принимающая сторона. Так-то они у себя дома, но приперлись к нам на взлетно-посадочную полосу, и принимаю я их внутри защитного периметра, то бишь, согласно и духу, и букве боевого Устава Колониальной Службы Нейтрализации, на ее, этой самой Службы, суверенной территории. Вот как только свернемся да взлетим, тогда она и вернется под юрисдикцию местных властей. Но это уже откровенное крючкотворство, согласен. Ну а сейчас задача ровно одна: сбить агрессивный настрой колонистов. То есть наладить нормальную, а не на повышенных тонах и нервах, коммуникацию. А для этого необходимо перехватить инициативу. Да вот хотя бы первым поприветствую вновь прибывших – способ рабочий, проверено на практике. Заодно и с официальным языком общения определимся. Хотя и здесь есть поистине универсальный вариант.

– Приветствую, господа! – обратился я по-английски к решительно настроенным визитерам, как только «дежурный по КПП» распахнул «калитку».

Вернее, сдвинул ее в сторону по специальной рельсе-направляющей – до распашных секций разработчики «Кораля», слава богу, не опустились. Хотя могли, я это точно знаю. В более дешевых гражданских версиях так и сделано. Плюс в них вместо «когтей» на энергораспределителях в комплекте целая куча подпорок типа «лом чугуниевый обыкновенный». Или титановый, не суть.

– Э-э-э… а вы, собственно, кто? – пристально и, я бы даже сказал, с вызовом уставился на меня коренастый и чернявый мужик ярко выраженной латинской внешности.

Добавь ему усы, сомбреро и пончо, и будет вылитый карикатурный мексиканец. Но этот облачен в стандартный универсальный комбез, туго натянутый на пузе. Плюс справа, скорее всего, под рабочую руку, поясная кобура с чем-то монструозным и однозначно старинным – как бы ни «Кольт Анаконда»! – как символ власти. Вторая характерная деталь – вместо широкополой шляпы замызганная бейсболка с замусоленной до полной неразборчивости эмблемой какого-то, судя по смутно различимой перчатке, бейсбольного же клуба.

А вот на ногах самые натуральные мексиканские сапоги-чарро! Мало того, штанины комбеза, такое ощущение, изначально слишком длинные, распороты сбоку по шву чуть ли не до колена, и щегольская – некогда, возможно, даже белая – шнуровка вставлена! Вышивки только не хватает, а то вообще бы аутентично было. Черт! И пояс, пояс! Такой же традиционный, широкий, пузо до пупа закрывает. А сразу над ним комбез расхристан, да так, что заросшую буйным волосом грудь видно. Вот это я понимаю, эклектика! Так и подмывает спросить, типа: уважаемый мачо, а можно с вами сфотографироваться? С трудом, если честно, удержался. И акцент, акцент! Круче только у моих соотечественников. Если мужик не мексиканец, то я тогда не уроженец Нового Оймякона!

Н-да… что-то дофига восклицательных знаков. Становлюсь излишне впечатлительным, что ли?..

– Мастер-лейтенант Болт, – не менее пристально, да еще и с чуть издевательской ухмылкой, уставился я на местного в ответ. С собственным акцентом, кстати, перебарщивать не стал, чтобы тот не подумал, будто я передразниваю. – «Альфа-корпус», взвод «Бэ-сто-тринадцать». Прибыли на сигнал бедствия. Или у вас уже все в порядке? – иронично заломил я бровь, заметив недовольную гримасу на физиономии второго визитера – того, что шел рядом с мачо.

И от его внимания моя реакция не ускользнула, спасибо прозрачному забралу. Интересно, кстати, что за хрен с горы? Очень похоже, что здесь, в Колонии, двоевластие.

Оставшиеся двое держались чуть позади, и, судя по одежде и наличию каких-то ружбаек, антикварных даже на вид, представляли собой банальную охрану. Вопрос только, чью конкретно – мэра или его визави. А то, что они между собой на ножах, я понял сразу. Тут не надо быть двух пядей во лбу. Сколько я уже таких вот парочек на своем веку видел! Не сосчитать. Впрочем, оно и неудивительно – люди везде одинаковы. Если есть власть, то обязательно найдутся те, кто на нее претендует. Но кому-то повезет чуть больше, и он заберется на вершину местной бюрократической пирамиды, а кто-то остановится буквально в шаге от вожделенной цели и примется строить козни в надежде спихнуть более удачливого конкурента. И чем малочисленнее такие вот социумы, тем жестче в них вертикаль власти. Вплоть до диктатуры, а в иных случаях и рабства. Но по этим двоим сразу видно, что они заклятые друзья – ненавидят друг друга, аж нормально кушать не могут, но и поодиночке не вывозят. А от этого «заклятая дружба» лишь крепчает.