– Я не… – слова срываются, голос дрожит, будто от холода, хотя меня обжигает изнутри. – Я не под кайфом.

Прижимаюсь к двери, пытаясь отодвинуться подальше от своего мучителя, но это бесполезно. Этот мужчина заполняет своей энергетикой все свободное пространство.

– Тогда объясни, что происходит. Кто за тобой охотится?

Я молчу. Горло сжимается, а в голове полный хаос. Как объяснить то, что я сама едва понимаю? Как найти слова, которые смогут убедить? Сказать правду? Но что, если он тоже замешан? Что, если это просто очередная ловушка?

– Люди, привыкшие решать вопросы радикально… – говорю тихо, почти шепотом, и ненавижу себя за это. Слишком слабая, слишком беспомощная.

– Ты хочешь, чтобы я поверил? – его взгляд тяжелеет. Он ждет. И я знаю, что молчать – это худший выбор, но фразы застревают где-то внутри.

– Нет. Просто не сдавай меня.

– Я не сдаю тех, кто говорит правду.

Слова звучат слишком ровно, но несут какой-то тайный смысл. Слишком опасный, чтобы просто отмахнуться.

– А если я вру? – выдавливаю из себя и нервно сглатываю.

– Тогда спасать тебя бессмысленно, – он криво усмехается, и в следующий момент машина срывается с места. Резкий рывок бросает меня назад, и я хватаюсь за ручку на двери, чтобы удержаться. Но удержаться где? Здесь, рядом с ним?

Двигатель урчит низко, зловеще. В этом звуке есть что-то угрожающее, как будто сама машина предупреждает, что лучше не спорить. Да я и не собиралась. Холод от стекла пробирается до костей, но дрожу я скорее от страха.

– Я просто… просто ехала, – пытаюсь придумать хоть какую-то ложь, которая не прозвучит так убого. – Мне нужно было уехать из города.

– Почему?

– Потому что… – я замолкаю. Сказать? Нет. Это слишком опасно.

– Мало того, что ты нарушила все возможные правила движения, так еще и меня чуть не угробила, – перечисляет он мои грехи, а я еще сильнее холодею внутри. – Я могу сдать тебя на первом же посту гайцам. Но я не враг тебе. Пока. А если ты продолжишь молчать, и мы оба окажемся в дерьме, мне это совсем не понравится.

Колючие мурашки курсируют по коже, но я все же не решаюсь рассказать правду. Словно, как только я открою рот, пути назад не будет. А жить очень хочется.

– Ты все равно не поймешь, – небрежно дергаю плечами и отвожу взгляд, чтобы не видеть, как он хмурится.

– А ты попробуй объяснить.

Я смотрю на него, на его профиль, руки. Его пальцы сжимают руль, суставы белеют. Взгляд холодный, как металл. Хочется верить, что этот мужчина не один из моих преследователей. Но таких совпадений не бывает. Это какая-то жестокая игра, правил которой я не понимаю.

– Я не могу, – шепчу наконец.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу, – повторяю тверже, хотя внутри все сжимается. Голос дрожит, но я пытаюсь выглядеть увереннее. Это единственный способ выжить.

Тишина воцаряется в салоне. Она давит со всех сторон, как бетонные плиты. Я чувствую, как внутри меня становится пусто. Взгляд впивается в окно, словно там можно найти выход, но темнота снаружи не успокаивает. Она такая же безжалостная, как этот мужчина за рулем. Хочется спросить, куда он меня везет, но я не решаюсь. Отчего-то не хочу знать, сколько мне еще осталось. Это пугает.

– Кстати, я Марат, – неожиданно произносит он, не сводя глаз с дороги.

Имя звучит буднично, но в нем ощущается что-то весомое, как будто он привык, что его имя знают все, кто перешел черту закона. Я отвожу взгляд, не зная, что ответить.

– Дарья, – тихо говорю я. – Просто Дарья.

Он кивает, больше ничего не спрашивая. Но от этого становится только страшнее. Почему он говорит так, словно уже все знает?

Я чувствую, как внутри поднимается привычный протест. Этот холодный капитан, который считает, что все уже понял. Он не знает ничего. Я сжимаю руки в кулаки, так сильно, что ногти впиваются в ладони. Нет, я не буду слабой. Я выживу, несмотря ни на что.

– Куда мы едем? – решительно спрашиваю я.

Его взгляд мельком касается моего лица, и я вижу, как бровь едва заметно поднимается. Молчание длится несколько секунд, потом он усмехается.

– Туда, где нас никто не найдет.

Наконец выдыхает он и прибавляет скорость. Дорога впереди покрыта ледяной коркой, но Марат уверенно управляет автомобилем. И то, что мы едем не обратно в столицу, меня странным образом успокаивает.

Марат поворачивает ко мне голову, в его взгляде холод, который проникает под кожу.

– Попробуешь сбежать хоть раз, – голос спокойный, но в нем слышится угроза, – я сам отправлю тебя туда, где тебя точно найдут. Поняла?

Его слова звучат так, будто за ними стоит не только угроза, но и уверенность, что он сдержит обещание. Я киваю. Отвечать больше не могу. У меня нет сил. Только страх и пустота. Смотрю в окно, надеясь, что темнота там хотя бы немного укроет меня от его взгляда. Но даже ночь кажется меньше страшной, чем он.

Глава 4 Марат

Ночная трасса кажется бесконечной, но фары машины выхватывают из темноты четкую линию дороги. Я бросаю взгляд на пассажирское сиденье. Дарья сидит, как фарфоровая кукла, застывшая в странной смеси усталости и страха. Руки скрещены на груди, взгляд направлен в одну точку за окном. Загадочная девчонка, которая появилась в моей жизни совершенно не вовремя.

"Вот же бред. Мне бы сейчас сидеть с Медведем в бане, а разгребать чужие траблы. Зачем я вообще это делаю?" – внутренний голос раздраженно напоминает о более логичных вариантах. Ближайшее отделение полиции было всего в двадцати километрах назад. И что? Сдал бы туда беглянку, а она через пару часов вышла бы на улицу. Ее бы точно нашли, кто бы за ней ни охотился. Я же не просто так поверил в ее страх.

Но стоило мне снова взглянуть на нее, как мысли сбились. Дарья выглядела потерянной, но не сломленной. В ее глазах плескалось что-то большее, чем просто страх – напряжение, обида, решимость. Эта смесь не давала мне принять простое решение. Слишком необычно и загадочно.

Я сворачиваю с трассы на второстепенную дорогу, а потом и на проселочную. До железной дороги недалеко. Там тупик, давно уже никто не ездит, а Медведь иногда использует рельсы по своему назначению.

Этот парень не раз вытаскивал друзей из передряг, в которых никто не знал, что делать. Всегда спокойный, рассудительный, он та скалой, на которую можно опереться, даже если весь мир рушится. Но вряд ли он может помочь мне с Дарьей. Где-то внутри крепко засело ощущение, что это моя проблема. Мое решение. Если я ошибусь, отвечать придется тоже только мне. Но лучшего все равно пока ничего не придумать.

Балу встречает нас на крыльце. Огромный, бородатый, в спортивных штанах и майке, он выглядит, как медведь, которого разбудили посреди зимней спячки.

– Ты что, не один? – удивленный взгляд останавливается на девушке за моей спиной.

– Не спрашивай, – отмахиваюсь я. – Потом объясню.

Медведь не спорит, он вообще не многословен. Внимательно осматривает Дарью с головы до ног, но вопросов не задает. Лишь качает головой и усмехается:

– Ладно, заходите. Потом расскажешь.

Отступает на пару шагов, пропуская нас в дом. Тепло дома обволакивает нас, как мягкое одеяло. Дарья почти теряется в огромной прихожей. Я помогаю ей снять шубу и указываю направление.

– Ну что, сначала выпьем? Или сразу в баню? – хмыкает Балу.

– Выпьем, – отвечаю, снимая пальто. Это однозначно. Мне просто жизненно необходим допинг.

– Ее тоже? – шепчет друг и кивает на Дарью, которая стоит у стены, словно боится сделать лишний шаг.

– Ее тоже, – коротко отвечаю я. Девочке тоже не мешает расслабиться, а то до сих пор бледная.

Моем руки и присаживаемся за стол. Дарья не произносит ни звука.

– Так и будешь молчать? – не выдерживаю я.

Она медленно переводит на меня взгляд. Ее глаза спокойные, даже слишком спокойные для человека, который пережил что-то страшное. Это раздражает.

– Что я должна говорить? – отвечает она наконец. Ее голос звучит тихо, но ровно, как будто она все для себя уже решила.

Я сжимаю зубы, но никак не комментирую.

Она отводит взгляд, возвращаясь к созерцанию окна. На миг меня парализует от раздражения. Черт, эта девчонка играет со мной. Или я слишком хочу верить, что ее дело не так просто, как кажется?

Через десять минут на столе появляются бутылка водки и закуски. Медведь разливает по рюмкам, протягивает одну Дарье. Она мотает головой, но он только усмехается:

– Давай-давай, не выделывайся. Это чтобы согреться изнутри.

Дарья берет рюмку, осторожно пригубив. На ее лице появляется гримаса, но она молча выпивает. Через пару кругов она начинает заметно оседать. Щеки розовеют, глаза тяжелеют. Наконец она откровенно откидывается на спинку стула и закрывает глаза.

– Все, хватит с нее, – усмехаюсь я, поднимая ее с места. Она почти не сопротивляется, только что-то невнятно бормочет.

Подхватываю на руки и укладываю на кровать в одной из гостевых комнат. Накрываю одеялом и внимательно рассматриваю, словно пытаясь запомнить. Она выглядит спокойной, впервые за этот вечер. Почему-то невольно улыбаюсь. Достаю телефон, делаю фото, сам не знаю зачем. Вдруг пригодится? Ее светлые волосы разметались по подушке, а выражение лица стало почти детским. Странное чувство накатывает, но я быстро отгоняю его.

"Я же делаю глупость. Ее надо было оставить там, на дороге. Или в участке. Но почему-то я здесь, укрываю ее одеялом и думаю, как не подставить под удар." Это совершенно не вяжется в моей голове с реальностью. Сюр какой-то. Может мы с Балу-таки перепили и теперь кроет как осла?

Выхожу из комнаты и возвращаюсь к Медведю.

– Ну и что за цирк ты устроил? – спрашивает он, наливая очередную рюмку.

– Девчонка потомок проблем, – усмехаюсь я, усаживаясь напротив. – Подрезала меня, чуть не угробила, а теперь выясняется, что за ней кто-то охотится. Говорит, что люди серьезные.

– Ты ей веришь?

– Верю, что она боится. А вот в остальном… – я машу рукой и чокаюсь с его рюмкой. – Разберусь.

Медведь кивает, делает большой глоток и смотрит на меня исподлобья.

– Может, она шпионка? Или криминальная королева? – с усмешкой бросает он, но я лишь качаю головой. Не похожа она ни на то, ни на другое. Слишком тонкокожая, хотя хочет доказать обратное.

– Пока не знаю. Но что-то мне подсказывает, что она не просто жертва.

Следующую мы выпиваем молча и идем париться. Медведь не задает больше вопросов, давая мне время прийти в себя. Жар бани и обжигающе холодный снег создают приятный контраст. Выпитый алкоголь выветривается, как не бывало. Кожу покалывает от перепада температур, а по мышцам проходит приятная дрожь.

Отлично попарились, можно и передохнуть. Падаю на стул и залпом выпиваю целую кружку холодной воды. Внутренности будто шипят, но остывают. Я только начинаю расслабляться, когда телефон, лежащий в середине стола, начинает вибрировать. Я его игнорирую. Вибрация снова. И снова.

– Ну что ты тянешь? Бери уже, – ворчит недовольно Медведь.

Я отвечаю и сразу жалею об этом. Звонят с работы. Срочно в Управление. Что-то случилось, всех срочно дергают с выходных. Ну ебтвомать!

– Нет, я не могу, – пытаюсь отговориться. – Я не один.

– У нас ЧП, Тихомиров. Бросай все, нам нужны все! – сердитый голос Тюленя не оставляет шансов. Я выдыхаю и бросаю взгляд на дверь комнаты, где спит Дарья.

– Черт, – зарываюсь пальцами в волосы. Что ж всегда все в одну кучу сваливается?

– Что? – спрашивает Медведь, наполняя наши рюмки.

– Что делать с девкой? – я киваю в сторону комнаты. – Надо ж будить. Она только уснула.

– Пусть спит, – отмахивается друг. – Я присмотрю.

– Точно? – переспрашиваю, сверля его взглядом.

– Обижаешь, – усмехается Медведь.