– Ира, – чуть склонив голову, Мирон приветствует знакомую и, может быть, даже важную для него женщину, ведь иначе зачем ему так на нее смотреть? – Иди сюда, поздравлять буду, – отпустив меня, раскрывает руки для объятий. Ира с готовностью подходит к нему и обнимает в ответ. – Счастья вам, что ли, – посмеивается Мирон и осторожно целует ее в щеку.

– Спасибо.

– Полегче там, – ворчит Ворон.

– Скажи, ты не мог найти другой день для того, чтобы встрять в неприятности? – смеется брюнетка.

– Извини, я правда не хотел портить вам праздник, но, – кивает на меня, – мы не можем ждать.

– Привет. – Она подходит ко мне. – Меня зовут Ирина.

– А ее Лия, – за меня отвечает Мирон. – Она не говорит.

– Ты чего дрожишь, маленькая? – Ира касается моей руки. – Тепло же у нас, а ты ледяная. Пойдем-ка со мной. Чаем тебя угощу.

– Здесь останьтесь, – командует ее муж. – Мы пойдем покурим и пообщаемся.

– Еще лучше, – соглашается Ира, уверенно направляясь к шкафу, стоящему в углу у окна.

Я растерянно смотрю на подполковника. Да, он говорил, что будет безопасно. С ним. А без него?

Снова кошусь на Иру. Она бросает чайные пакетики в две белые кружки. Оглядывается на меня, показывая кубики с сахаром.

– Тебе класть?

Перевожу взгляд на Мирона, спрашивая разрешения. Он раздраженно вздыхает и показывает Ирине два пальца.

– Ясно. Идите уже, курите. Мы без вас справимся. – Она так легко выпроваживает этих больших и опасных мужчин, что у меня внутри все замирает…

От восторга? Так можно? Так правда бывает?

Ирина, наверное, просто очень смелая. Опасности от нее я тоже не ощущаю. Можно попробовать чай. От волнения я снова замерзла. Как раз смогу немного согреться.

– Раскутывайся и садись, куда тебе удобно. – Ирина разливает кипяток по кружкам. Бросает в него сахар. Он плюхается в чай со смешным булькающим звуком, напоминая мне что-то детское до щекотки за ребрами и несмелой улыбки.

Снимаю с себя все лишнее. В футболке Мирона, завязанной на поясе, чувствую неловкость, ведь выглядит это небрежно и некрасиво. Хозяин бы такого не потерпел.

– Мирон – хороший друг нашей семьи, – поставив передо мной кружку, рассказывает Ира. – Так что тут все свои. И сахара в чай можно просить больше, – очень тепло улыбается она, а я обнимаю кружку ладонями и греюсь о еще не остывшие бока. – Ты знаешь, мужики же тоже разные бывают. Есть настоящие, крепкие, надежные, как мой Пашка, как Мирон. А есть те, кто являются таковыми только по вторичным половым признакам. Но власти и силы у них не меньше, к моему великому сожалению. В моей жизни были и тот, и другой. Тебе лет восемнадцать, наверное?

Пробежав взглядом по столу, нахожу простой карандаш и белые стикеры. Вывожу цифру «20» и показываю своей собеседнице.

– Почти угадала. Мне было восемнадцать, когда я попала в страшную ситуацию. И шестнадцать лет прожила с тираном, алкашом и насильником. Конечно, он таким был не всегда. Но все хорошее перечеркивается, когда тебя начинают унижать, брать силой, наплевав на то, что в соседней комнате спит взрослеющий сын, доить с тебя деньги.

«Ты ушла?» – пишу ей.

– Мне помогли. Тоже было очень страшно. За ребенка, за близких, за себя. Мой бывший муж был мерзким и опасным человеком. От него можно было ожидать чего угодно. Но я начала бороться, в том числе сама с собой. Это был самый сложный путь, с которого все время хотелось свернуть, все бросить. Мозг постоянно искал простые пути решения проблемы. Но я дошла до конца, и вот, – Ира кивает на дверь, – у меня семья, а внутри, вот здесь, – прикладывает ладонь к груди, – тепло и спокойно.

«Мы…» – написав, упираю острие карандаша в листок. Набираю в легкие воздуха, будто смогу начать говорить.

Ира выдвигает ящик за ящиком в столе мужа. Так спокойно, смело. У меня в животе все мышцы на мгновенье сводит. Медленно выдыхаю, стараясь расслабиться. Плохие люди не говорят о личном, тем более с такой искренней дрожью в голосе и блеском в глазах.

Она кладет передо мной блокнот вместо листочка. Благодарно кивнув, начинаю все заново:

«Мы раньше тоже пили чай всей семьей. А потом не стало мамы. Она попала в аварию. Папа много работал, чтобы не было больно. Думал вернуться с нами на родину, в Корею. Но это его родина, а мы с сестренкой родились и выросли здесь. И он остался. Сейчас я думаю, как же это было глупо – отказываться лететь. А тогда казалось самой страшной трагедией после гибели мамы».

Останавливаюсь. Рука устала. Разминаю пальцы, проглатываю ком из слез. Тоска начинает давить на меня еще сильнее и кажется, что сейчас я точно сломаюсь.

Сделав несколько маленьких глотков чая, вновь берусь за карандаш:

«К нам домой стал приходить страшный человек. Они с папой сильно ругались за закрытыми дверями. А потом …» – По моим рукам и спине бегут мурашки. – «Он убил отца у меня на глазах, и я из-за этого потеряла способность говорить». – Закрыв глаза, делаю судорожный вдох, пытаясь удержать слезы внутри. – «Тогда я еще не понимала, что уже перестала быть человеком. Я вещь, кукла. Домашний питомец. Кто угодно, только не человек…» – Карандаш ломается, на блокнот все же капают слезы, делая бумагу тоньше, почти прозрачной.

Ира забирает у меня блокнот, читает и, кажется, тоже всхлипывает. Подходит со спины, обнимает за плечи и прижимается губами к макушке, как делала раньше мама. Я скатываюсь в беззвучную истерику, а эта чужая мне женщина крепко обнимает и шепчет что-то неразборчивое, но очень теплое.

– Попей. – Ира вкладывает мне в ладони кружку с остывшим чаем. Допиваю залпом, ставлю на стол. – Мир тебе обязательно поможет. Попробуй ему поверить. Против силы, малышка, в данном случае можно бороться только силой. Большие мальчики что-то придумают.

«А если нет?» – пишу, стянув из органайзера другой карандаш. – «Если будет хуже? Если я зря сбежала?»

– Точно не зря, – уверенно отвечает Ира. – С этой минуты ты начала бороться.

Опустив голову, смотрю на свои дрожащие пальцы. Дверь открывается слишком громко. Я вздрагиваю, Ира сжимает мои плечи крепче.

– Поехали. – Мирон протягивает свою широкую ладонь. – Покажем твое украшение одному старому знакомому.

Я послушно поднимаюсь и надеваю все, что на мне было, а Ирина стискивает пальцами блокнот с моими скупыми откровениями.

– Можно отдать? – спрашивает у меня. И все они ждут моего ответа.

– Да, – шевельнув губами, киваю, и блокнот оказывается у подполковника.

– Тебя подбросить? – Ворон обращается к жене.

– Нет, поезжайте. Я не домой. – Она нежно касается его щеки, а в глазах появилась тоска.

Выходит, теперь я тоже испортила им праздник.

– И это я сбежал после брачной ночи, да? – дразнит ее Ворон.

– Не ворчи. – Ира легко целует его в губы и подмигивает мне.

– Все готовы? Едем? – Мирон поправляет капюшон своей толстовки на моей голове.

Я послушно разворачиваюсь и направляюсь к двери. Едем. Вдруг там нам и правда помогут.

Глава 13

Мирон

Читаю откровения Лии, и волосы на затылке шевелятся, а руки рефлекторно сжимаются в кулаки. Смотрю на нее и словно чувствую боль, которая ее переполняет.

Малышка… это же пиздец.

Шумно втягиваю носом воздух, чтобы хоть немного остудить пламя, что разбушевалось в груди, и выдыхаю. Но легче не становится, желание убивать, рвать голыми руками обидчиков этой девочки растет и крепнет во мне. Мозгом я понимаю, что скатываюсь в ненужные эмоции, но по-другому не получается. Все, что касается Лии, задевает за живое. Буквально полосует когтями по сердцу.

Стиснув зубы, еще раз пробегаюсь словами по тексту. Комментировать нечего. Слов приличных у меня попросту нет. Отдаю Ворону листок, а девчонку притягиваю к себе и крепко прижимаю к груди.

– Все будет хорошо, – шепчу ей, обещая в очередной раз. Зарываюсь пятерней в белокурые волосы и тяну, заставляя посмотреть на меня. – Ты больше никогда не будешь вещью.

Лия растерянно хлопает пушистыми ресницами и жалобно всхлипывает. Поддавшись порыву, касаюсь ее губ своими и снова притягиваю к груди.

Ворон молча читает и никак не комментирует. Лицо абсолютно непроницаемо, но глаз едва заметно подрагивает от напряжения, выдавая эмоции с потрохами. Его тоже цепляет вся эта дикая история. Молча переглядываемся и идем к машине.

Помогаю Лие устроиться на заднем сиденье в машине друга и пристегиваю ремнем. Сам сажусь вперед. Не могу сейчас рядом, мне надо прийти в норму и успокоиться. Очень трудно контролировать себя, держать голову холодной, когда видишь воочию, во что превратили девчонку.

Ворон плавно ведет тачку, а я тупо медитирую и смотрю прямо перед собой. Ищу внутри какой-то островок адекватности, чтобы не наломать дров. Друг все понимает, поэтому даже не пытается вторгнуться в мои мысли. А в них сейчас война. Не на жизнь, а на смерть. Я едва сдерживаюсь, чтобы не отдать приказ притащить эту тварь ко мне на допрос и там уже грохнуть по тихой.

Эта слабость будет стоить мне карьеры и, вероятно, свободы. Крыша у него, блядь! А за мной друзья, правда и справедливость! Но махать шашкой не наш метод, именно поэтому мы с Вороном не делаем резких движений. Разнести полгорода несложно, но слишком опасно. Неоправданный риск. Сначала нужно собрать максимум информации, потом трезво оценить противника и свои силы.

Игнат не нашел ничего нового или полезного. Этот Анзор кристально чист. Как и его фармацевтический бизнес. Даже приводов не было. Не бывает так, особенно там, где крутятся большие бабки. Единственная зацепка – это то, что появился Балашев чуть больше двух лет назад, а до этого времени о нем никто ничего не слышал. Какой-то тут подвох, и я обязательно его найду, но сначала освобожу девочку из этого жуткого рабства.

Ворон въезжает на закрытую территорию и паркуется напротив здания. Выхожу на улицу и осматриваюсь. Забор высокий, охрана со всех сторон. Тут что, президент бывает?

– Если хочешь, можешь посидеть в машине, – предлагаю Лие.

Испуганно качает головой и тянет ко мне руки.

– Хорошо-хорошо, пойдем.

Помогаю выбраться из машины и натягиваю на нее капюшон. Лия вжимает голову в плечи, сразу становясь еще меньше и незаметнее. Все вместе идем в здание. Ворон с кем-то здоровается, и нас провожают сразу к кабинету главного. Адиль Садер. Павел называет его «торговец живым товаром». Даже звучит мерзко.

Паша толкает дверь и входит без стука, я за ним, а Лия прячется за моей спиной.

– Ворон. – Хозяин кабинета встает из-за стола, оскаливается и идет в нашу сторону. – Что-то ты зачастил в последнее время.

– Так повод даешь, – хмыкает Паша, делает несколько шагов вперед и пожимает протянутую ладонь.

– Лучше бы ты просто выпить приехал. – Адиль по-дружески хлопает его по плечу.

– Сорян, с этим теперь большие проблемы. Женился вчера.

– У-у-у, поздравляю, – тянет Садер и расплывается в улыбке. – А ко мне каким ветром?

– Вот познакомься, Мирон. – Ворон представляет меня. – Подполковник ФСБ, ему нужна информация.

– Адиль Садер, – протягивает мне руку без особого энтузиазма и подозрительно прищуривается. – Только из уважения к Ворону. Спрашивай.

Всем своим видом дает понять, что совершенно не рад знакомству. Впрочем, это взаимно. Но выбирать не приходится. Я, в отличие от Павла, обычно захожу с официальным визитом, но сейчас не на службе.

– Ошейник на девочку ты повесил? – вывожу Лию вперед, сжимая плечи ладонями, и сдергиваю с ее головы капюшон.

Малышка вздрагивает и пятится, упираясь спиной мне в грудь. Адиль подходит ближе и внимательно рассматривает девочку. Черные бесстрастные глаза равнодушно скользят по лицу к шее и обратно.

– Темненькая была и немая… – констатирует он и жестом помогает себе вспомнить. – Иди-ка сюда, – ловит ее за руку и резко дергает на себя.