– Рад, что ты ценишь меня. Настолько, что ворвался в мое жилище и похитил мою женщину. А затем решил выдать ее замуж.

Опускаю руку в карман, нащупывая пистолет.

Всегда готов. И Анархист это знает. Отец сам учил.

– Ценю! Ценю, именно поэтому хотел уберечь тебя от нее!

Внутренне сжимаюсь от взгляда отца. Выдержать его непросто.

Кивком головы Булат указывает на дверь. Я поворачиваюсь и чувствую, как меня бросает в дрожь.

– Это твоя девочка? Не это ли тело осталось в Сибири, Эмин? Ну, впустите же сюда этот труп!

Все происходит в считанные секунды. Булат делает движение рукой. Дверь кабинета открывается, и местная охрана заталкивает ее внутрь. Мою Диану.

– Ты предал меня, сын. Сказал, что убил ее. А она жива, гляди.

Инстинкт подсказывает мне встать. Резко и бессильно в то же время.

Что за чертовщина?!

Я схватился за ружье, но было слишком поздно.

Диана здесь. В доме своего отца. В доме моего врага.

И я здесь не имею власти. Могу прикончить его прямо в его кабинете, но тогда не выйду отсюда живым. А еще Диану нужно вытащить, на ноги поставить.

– Убери ружье, Эмин.

Приказ отца не нарушается. Я убираю пистолет в карман и ловлю Диану, которая едва не падает от толчка в спину.

Она вскрикивает.

И вцепляется в мои плечи, поднимая на меня свой заплаканный взгляд. От ее воспаленных глаз я злюсь еще больше.

Кто ее трогал?

Почему она плакала?

Хватаю ее руки, осматривая запястья. Трогаю лицо, поворачиваю его в разные стороны. Диана вырывается из моих рук, но это меня не настораживает. Ярость затмевает мои глаза, когда я замечаю свежий кровоподтек на ее губе.

Убью!

– Ее трогали?! – мой голос прорезает тишину кабинета

Поворачиваю голову к отцу. Его внимательный взгляд следит за происходящим, словно записывая каждую мелочь.

Так оно и было. Анархист фиксировал по процентам, насколько эта девушка дорога мне.

Чтобы в будущем использовать это для себя. Против меня.

Чертов старик хотел ее прикончить с особой жестокостью, а теперь вот так просто возвращает мне ее? Не верю.

– Ее трогали, Булат?! – рычу я.

– Ее никто не трахал. Если ты об этом. Я так понимаю, это только твоя прерогатива?

Я шумно выдыхаю, прищуриваясь. Со стороны я точно походил на безумца. Сжимаю Диану в своих руках. Прислоняю безвольное женское тело к себе.

– Ее просто отмыли. Маслами натерли. За волосами поухаживали.

– Твои люди прикасались к ней?!

– Нет, Эмин. Не те люди. Я отдал Диану ее матери.

Моя девочка утыкается мне в грудь. Тяжело дышит, всхлипывает. Ей страшно. Сколько ее здесь держали? Начальник отцовской охраны сообщил новость вчера ночью. Ни о какой беременности речи не шло, между строк была написана опасность. Анархист нашел ее, выкрал из моей квартиры.

Надо будет отблагодарить Валеру. Но почему он предал отца?

– Тихо, родная. Я разберусь.

– Эмин! – хрипит она.

Ее тело дрожит. Маленькая и испуганная, она упирается ладонями мне в грудь, но это меня не беспокоит. У нее просто стресс. Прижимаю ее к себе крепче. Волосы мокрые, грудь горячая. Пижама нацеплена на голое тело. Диана только что из ванной – такая уютная, горячая. Моя.

В кабинете раздаются аплодисменты. Отец встает из-за стола, приближаясь к нам.

– Браво!

Один его приказ, и нас обоих здесь повесят. Я привык работать в одиночку, а у него в дворце стая охраны. Я принимаю его игру. Главное, что Диана рядом.

– Диана, как много твоя мама успела тебе поведать?

Диана не отвечает. Невовремя проявляет свою чертову гордость, показательно отворачиваясь от Анархиста.

Ответь, Диана. Твою мать, ответь. Я не всесилен, чтобы прямо сейчас грохнуть своего отца. Скорее грохнут нас.

Но Диана начинает храбриться. И тогда Анархист резко вырывает ее из моих рук.

Диана вскрикивает, а я стою неподвижно. Осознаю, что отец только что сказал.

Диана говорила со своей матерью. Анна точно рассказала ей всю правду.

Вот почему она вырывалась из моих рук.

– Позволишь, сын?

Булат улыбается, но улыбка его больше походит на оскал.

Спрашивает разрешения, хотя может сделать с ней все, что угодно.

Я отрешенно киваю. Диана уже знает, что я сын убийцы.

– Конечно, отец, – цежу сквозь зубы.

Ловлю взгляд Дианы.

В них отражается ужас – она все прекрасно знает. В красках и подробностях.

Да, маленькая. Я сын этого ублюдка. Не биологический, но в твоих глазах я – сын ублюдка. Был и им останусь.

Отвожу от нее взгляд, позволяя Булату увести ее в сторону.

Она идет на ватных ногах. Думает, что я такой же ублюдок, как Анархист. И опровергнуть я это не в силах – я мог спасти ее единственную подругу, но не сделал этого. Ты права, детка, я урод.

– Я люблю, когда люди получают наказание за свои ошибки. Твоя ошибка в том, милая, что ты была воспитана не так.

Потираю лицо ладонями. Диану трясет от эмоций. На ней незнакомая одежда. Нет больше бордовой пижамы.

– Ты скучала по Эмину? Прости, мне пришлось отправить его в Сибирь, чтобы он лично убил твою надоедливую подружку.

Я сжимаю руки в кулаки.

Зубы начнут крошиться от той силы, с которой скрипят.

Рука Дианы подлетает к губам. Глаза наполняются дикой ненавистью. И голубым океаном.

– Да, дорогая. Ты не знала?

Упираюсь взглядом в окно. Чувствую, как Диана поворачивается, чтобы посмотреть на меня, но я игнорирую ее взгляд.

Я не оправдываюсь. Она умная девочка. Все понимает без слов.

Я молча занимаю кресло отца. Выгребаю кое-какие бумаги, которые привез из Сибири. Поездка была продуктивной не только в личных целях.

А в голове крутится заядлый вопрос: как давно Булат знает, что я не его родной сын? И почему не использовал это в своих целях, а решил отдать Диану другому?

– Ты любишь ее, сын?

Поднимаю голову. Булат прикасается к лицу Дианы. Исследует ее, как психбольной исследует кактус. Она держится, не противится. Булат подавляет ее морально.

– Люблю. Так же, как и ты любишь ее мать. Уважай мои чувства.

– Я хочу, чтобы ты был здоровым, твою мать! А эта сучья любовь тебя до гроба доведет!

Я дергаюсь. Отец хватает ее за подбородок. Диана вскрикивает – от неожиданности, от боли.

А я все не могу понять, какого черта происходит. Почему он еще не убил меня, но так жесток со своей дочерью?

Похоже, Булат знает больше моего.

– Не трогай ее, отец.

Бессильно сжимаю руки и разжимаю. Просто знаю, что если Булат перейдет за рамки, то я начну войну здесь и сейчас.

Булат начинает смеяться. Сначала тихо.

– В глаза. Ты влюбился в ее сучьи глаза! Как когда-то влюбился я…

Булат рычит, хватая сигареты со стола. Зажигает одну прямо перед лицом Дианы. Она задыхается от сигаретного дыма из его рта.

Я поднимаюсь с кресла, когда Диана вцепляется в крепкую руку отца в попытке отдалиться.

– Хватит, – цежу я, – отпусти ее.

Отец сильнее по власти. Но он почему-то дорожит мной, раз я еще жив.

– Эта любовь до хорошего не доведет, сын…

– Диана моя. Я все сказал.

Булат машет на меня рукой. Разговор бессмысленный.

– Ты будешь более разумная, дочка. Так? Скажи-ка мне… После всего, что он сделал, ты хочешь к Эмину вернуться или нет?

Глава 19

Диану перекосило от вопроса.

– Что это, Булат? Право выбора или ее иллюзия? Ирония или насмешка?

Булат не замечает сарказма в моих вопросах. Он увлечен разговором с дочерью.

– Скажи мне, Диана. Он ревнует тебя? К каждому столбу ревнует, я прав? А еще ударить может. Бил он тебя?

Диана пытается проявлять характер – молчать, строптиветь. Но с Булатом такое не прокатит. И тогда она кивает.

Я отвожу взгляд.

– Это только начало, девочка. Только начало его безумия по тебе!

– Отец!

– Замолчи, Эмин. В конце концов, я хочу поговорить со своей дочерью.

Диана морщится. Булат крепко удерживает ее за подбородок.

Смотреть, как ей причиняет боль кто-то другой, было хреново.

Но объявить войну сейчас – означало сдохнуть обоим.

– Уже легла под него, – удовлетворенно кивает отец, – теперь знаешь, что тебя ждет?

Твою мать!

Ты что творишь?

Дергаюсь, чтобы выхватить Диану из рук Булата, но он резко тормозит. Велит не подходить.

Диана молчит. Со слезами, но гордо. С презрением.

– Тебя ждет ревность. Поглощающая, адская, убийственная ревность. Она будет достигать такого безумия, что в один момент…

Булат замолкает, рассматривая черты ее лица.

Не верится, что Диана – его дочь. Псих с врагами лучше разговаривает.

– В один момент он возьмет тебя против твоего желания. Чтобы заклеймить. Чтобы показать, что ты его.

Диана смотрела в глаза отца, слушала его слова и понимала, что это история любви ее матери. Именно через это прошла Анна.

– Это не значит, что у нас с тобой будет также.

Сжимаю челюсти, пытаясь заверить Диану в другом.

– Мало времени прошло, Диана. Ты еще не познала безумие. Мой сын пока слишком мягок. И я когда-то был таким с твоей матерью. А теперь… видишь, к чему привела наша любовь. И у вас такая же будет. Дурная, безумная, без границ.

Представляю, как ей хреново.

Но молчу.

– Вы задали мне вопрос. Я хочу на него ответить.

Диана заговорила сама. Первый раз.

Я резко обернулся, ожидал от нее все, но только не этого.

– Если я не соглашусь вернуться к Эмину…

Девочка замирает, подбирая слова. В мою сторону старается на смотреть. И правильно.

– Тогда вы меня в Москву к Басманову отправите?

Булат поймал мой взгляд, тихо засмеявшись.

– Эмин, слышал?

Диана, замолчи. Замолчи.

Сжимаю кулаки.

– А если не к Басманову, а свободу подарю. Не вернешься к Эмину? – играет Булат.

– Так вы же не подарите. Я дорогой товар, не так ли? Ваша кровь, – парирует Диана.

Задирает голову. Пытается казаться храброй, ведь в моем присутствии Булат ей ничего не сделает. Вот и злит меня нарочно девочка.

– Смышленая.

Диана взгляд на меня бросает. Исподлобья. В ее сердце нет места мне – сыну убийцы.

– Разговор не имеет смысла. Я отсюда попросту не выйду, если выберу не Эмина.

Голос Дианы полон горечи. Я отворачиваюсь, мечтая лишь об одном.

Остаться с ней наедине. Поговорить. Прижать к себе.

– Когда-то твоя мать тоже была храброй. Копией тебя.

– А Эмин – копией вас?

Закрываю глаза, но со мной остается ее ненависть.

Я должен был рассказать ей раньше.

У нее все равно нет выбора. Со мной пойдет. Расскажу, как только домой вернемся.

– Теперь у меня на тебя другие планы, Диана. История начала повторяться, и ты очень нужна моему сыну. Он тебя любит. Как когда-то я любил твою мать. Но ты, в отличие от нее, будешь верной. Послушной.

Отец подает знак. В кабинет заходят, чтобы забрать обессиленную и не сопротивляющуюся девушку.

И только одному богу известно, что меня ждет, когда она придет в себя.

А пока скажи маме до свидания, маленькая. Потому что потом я увезу тебя на Батальонную, и мы поговорим. Дома, наедине.

Мы с отцом остаемся одни.

– Я действительно собирался выдать ее замуж за Давида Басманова. Я построил на нее планы сразу, как только узнал, кого ты прячешь у себя на Батальонной.

– Как ты узнал?

– Чуйка, Эмин. Ты мне сын. И я тебя насквозь вижу. Вижу, как ты поменялся.

– Следил, да? – грубая усмешка.

Булат улыбается. Следил. Дьявол.

– Видишь, какие эти женщины непостоянные? Будь верен мне, сын, и мы с тобой горы свернем. А если разлад между нами случится – сразу Москва нагрянет, как стадо гиен. Вместе держаться нужно.

– Я тебе верен. Только пришел забрать свое.