Амина Асхадова: Жена Эмина. Его наследник

Глава 1

Диана

– Диана! Придите в себя!

Я распахнула глаза, когда крик выбил уже весь воздух из легких. Мне разрешили проснуться. Выйти из транса.

Юлия Вебер сжала губы в тонкую линию и тяжело вздохнула. По ее виду я поняла, что все плохо.

– Вам не помогает даже гипноз. Я бессильна, Диана.

Женщина развела руками и поднялась с кушетки, на которой я лежала. Ей, как специалисту, было невыносимо принять свое поражение.

– Пожалуйста, не бросайте меня. Я вам плачу, – напомнила я.

– В том и дело, Диана. Я больше не могу брать с вас деньги и не видеть результата.

– Мне уже лучше, – я сжала кончик платья в руке, – я стала надевать юбки.

– Я не стилист, Диана, я – психотерапевт. Причем лучший в своем деле и в этой стране. Меня интересует то, что внутри, а внутри у тебя… – Вебер резко замолчала.

Я безучастно оглядела белоснежный кабинет. Здесь только кушетка и рабочий стол моего врача. В портфолио известного доктора Вебер сотни излеченных душ, но моей души там, похоже, не прибавится.

– Сны снятся мне все реже. И я научилась убегать от него. Почти не кричу.

– Такой мизерный результат за три года, – женщина покачала головой, – остается лишь одно, Диана. Я не советую, я настаиваю!

Я вскочила с кушетки. Лишь при одной мысли о встрече с ним меня бросало в пот.

– Вы сошли с ума, – горячо бросила я.

– Чего мне только не говорили, но в конце своей работы я слышала лишь благодарности, – надменно ответила женщина, – если он приходит к вам во снах, вероятно, между вами осталась недоговоренность.

– Еще какая недоговоренность! – гневно выпалила я, – я валялась в его ногах и рыдала от боли! Физической и моральной! Он уничтожил меня, растоптал, убил! Его ботинки были начищены до блеска, а мои ступни были босыми!

– Успокойтесь, Диана.

Я не плакала – давно разучилась. И не кричала. Разве что внутри сердце обливалось кровью, оно единственное не атрофировалось и все еще работало.

– Я на коврике спала. На входном.

– Я понимаю, Диана.

– Его отец преследовал нас долгие годы.

– Я понимаю…

– Ни черта вы не понимаете! – вспыхнула я, – он перешагнул через меня на своих ботинках. Они так блестели!.. вы ничего не понимаете.

Я обессиленно опустилась на кушетку. Сколько еще ты будешь преследовать меня, Эмин? Скажи, умоляю.

Вебер сняла очки и потерла переносицу.

Я знала: во всем Калининграде не сыскать профессионала лучше. Это я сложный пациент. Я взяла свои вещи и оделась – больше ничего не оставалось.

– Простите. Вероятно, я безнадежна.

Круто развернувшись, я положила на стол Вебер круглую сумму. Женщина отвернулась, я услышала ее тяжелое дыхание.

– До свидания, Юлия.

Я схватилась за ручку, собираясь навсегда покинуть кабинет, в который неизменно приходила вот уже три года.

– Диана, – окликнула Вебер, – когда станет хуже, приходи. Я окажу экстренную помощь.

На улице стоял август. Первое.

Теплый воздух чуть приглушил болезненные воспоминания. В конце концов, прошло больше четырех лет. Он уже не такой, я совсем другая.

Нам не пересечься больше.

Я сделала глубокий вдох: свобода пахнет вкусно, но вкупе с моим прошлым она отдает горечью. Я все положила ради этой свободы: свою невинность, свое сердце, я ее выстрадала. И я пережила много смертей и его ревность – а последнее многого стоило.

На часах не было даже девяти утра, до работы еще оставалось время. Натянув улыбку, я направилась в сторону дома – забегу буквально на пятнадцать минут.

– Мам, я дома, – крикнула я, шагнув на порог.

Мама не ответила, тем самым заставляя меня понервничать. На втором этаже послышался детский плачь – мама редко справлялась с Эльманом.

В мыслях творился полный хаос: что случилось? Когда я уходила к доктору Вебер, сын крепко спал.

– Я тут решила перед работой заскочить. Мам? У вас все хорошо?

Я с тревогой приблизилась к детской. Все-таки я солгала Эмину, когда сказала ему, что в моей жизни больше не будет мужчин.

Один все-таки появился. Ему три с половиной года и у него серые глаза.

Твои глаза, Эмин.

И я сделаю все возможное, чтобы ты никогда не узнал о моей маленькой тайне по имени Эльман.

Глава 2

– Я тут решила перед работой заскочить. Мам? У вас все хорошо?

За дверью в детской раздались торопливые шаги.

Не успела я улыбнуться, как в проеме спальни появилось тревожное лицо мамы.

– Скорее проходи, Диана! Не могу я его успокоить, все плачет и плачет! Разрывается он без тебя!

– Что значит без меня? – нахмурилась я, – может, его что-то беспокоит?

– Ой, я как-то не подумала.

Мама заторможенно посмотрела на Эльмана и отступила, снимая с себя ответственность. Эльман стоял посередине комнаты. Я опустилась перед сыном на корточки и ласково потрепала его по макушке, взъерошивая темные волосы.

– Мой мальчик, я вернулась. У тебя что-то болит, да?

– Животик. И душа.

Я с недоумением посмотрела на сына. Эльман еще плохо выговаривал букву «р», зато знал много слов, порой даже не понимая их значение.

– Ты точно хотел сказать это слово? – уточнила я.

– Да. У меня болит душа, когда ты не рядом, мамочка.

Я тихо выдохнула и улыбнулась.

– Малыш, давай сейчас я приготовлю для тебя теплый вкусный чай, а перед работой я полежу с тобой и поглажу животик? Сильно болит?

Эльман отрицательно покачал головой и широко улыбнулся, а я выпала из реальности.

Боже, мой мальчик, твоя улыбка сведет меня с ума.

Как же ты похож на своего папу… ты бы только знал.

Эмин улыбался редко, но каждую его улыбку я помнила. А спустя годы даже нарисовала портрет – где он улыбался, и сохранила его. Когда-нибудь я покажу сыну, как выглядит его отец. Не в телевизоре – холодного и жестокого, а на бумаге – улыбчивого и любящего.

Оказывается, я отлично рисовала, только после смерти папы я напрочь забыла об этом.

Зато в новой жизни этот навык сильно помог мне в поступлении. Еще год, и я получу диплом дизайнера.

Я повернулась к маме:

– Если Эльману не станет лучше, вызови врача, хорошо?

– Может, сегодня ты просто не пойдешь на работу? – нахмурилась Анна.

– Мама, это работа. Туда нельзя не пойти, – пояснила я, – я многим обязана директору, он взял меня без опыта.

– Я просто не понимаю: неужели тебе нужно работать, если он оставил тебе столько денег?

Я поднялась, притягивая к себе сына. Мама снова заводит старую песню, и ее тоже можно понять: она хочет обустроить свою личную жизнь.

– Уволься с работы, Диана. Ты ни дня в декрете не просидела, а тех денег хватит с лихвой. В конце концов, сколько крови он выпил – имеем право!

– Я не хочу брать его деньги. И давай не при ребенке, прошу, – попросила я.

Я уложила ничего не понимающего Эльмана в кровать. Она у него хоть и небольшая, но своя.

– Сынок, сейчас я заварю теплый чай и тебе принесу. А ты пока ложись на правый бок и подогни ножки к животику. Вот так, хорошо.

– А ты скоро вернешься? – нахмурился сын и почти требовательно заявил, – я жду тебя.

Мы с мамой спустились вниз.

– Ты помнишь, что у Эльмана аллергия на глютен? Вы точно не перепутали продукты, которые ему запрещены?

– Что ты такое говоришь, Диана? – нахмурилась мама, – все запрещенные продукты в нашем доме под строжайшим запретом. Бабушка давно готовит пирожки только из безглютеновой муки и других безопасных продуктов.

– Хорошо.

Я поставила чайник и еще раз заглянула к Эльману. К счастью, ему становилось лучше, поэтому тревога сразу ушла. Просто переел, такое с бабушкиными пирожками случается.

Я вернулась на кухню и выглянула в окошко. Четыре года назад мы с мамой бежали в Санкт-Петербург, но стоило нам сойти с поезда, как мама взяла меня за руку и увезла под Калининград.

Я сначала не поняла, зачем она привезла меня сюда.

Да, если бежать от безумно влюбленного в тебя мужчины, то бежать далеко, но почему именно под Калининград?

Я не понимала.

До последнего не понимала.

Пока не увидела ее – одинокую старушку на фоне маленького, но кирпичного дома. Она копалась в земле, ее сгорбленная осанка хорошо проглядывалась через деревянный забор. Это была одинокая мать, которую покинула единственная дочь.

На долгие двадцать лет.

Именно столько лет назад дочь с матерью не сошлись характерами и разругались в пух и прах. И тогда моя мама сбежала к тирану.

Мою бабушку звали Марина, и мы никогда не виделись.

– Анна? – просипела старушка едва слышно.

– Мамочка! – Анна глотала слезы, – здравствуй, это я. Твоя дочь.

Старушка перевела на меня взгляд, напрочь забыв про огород.

– Кто это рядом с тобой?

– Твоя внучка, – заплакала мама.

– От того тирана, да? Я до сих пор помню его имя. Булатом зовут негодяя.

Сердце болезненно сжалось поначалу. Бабушка была остра на язык, но позже она полюбила меня всем сердцем. И не только меня, но и Эльмана, который, едва подрос, тоже стал называть свою прабабушку бабулей.

Бабуля полюбила нас больше, чем Анну, и полностью взялась за наше воспитание. Глядя на бабушку, мне хотелось стать такой же, и воспитываться я была совсем не против.

Но с Анной у них отношения так и не сложились.

Вот и сейчас, пока я ругалась с мамой, бабушка вернулась с огорода, и началась вторая мировая.

– Ты не вмешивайся, Анна, хоть дочь у тебя с мозгами! – запричитала бабуля, – выучится, найдет добротного мужа, а работа к независимости приучит.

– Мам!

– Бабуль!

Воскликнули мы обе.

– А что бабуля? Даже не вздумай бросать университет, Диана. Вот, Анна в свое время бросила! Не послушала мать, вышла замуж за тирана, за убийцу с ребенком между прочим! Теперь вот прячемся от его сына, когда же это прекратится?

– Все, я так больше не могу, – простонала мама, – я пойду.

– Опять она за мужика пошла прятаться, – фыркнула бабуля, – иди, иди. Ничему тебя жизнь не учит.

Мама резко открыла дверь и ушла. Хлопнув дверью, как и много лет назад. Несмотря на слезы и горячность их первой встречи, в их отношениях не стало теплее.

Теперь ей было к кому уйти – недавно мама решилась на новые отношения. Это был мужчина из полиции. Я рада, что мама занялась своей жизнью, только не понимала, как она смогла столь быстро довериться другому мужчине. После многолетней работы с психотерапевтом ей стало лучше. В отличие от меня.

– Бабуль, ты слишком строга к ней. Неужели ты не простила ее? Столько лет прошло.

– А ты ее не жалей! В свои годы она такое натворила, Диана!

– Да, она сбежала с тем, кого любила, – я осеклась, – думала, что любила.

– Ага, любила так, что ты вот до сих пор расхлебываешь эту ее любовь. Но ты не подумай, правнука своего я люблю и этому вампиру не отдам.

Бабуля не понаслышке знала о жестокости Эмина: она видела, в каком состоянии я приехала из Волгограда четыре года назад.

– Может, стоит ее выслушать, а не наступать на те же грабли? Анна снова ушла. Только теперь ей далеко не двадцать, бабуля.

Я сделала чай и вернулась к Эльману. Кажется, на работу сегодня придется опоздать. Сын послушно лежал, подогнув колени.

– Тебе лучше? – тревожно спросила я.

Эльман кивнул и поднялся, принимая чай из моих рук. Я с щемящей нежностью погладила темную макушку.

Мой сын. Мое напоминание, моя радость и боль. Мое все.

Если бы ты только знал, Эмин, как тоскливо каждый день видеть копию тебя…

Если когда-нибудь Эмин увидит Эльмана, никакие тесты не понадобятся – зверь сразу все поймет.

– Мама, а при чужих людях мне снова придется говорить, что меня зовут Дамир?