Подруга еще раз на прощание приобняв меня, удалилась. Я, схватившись за ручку двери моего многострадального такси, бросаю взгляд на светлую картонку с каллиграфически выведенными золотыми буквами:

“Event-агентство “Рошель”. Организатор мероприятий: Агата Белова”.

И почему я не удивлена? Праздники – это точно по части Беловой.

Провожаю взглядом скрывшуюся в магазине подругу детства и забираюсь в салон.

– Ну что, мы готовы ехать? – интересуюсь у водителя, который бодро заявляет:

– Щас не поедем, мадам, а полетим!

– Это и пугает…

Глава 3

Виктор

– Так, бабусь, давайте-ка по порядку, – терпеливо кивает в сотый раз лейтенант Иван Рыбкин, старательно держа маску беспристрастности на лице.

Тогда как мы с Германом уже давимся от смеха, пряча бесстыжие глаза в бумагах.

Направить-то “гражданочку” дежурный Леха направил к молодому, а вот упомянуть, что ищет женщина кота, а не деда – забыл, торопыга.

– Я вроде и так все по порядку рассказываю, товарищ полицейский, – разводит руками бабулька-божий одуванчик. – Говорю же, два дня уже не могу добиться, чтобы меня приняли. Беспредел какой!

– Иван. Лучше зовите меня Иван, бабусь. И не переживайте, специалисты до этого были заняты, но сейчас мы с вами разберемся и постараемся вам помочь. Итак, – деловито щелкнул ручкой наш наивный молодой, – скажите мне для начала, где вы последний раз видели своего Петра Митрофановича? При каких обстоятельствах?

– Так говорю же, два дня назад. На заборе сидел Петька мой.

В кабинете повисла тишина.

Не выдержав, я оторвал взгляд от бумаг. Мы с Германом переглянулись.

Я поджал губы, чтобы не растянуть издевательскую лыбу, и старательно, уже пятый раз, бросился вчитываться в одно и то же предложение в рапорте. Выходило скверно, уши слушали прелюбопытнейший диалог за соседним столом.

Идеальный рассказ для сборника ментовских перлов.

– На заборе? – переспросил молодой, очухавшись от шока. – То есть прямо на заборе?

– Ну! Да-да, на заборе. Сидел и таращился в сторону сада соседки Марфы Петровны, потаскун! А она еще непутёвая такая. Вредная, любопытная, завистливая! Петьку моего когда увидела, давай себе такого же искать!

– К-какого такого?

– Породистого.

Я прыснул со смеху.

Герыч уже почти под стол залез, сгибаясь в беззвучном смехе пополам.

А Рыба выпучил глаза в нашу сторону, мол, чего происходит, парни?

– Стоп, бабуль, это как-то относится к делу?

– Не знаю, вы полиция, вы мне и скажите! Мож, она его и украла? Своего не нашла, так моего решила забрать? Разобраться надо, Иван…

– Кого?

– Да как кого? Петра Митрофановича моего! Ваня, вы меня слушаете?

Ваня-то слушал, но Ваня точно ни черта не понимал! В глазах нолики, котелок дымит, а сердце зависть распирает от того, какая у “старика” Петра Митрофановича насыщенная жизнь.

– Эм… – зыркнул в мою сторону коллега.

Я, откашлявшись в кулак, пожал плечами, разводя руками, мол, не в моей юрисдикции, дружище. Молодой нахмурился:

– Ладно. Понял. Так и запишем. На заборе… А… внешне описать могем, бабуль, Петьку вашего?

– Еще бы не могем! Черный. Глазищи зеленые, морда наглая…

– Зеленоглазый брюнет, значит. Все?

– А! Еще усы! Усы у него шикарные. Дли-и-нные такие, дворовым на зависть.

– Кхм… усы. Записал. Ну, а рост, вес, может, там особые приметы какие у вашего Петра есть? Хромота, глухота, слепота…

– Иван, милок, а глупость считается за особые приметы? Он у меня безмозглый, во! – стучит по столу бабулька. – Как пробка! Я ему говорю одно, а он все равно делает, как ему угодно! Сказала, сидеть дома, так нет же, он пошел по бабам! Весна, чтоб ее…

Все. Финиш!

Мы с Германом дружно в голос начинаем ржать, закатываясь. А Рыбкин в полнейшем шоке таращится то на нас, то на “клиентку”. У парня явно только что сломалась парочка шаблонов. Не знает, бедолага, то ли продолжать держать лицо, то ли у виска покрутить.

– Зеленоглазый брюнет с усами, с особой тягой к женскому полу… – гогочет Герман.

Такой себе, конечно, “портрет” вырисовывается. С таким даже к нашим “художникам” идти страшно. Оборжут на весь отдел, пока ориентировку составлять будут.

Видать, и до Вани это дошло, потому что прозвучало в мой адрес растерянное:

– Виктор Денисыч…

– Да, Иван Максимыч? – давясь смехом, беру себя в руки.

– Что происходит?

Прокашлявшись, только собираюсь по чесноку признаться, что ищем мы не мужика, а кота, когда в кабинет заглядывает один из наших следаков со словами:

– Герыч, я к тебе с заявой… о-о, кота ищешь, Рыба? Молодцом!

Этому “молодцу” понадобилось пару длинных секунд, чтобы переварить. Зато когда дошло, его лицо вытянулось от удивления. Округлив глаза, Рыбкин зыркнул в сторону бабульки-одуванчика и спросил просевшим до хрипящего визга голосом:

– Так вы про кота, что ли, говорите?!

– Ну. Про него родимого. Погодь, а ты чего думал, Иван? – удивилась “клиентка”, а мы с Германом пустились в новый круг безудержного веселья. Дураки, что поделать. Но будет нашему молодому хороший урок, как отлынивать от работы и строить бабам глазки во время рабочей смены. И нет, я уже свою порцию преступников переловил и пересажал – мне можно.

– Очень смешно, придурки! – буркнул Рыба, скомкав бумажку, на которой успел уже накидать “портрет” пропавшего, швыряя в урну и хватаясь за новый лист. Стрельнул взглядом сначала в сторону Германа, потом уничижительно на меня и, совладав с эмоциями, начал по новой:

– И так. Кот. Начинаем с начала бабуль…

Он серьезно его искать собрался, что ли? Спросить я не успел да и при “клиентке” как-то моветон. Мой телефон, лежащий на столе, завибрировал. Взгляд на экран – а вот и мелкая. Выхожу из кабинета, прикрывая дверь, отвечая и с ходу в лоб получая обнадеживающее:

– Чип, у нас проблема!

– А?

– Ну, то есть у тебя. У тебя проблема.

– И тебе привет, Ру. И я соскучился, Ру. У меня все хорошо, да, спасибо. А у тебя?

– А, да, приветик!

– Хорошо, хотя бы так, – присаживаюсь на подоконник, приготовившись к полному армагеддону. – Ну и-и? Что на этот раз стряслось, беда?

– Кран. Сорвало. Кухню… м-м, затопило.

– То есть как затопило?!

– Совсем чуть-чуть…

– Ру! – вздыхаю, потирая переносицу.

– Ла-а-адно, не чуть-чуть, а просто совсем.

– Руслана, блин!

– Не рычи на ребенка! Я тут совсем не при чем, но ты можешь сказать мне “спасибо”, я не по годам умная, между прочим! Перекрыла краны и спасла большую часть твоего дома. А еще я погуглила, и Гугл сказал, что кран может сорвать, так, погоди… ага, так вот: “в результате гидроудара, неправильной установки либо износа смесителя”, вот!

– А теперь спроси у Гугла, на сколько дней ты теперь наказана.

– Э-э-й! Протестую! За что?!

– За сломанный кран и затопленную кухню.

– Это не я!

– Мхм. С завтрашнего дня на тебе завтрак до конца недели.

– Ну и ладно. Все равно тебе быстро надоест есть по утрам одни сэндвичи, – слышу по голосу, как мне в трубку показали язык.

– Неправда.

– Правда, ты всегда сдаешься первый, Чип.

– Неправда, мелкая. И да, я кладу трубку! А ты постарайся, чтобы до моего приезда больше ничего не сорвало. Хочу напомнить, что если ты разнесешь мой дом, то тебе тоже жить будет негде. Так что…

– Не обещаю, но очень попробую.

– Ру!

Мое возмущение услышали только гудки. Мелочь уже бросила трубку.

Я еще какое-то мгновение протаращился в потухший экран.

Не знаю, то ли злиться, то ли смеяться. Эта девчонка и правда умна и смекалиста не по годам. Иногда мне кажется, у меня столько мозгов в свои тридцать два нет, сколько у нее в десять! А характер, боже… Знал я по молодости одну такую – взрывную и самостоятельную.

Атас, в общем. Не соскучишься.

Скидываю Ру сообщение с просьбой сфотографировать масштабы бедствия и, получив в ответ в мессенджере с десяток фоток нашей кухни с разных ракурсов, понимаю, что дело действительно в сорванном кране. Накрылся он, походу, медным тазом.

Эх, Ру.

Вернувшись в кабинет и разобравшись с документами, прощаюсь с парнями уже точно “до завтра”. Сажусь в машину и мчу до ближайшего магазина сантехники. Особо муками выбора не страдаю, покупаю чуть ли не первый попавшийся кран и гоню до дома. По пути заказываю доставку пиццы, прикидывая, что колдовать над ужином времени нет. Сейчас с сантехникой провожусь полвечера, а время и так уже шестой час.

Только откидываю телефон, выезжая на трассу в сторону своего поселка, как на глаза попадается знакомая машина такси.

Хрен пойми, почему именно ее я запомнил, наверное, из-за пассажирки, но мозг оперативного сотрудника – удивительная вещь. Иногда сам фиксирует в памяти такие мелочи, вплоть до царапины на левом крыле, что остается только удивляться. Про госномер вообще молчу. Его я и среди ночи, в полудреме, по надобности назову.

Разумеется, девушку из аэропорта водила, с вероятностью девяносто девять процентов из ста, уже высадил. Но по наитию все равно чуть сбавляю скорость, потому что тачка стоит на обочине, а капот открыт. Случилось чего?

Телефон на соседнем сидении начинает трезвонить. Бросаю взгляд – Белова. Агата.

Тянусь рукой за мобильником, как раз поравнявшись с машиной такси, да зависаю, так до него и не дотянувшись. Бью по тормозам, сворачивая на обочину. А все почему?

Потому что под крышкой капота, согнувшись, стоят двое. И если задница таксиста меня никоим образом не колышет, то вторую, в знакомых джинсах, я, как и госномер, опишу даже в самом невменяемом состоянии. Слишком уж она… Будем считать, что в душу мне запала!

Притормаживаю чуть поодаль и, врубив “аварийку”, выхожу из машины. Вот это картинка. Вот это…

Натягиваю максимально добродушную улыбку на лицо с твердым намерением отыграть роль благородного рыцаря. А там глядишь, может, чего от “принцессы” и перепадет. Ибо второй раз упустить такие ножки просто так я не могу! Джентльмен во мне негодует от мысли, что такая красота будет обделена моим вниманием…

Нина

“Пять минут – полет нормальный!” – как сказал однажды Юрий Алексеевич Гагарин. Ему, в отличие от меня, с транспортом повезло гораздо больше.

Пять минут – именно столько длился наш “полет” с моим таксистом. Утрированно, но все же, далеко уехать не удалось, как я услышала прискорбное:

– Ох, не дотя-я-янем…

– Что? Что значит, не дотянем?

Ответом мне послужил странный звук, который издала машина. Хрюкающе-скрипящий. А потом еще пару раз из последних сил брыкнулась, дернулась и… заглохла, как старый трактор.

Намертво!

То есть, она и до этого стабильно раз в десять минут глохла, но судя по тому, что не срабатывало даже зажигание, который мой “извозчик” нещадно мучил – это был финальный акт. Жирная такая, желто-белая точка посреди, мать его, трассы!

– Все, – в сердцах долбанул по рулю водитель. – Накрылось.

– Что накрылось?

– Мое светлое будущее!

Зашибись!

– Прискорбно, конечно, ну а мое серое настоящее еще может запестрить новыми красками?

Водитель обернулся и, состроив извиняющуюся мину, выдал потрясающее:

– Дальше, кажется, не поедем.

Мне понадобилась пара секунд, чтобы переварить услышанное.

Кажется?

Кажется?!

– Вы издеваетесь?! – зарычала я, подскакивая на сиденье. – Мы дорогу, которую можно проехать за полтора часа, уже осиливаем четыре! Четыре, мать его, часа! В городе вы мне клятвенно обещали, что уж до моего района доедем точно, и-и-и?

– Ну, что вы сразу ругаться, девушка? Всякое бывает… – посерел таксист, отодвигаясь и втягивая шею в плечи. И правильно! Я в гневе могу и фингал засветить. Рука у меня, между прочим, тяжелая!