Тут полковник Стукалов замялся. Видно было, что говорить об этом ему крайне неудобно. Как говорится, у каждой проблемы есть фамилия, имя, должность и звание. За ним стояли люди, которые оказались в очень серьезной ситуации.

– Подобного ранее не случалось. Вы бы об этом и не узнали никогда, но обстановка очень и очень серьезная. Молчать уже просто нельзя!

– Так… – медленно произнес генерал. – Я слышал, что при нападении на колонну был взят в плен оператор, с навыками работы на данной аппаратуре. Это так?

– Верно. Но он не представляет ценности, как специалист. Его может заменить любой другой… Но если удастся вызволить его из плена, то хорошо.

– И чем конкретно я могу быть полезен в такой ситуации?

Стукалов молча передал генералу красную папку, которую все это время держал в руках…

Глава 5. Невероятная удача

Виктор Викторович задавался вопросом, зачем ему несколько раз пытался позвонить бывший сокурсник капитан Игнатьев? Для чего? Почему так настойчиво?

Перезванивать он не стал – нужно будет, позвонит еще раз.

На следующий же день он вновь вернулся к своим обязанностям. Про себя отметил, что все случившееся хорошенько его взбодрило, дало стимул к дальнейшей работе. Майор видел и понимал, что он все делает правильно, считал, что есть хороший шанс накрыть целую ветку иностранных спецслужб. Но нужно быть осторожным – там тоже не дураки сидят.

Он вновь приступил к делам, которые пылились на его рабочем столе уже не первый месяц. А параллельно с этим, перебирая старые материалы на Громова, вдруг обнаружил еще один момент, который следовало рассмотреть более тщательно. Проверенная временем чуйка дала понять, что майор что-то упустил.

Результаты той провальной разведывательной операции на севере Афганистана, что произошла осенью восемьдесят пятого года, когда Игнатьев взял в отряд вырвавшегося из плена ефрейтора Громова, были странными. Большая часть участвовавших в боевом выходе сверхсрочников пала в бою, попав в коварную засаду, погиб и их опытный командир, майор Шишкин. Командованием были сделаны соответствующие выводы, отправлены войска, все зачистила авиация. Бандформирования были разбиты, хотя основная часть рассеялась по горам. Однако майор понимал, что во время разведывательной операции там произошло что-то еще… Что-то, что не попало в официальный отчет!

И выяснить это можно было только одним способом – разговорить кого-то из выживших. А ведь их были единицы. Майор выбил себе три дня больничных, а сам полетел в Таджикскую ССР.

В первую очередь его волновал тот, кто прошел всю операцию от начала и до конца, был вместе с Громовым и Игнатьевым. И даже получил ранение, после чего некоторое время валялся в госпитале. Затем был спешно переведен в САВО и практически там забыт.

Виктор Викторович нашел того, кто мог пролить свет на случившееся.

– Сержант Парамонов. Андрей Павлович, так? – в своей обычной манере, спросил майор Кикоть, читая личное дело разведчика.

– Так точно! – отозвался тот. Он пока плохо понимал, кто перед ним и какова причина, по которой его вызвали. Ведь майор Кикоть придумал себе целую легенду. – А вы кто?

– Моя фамилия Иванов! – представился Виктор Викторович. – Я из штаба округа. Вы не первый у меня сегодня, поэтому предлагаю закончить побыстрее. На носу девятое мая, планируется награждение личного состава, вручение медалей, званий и прочих благодарностей. Подразделение, в котором вы служили раньше, так же попало в этот список. Только тут то ли ошибка, то еще что… Я правильно понимаю, что вы были одним из тех, кто вернулся из той разведывательной операции вглубь большого Хаджарского ущелья, полгода назад?

Тот, нахмурившись, подтвердил.

Майор знал, что Парамонов совершенно не в восторге от того, что подразделение после той операции было расформировано, а его самого бросили на «обочине». Именно на этом он и собирался сыграть. А начал с того, что решил усыпить бдительность сержанта.

– Хорошо. А командовал вами сначала майор Шишкин, а затем, после смерти, его место занял капитан Игнатьев, так? Ну, я имею в виду до возвращения в Мазари-Шариф, верно?

– Так точно! А к чему этот допрос?

– Допрос? Да вы что, какой же это допрос. Я лишь делаю то, что мне приказало командование.

– Вы из контрразведки? Или из КГБ? – прищурился Парамонов.

– А что, разве похож? – рассмеялся чекист, затем спокойно добавил: – Нет, совсем нет. Хотя, очень хотелось бы. Надоело мне этими наградными бумажками заниматься. Когда наград становится слишком много, присылают меня, чтобы не давать их всем подряд.

– Неприятная работа?

– А куда деваться? У меня на вас тоже кое-что есть. Пока хорошее. Ну вот, все сходится! – перебирая какие-то бумажки, задумчиво ответил чекист. – Думаю, вам можно претендовать на орден… Так… А вот тут у меня есть сведения, что в том же походе участвовал еще один солдат… Вернее, ефрейтор. Громов его фамилия. Был такой?

– Конечно, был. А он-то тут при чем? – удивился Парамонов.

– Ну как же, он тоже числился в списках вашего подразделения, представлен к награде. Как один из тех, что проявил отвагу, мужество и инициативу. А что, разве не так? – Кикоть знал, как разговаривать с такими людьми, как Парамонов. Задеть за живое, сыграть на чувстве несправедливости, на жадности. Умело манипулируя человеческими чувствами, можно многого достичь. Майор полагал, что сержант может что-то скрывать, потому что ему просто приказали. А потом, когда шумиха улеглась, его просто спихнули отдельным приказом, чтобы глаза не мозолил. Но приказ, это приказ, а вот что в голове у бойца, который остался не при делах, это уже совсем другой вопрос. Ведь Виктор Викторович знал, что сержант Парамонов ничего не получил после участия в той мясорубке. И само собой, он был крайне недоволен. Просто нужно этот момент аккуратно нащупать и вытащить наружу.

– Да он к нам не имел никакого отношения! – вдруг ответил тот. – И вообще, странный он!

– Почему?

– Ну потому, что его капитан Игнатьев прикомандировал в самый последний момент. У него даже оружия не было. Громова взяли перед самым выездом нашей колонны. Да еще и раненого. Раньше я его вообще не видел ни разу.

– Ну, ясно… Вообще, Громов, молодец, что не растерялся и все сделал в лучшем виде. Кстати, его собираются представить к награде, хотя прошло уже много времени. Как считаете, заслужил он?

– Заслужил, наверное. Но лично мне все равно.

– А почему? – сделал удивленный вид Виктор Викторович. – Характеристика у него хорошая, в личном деле все замечательно. Отличник боевой подготовки, более того, сбежал из душманского плена, помог своим товарищам. У них была непростая судьба, но в итоге все живы. Все как один, отзывались о Громове хорошо. Я считаю, почему бы и не наградить парня?

Намеренно выдержав короткую паузу, Кикоть продолжил:

– Да только вот мое командование не очень довольно, хочет вычеркнуть его из списка тех, кого планируют награждать на День Победы. Я в этом совершенно не заинтересован, мне, в общем-то, все равно, получит этот Громов какие-то лавры или нет… Но работа, есть работа. Лично его не знаю, но другие говорят, что он не конфликтный, исполнительный. Это так?

– Не знаю. Говорю же, я его до той операции вообще не знал.

Кикоть понимал, что там было что-то еще, что не попало в официальный отчет. Скорее всего, сержанту приказали молчать. Приказать мог только Игнатьев, как старший офицер. Вот только сержанту вряд ли был по душе такой приказ.

– Ну, понятно, – чекист принялся собирать бумаги со стола. – Жаль… Только я по секрету скажу, что приказ еще не готов и Громова оттуда можно легко убрать. Наверное, мне придется говорить с вашим младшим офицером, этим, как его… Печенкиным! Возможно, он расскажет мне что-то такое, чтобы этого выскочку поставить на место?

Снова пауза. Майор отметил, что сержант задумался.

– А чем этот Громов вам не угодил? – не сдержавшись, спросил Парамонов.

– Мне ‒ ничем! – сделав абсолютно безразличный вид, ответил Кикоть. – Мне вообще все равно, моя задача ‒ проверить, кто и за что будет награждаться. И сократить это число.

Сержант задумался. А Кикоть тактично не мешал, он просто деловито собирал листы бумаги, при этом понимая, что Парамонов практически попался на заброшенный им крючок. Награды ‒ это всегда хорошо, особенно, если другим их не давали, а тебе да…

– А если я вам расскажу, что там произошло, могу на что-то рассчитывать?

– Хм… ну, могу замолвить словечко кому нужно. Глядишь, орден Красной Звезды получите. Но это так, между нами.

По лицу сержанта было видно, что тот заглотил наживку. А казался неприступным.

– Ну, этот Громов был странным! – вздохнув, произнес тот. – Как будто не ефрейтор, а минимум капитан. Но очень молодой. Почти с самого начала операции он ни с кем не разговаривал, кроме Игнатьева. Оружия ему не выдали. А едва началась та бойня у кишлака, Громов куда-то пропал, действовал самостоятельно. Потом, когда больше половины группы уничтожили, он появился, потом снова пропал. Взял в плен какого-то американца…

Тут даже чекист удивился.

– Американца? – переспросил Виктор Викторович.

– Ну да, – сначала неуверенно начал говорить Парамонов. – Игнатьев был в курсе. То ли агент ЦРУ, то ли еще кто-то из той же шушары. Громов его вырубил, связал и хотел вывезти из кишлака, чтобы передать нашим в штаб. Пытался под огнем вывезти его на мотоцикле, но американца пристрелили свои же. Может, случайно, а может, и намеренно. Я своими глазами видел, как американец выпал из мотоцикла. Громов не стал возвращаться, да там и возможности не было.

– Очень любопытно… – майор внутренне ликовал, потому что это была достаточно жирная улика против Громова и самого Игнатьева тоже. Почему они скрыли этот факт? Чтобы не опозориться? Или что-то еще? В отчете о ходе разведывательной операции ничего такого не было. – А точно американец погиб? Может быть, его Громов просто отпустил?

– Не, это вряд ли… Пули так и свистели! Хотя, откуда мне знать? Мы с Игнатьевым и остальными в это время поднимались по горной тропе. Все видели сверху, но нам пришлось спешно уходить.

– А вы этого американца видели вблизи?

– Конечно. Вот как вас, товарищ майор.

– Хм… Это будет интересно узнать заинтересованным людям. А почему Громов решил американца вывезти на мотоцикле? Почему нельзя было его вести пешком? Он был ранен?

– Вроде, да. И как его без сознания через перевал тащить?

– Так! – медленно произнес майор. – Пожалуй, будет лучше, если все произошедшее вы подробно напишите в рапорте, а я уже продвину его куда нужно. Пожалуй, я смогу вас добавить в списки вместо Громова! Напишете?

– Только при одном условии! – насторожился сержант. – Чтобы мне потом не аукнулось. Не хочу быть крысой и стучать на своих.

– Конечно, конечно! – охотно пообещал Кикоть, широко улыбнувшись, отчего стал похож на доброго людоеда…

***

Группа капитана Игнатьева была на половине пути – они торопились, как могли.

Все семеро видели, как лагерь душманов покинул бронированный транспорт с американским флагом. За несколько минут до этого вернувшийся из кишлака Шут доложил Игнатьеву и остальным реальное положение вещей в лагере, а так же передал слова самого Громова.

Вопреки ожиданиям, Кэп оправдал действия сержанта и тут же дал команду выдвигаться ко второму лагерю. Конечно, такое решение было принято не абы как. Командир группы прекрасно понимал, что Макс Громов не пошел бы на такой шаг, если бы был другой вариант. В конце концов, им нужен был человек, который сможет все увидеть изнутри и понять, там ли украденная шифровальная аппаратура. Зачем штурмовать в лоб, если можно действовать изнутри, скрытно и аккуратно?

Двигались пешком. Кэп пытался понять, как будет действовать Громов, с какой стороны его ждать. Как и где организовать прикрытие? Анализировать такую обстановку было очень сложно – по сути, группа работала вслепую.