Как только слезы высохли, София скомкала платок. Ну, раз она сюда приехала, надо выйти и прогуляться. Еще этот инцидент с белым «Мерседесом» изрядно попортил ей нервы.

Девушка прошла вглубь парка, вдыхая запах леса. Кроны больших деревьев скрывали солнце – здесь царили тень и сырость. На дороге ощущался жар от бетона, было душно.

Вдруг кто-то потянул ее за подол юбки и что-то произнес на албанском. София опустила голову и увидела маленькую девочку лет семи, на которой было надето выцветшее желто-зеленое платье, ноги были босые. Черные волосы девчушки сегодня точно никто не расчесывал. Девочка протянула Софии цветок, желая, чтобы она его купила. София присела и улыбнулась:

– Бахталэс, малышка. Мне цветок не нужен, а денежку я тебе дам. – София вынула купюру и сунула ребенку. – Ман кхарэн София^[2]. София Бахти.

Девочка нахмурилась, разглядывая незнакомку, и неуверенно повторила имя Бахти, при этом ее лицо озарила улыбка.

– Тутэ гожо лаф^[3].

– Наис. Сыр тут кхарэн?^[4]

– Эва, – произнесла девочка, схватила Софию за руку и потянула за собой. Она не взяла купюру, потому что свои у своих же денег не просят.

Глава 11

Эва тянула Софию за собой, они шли по тропинке, которая вела через весь парк. При этом девочка что-то говорила на цыганском – София улавливала лишь отдельные слова: «семья», «дом». Анхель иногда специально переходил на цыганский – так учил ее отдельным словам и фразам. Месяцы, прожитые в одном доме с цыганами, не прошли даром. София улыбнулась: уже по этим двум словам она поняла, что девочка ведет ее к цыганам, в свою семью. Домой.

И оказалась права. За парком начиналось поле, на котором стояли фургоны. Везде были разбросаны вещи: кастрюли, ржавые тазики, обувь, игрушки. На веревках сушилось белье. Такой бардак в какой-то степени был знаком девушке, но все же в сербской деревне было аккуратнее.

Эва ослабила хватку, что-то сказала Софии и направилась к одной из кибиток. По пути им встречались цыгане, которые кидали на рыжеволосую девушку заинтересованные взгляды. Мужчины, коротко взглянув, молча возвращались к своим делам, а женщины смотрели вслед.

Наверное, в их глазах София выглядела странно: с виду не похожа на цыганку, но спокойна и уверенна. Еще и улыбалась.

Из фургона, в котором скрылась Эва, вышла молодая цыганка примерно такого же возраста, что и сама София. Девочка шла рядом с ней и указывала на гостью, при этом что-то говорила на своем языке.

Цыганка подошла ближе, окинула Софию взглядом и что-то пробормотала на албанском. София лишь мотнула головой, давая понять, что не понимает. Та махнула рукой и направилась в соседнюю кибитку, а через пару минут вышла с пышногрудой цыганкой средних лет. На женщине был надет фартук, с рук она стряхнула муку. Вторая цыганка обратилась к девушке на чистом сербском, и София улыбнулась:

– Моя внучка Эва привела тебя сюда и сказала своей матери, что тебе нужна помощь. – Женщина отступила на шаг и будто просканировала Софию взглядом. – Ты приехала из Сербии? На туристку не похожа, и от тебя веет сырой землей. Кого похоронила?

Девушка застыла, не ожидая такого точного попадания. Ей не особо хотелось откровенничать с чужими людьми, рассказывать о своей жизни, но в то же время было интересно, что женщина скажет дальше.

– Мужа, – ответила София, умолчав про еще двоих членов семьи. Но цыганка прищурилась, задумалась и указала на живот.

– Плохо все. Ты похоронила дитя, и здоровье не позволяет тебе больше их иметь.

– Все так, – согласилась София, совсем не понимая цели своего пребывания здесь.

– Твой муж ромал^[5], но ты гаджо. А вот любовь у вас сильная. – Цыганка задумалась, а потом схватила Софию за руку и потянула за собой. – Попробуем одно средство…

– Какое средство? – Девушка вырвалась. – Я не хочу ничего пробовать. И вообще, я приехала не к вам. Я не знаю, почему Эва привела меня сюда…

– Потому что тебе нужна помощь, – вставила цыганка. – Я Злата. Сразу не представилась, слишком впечатлилась твоей историей. Эва хоть и маленькая, но чуткая. И своих мы в беде не оставляем, а ты наша, это сразу бросается в глаза. Жила с цыганами в их доме?

София кивнула, вспоминая дом в цыганской деревне и минуты счастья, проведенные в нем.

Злата пошла вперед, взглядом давая понять остальным, что эта девушка – своя. Софии пришлось идти за ней.

– Ты можешь жить в этом фургоне. – Цыганка подошла к белому фургончику на колесах, поднялась по ступенькам и открыла дверь. – Здесь жила семья, но они уехали к морю. Места немного, но есть кровать и даже маленькая плита. Никто тебя здесь не тронет, ты можешь жить сколько захочешь. Здесь ты в безопасности.

Злата зашла внутрь и обернулась. Взгляд ее был полон теплоты и заботы. София заглянула в «комнату». В обычном фургоне уместилось все самое необходимое: кровать, старый деревянный стол, который служил местом для приема пищи, два стула. Как здесь могла размещаться целая семья, в голове не укладывалось.

С другой стороны от двери находилась кухня. Но кухня – это громко сказано. Из принадлежностей была лишь электрическая плитка, которая стояла на табуретке. Рядом – еще один стол, заваленный горой посуды, и навесной умывальник с ведром внизу.

Дом Бахти по сравнению с этим местом – особняк. А уж дом на Цара Душана и вовсе дворец. Только теперь София поняла, что жила в комфорте.

– Звать тебя как? – улыбнулась Злата.

– София, – отозвалась девушка, совсем не уверенная в том, что хочет здесь остаться. С другой стороны, ей нужно только где-то переночевать, днем она будет занята своими делами. А быть с теми, кто знает этот город, – неплохая идея. Цыгане знают многое, многое видят. К тому же это их детей воруют.

– Ты можешь покинуть это место, когда захочешь. Мы тебя не держим. Просто знай, что здесь ты всегда найдешь помощь и защиту. И к тому же, – Злата снова вытерла руки о передник, – я хотела отвезти тебя кое к кому. А после этого решишь, останешься или посчитаешь нужным уйти.

Звучало заманчиво и очень интригующе. К кому хочет отвезти ее эта женщина? София согласно кивнула, и они обе спустились вниз.

Дальше Злата показала Софии фургоны цыганских семей и познакомила ее с жителями этого странного места. Цыгане в ответ даже улыбались. Дети подбегали поглазеть, смеялись и убегали прочь.

– Вы живете в фургонах, это довольно странно, – наконец произнесла София. – Наши цыгане живут в деревне. Вернее… жили… Они покинули ее после смерти моего мужа.

– Это колеса. – Злата остановилась и указала на один фургон. – Когда есть колеса, можно уехать в любое место и в любое время суток. Цыгане любят дорогу. Мы кочуем из города в город, но именно здесь, в Шкодере, мы живем уже неделю и пока не собираемся уезжать. Хотя… – Цыганка перевела взгляд вдаль и прищурилась от ярко светившего солнца. – Мы двигались в сторону моря. Там красиво и много туристов. А где туристы, там деньги.

– Я никогда не была на море, – задумчиво произнесла девушка. – Там красиво?

– Красиво! Там великолепные закаты и рассветы. И тебе следовало бы немного отдохнуть именно там…

– Но я не на отдых приехала!

– Но он бы не помешал… – Злата пошла дальше и указала на старую покосившуюся хижину. – Этот дом стоял здесь, когда мы приехали. Проходи за мной.

Женщина вошла, слегка склонив голову, а София пригнулась, чтобы не задеть головой дверной косяк. В нос ударил запах сырости и подгнивших досок. В помещении было темно: одно-единственное окно было занавешено серой тряпкой, и через него едва проникали солнечные лучи. Но этого оказалось достаточно, чтобы увидеть старушку, сидящую в старом прохудившемся кресле.

– Ида, я привела к тебе гостью. – Злата отошла в сторону, пропуская Софию вперед.

Теперь девушка могла лучше разглядеть женщину. Это была старушка лет восьмидесяти с торчащими из-под косынки седыми волосами, сплетенными в косички по бокам. Она сидела сгорбившись, опираясь на корявую палку. Мутные от старости глаза медленно блуждали по гостье, а потом остановились на лице Софии. Европейская внешность девушки ни капли не смутила старушку.

– Бабушка Ида у нас целительница, колдунья и гадалка. Она поможет справиться с твоей проблемой. – Злата кивнула на живот Софии, но та ничего не поняла. Ей не нужна гадалка, с нее достаточно предсказаний. Лучше уже не станет, а плохое знать не стоит.

– Вы ошиблись, – тут же начала тараторить София, – мне не нужна гадалка. Я мало понимаю, зачем Эва привела меня к вам, но раз это случилось, я бы хотела задать вам пару вопросов. Я ищу одного человека. Возможно, вы видели его…

Злата махнула рукой в сторону бабки и скрылась за дверью, а та встала и, ковыляя, подошла к девушке, впиваясь в нее черным взглядом:

– Он сам придет, – заговорила она, – тот человек, которого ты ищешь. Не ищи его сама, его невозможно найти.

– Сам придет? – Стало уже интересно. – Когда это случится?

– Скоро. Но тебе надо подумать о шраме. – Корявый палец бабки коснулся живота девушки, и даже через ткань София ощутила точечный разряд, но тут же списала это на усталость. – Лучше подумай об этом. Твой шрам навсегда, ты пережила много потерь и горя, но однажды ты скажешь спасибо Эве за то, что она привела тебя в наш табор. Ложись на кровать.

София замерла, не зная, что ей делать дальше: то ли сбежать отсюда, то ли лечь на кровать и отдать себя во власть безумной старухи. Вид ее, конечно, пугал. Бабушка Гюли хоть и была цыганкой-предсказательницей, но какой-то другой, добродушной. А эта пугала своим хмурым видом и пронзительным взглядом. На секунду девушке показалось, что бабка умеет читать мысли.

Старуха указала на кровать, небрежно застланную серым пледом, давая понять, что ждет. И София, словно находясь под гипнозом, присела на кровать и легла на спину. Зачем она это сделала, сама не знала. Ноги будто сами пошли, тело не слушалось.

Девушка ощутила на своем животе тепло от ладони и услышала до боли знакомую цыганскую речь. София закрыла глаза и стала прислушиваться к словам, пытаясь понять, о чем шепчет старуха. Но девушка не понимала, а быстрая речь успокаивала, тепло распространялось по всему телу. Она не поняла, как погрузилась в сон. Может быть, это и был гипноз, может, сказалась усталость, но София будто погрузилась в нирвану, где было спокойно и комфортно. Может быть, она умерла и теперь у нее есть шанс увидеть своего мужа? Любимого Анхеля, по которому так скучала…

Мысли покинули девушку, и София полностью отключилась. А очнувшись, испугалась, не понимая, где находится. Внезапно вспомнился Иво, как он приковал ее к кровати, и ощутила запах железа – это страх разлился по ее телу. Она крепко держалась за края кровати, боясь, что Иво ворвется в комнату, стащит на пол и выстрелит в живот! Испарина покрыла лицо девушки, София тяжело и часто задышала, коснулась одной рукой живота. Он был плоский… Она не беременная… А все остальное – это плод ее воображения, галлюцинации… Что она здесь делает?

Сознание постепенно прояснялось, воспоминания вернулись, и девушка пришла в себя. Она осознала, что находится в Албании, а когда в комнату зашла старуха, то вспомнила про табор и странные действия этой цыганки.

– Я принесла тебе воды, – пробубнила бабка, сунула в руки Софии чашку и уселась в кресло, – ты долго спала.

За окном и правда были сумерки, а с улицы доносилась музыка. Но не цыганская, нет, совсем другая. Мотивы были незнакомыми.

– В парке праздник, на вертелах жарят барашков, продают разное барахло. Люди расслабляются, гуляют. Праздники очень выгодны нам.

София опустила ноги на пол, уже готовая встать, но не рискнула: голова еще кружилась.

– Праздник? – спросила она. – У кого?