…Один из членов отряда «Обелиска», облаченный в тяжелую броню, скидывает с плеча мешок и небрежно переворачивает содержимое на землю.

– Огонь! – командует Настоятель. Пленный, прижимаясь к земле и стараясь не смотреть на отсеченные головы, укрывается за металлическим контейнером.

…Битва придает ему уверенности. Подобрав нож у мертвеца, парень, будто не замечая свистящих вокруг пуль, приближается к раненому командиру «Возмездия» и, вонзив лезвие между зубов человека, рассекает лицо первой жертвы от уха до уха.

– Вот тебе благодарность… – шипит юный посвященный, но тут что-то резко обжигает его живот…

Боль возвращает меня в реальность. Рана продолжает гореть, но кровотечение уже почти прекратилось. Странно…

Брат Деймон тоже сидит на песке и пронзает окружающих ненавидящим взглядом, сжимая ладонями виски. Из аккуратного, с небольшой горбинкой, носа сочится кровь. В глазах застыли одновременно ужас и удивление.

Обелиск милостивый! Сама того не желая, я видела то, что когда-то давно пережил он сам, а теперь хранил в себе эту тайну, зарыв поглубже от всех любопытных глаз.

– Настоятель! – прорычал Деймон, с трудом поднявшись на ноги. – Кровь пролита! Сестра Норна сражалась нечестиво!

– Да, я почувствовал изменение пси-фона. – В голосе Настоятеля звенела сталь. Он с сопровождающими спустился на арену. К моему стыду, я не могла не только сказать ни слова в свою защиту, но даже подняться на колени. Нарастающая боль, казалось бы, пустякового ранения буквально обездвижила, не позволяя пошевелиться.

– Протестую! – Гарм поднырнул под ограждение и рухнул на песок, пытаясь заставить меня убрать руку от сочащегося кровью повреждения. – Не тебе говорить о чести, клятвопреступник! Брат Гаал, прошу осмотреть сестру.

Медик спустился на песок и отвел мою ладонь от раны, в тот же миг взорвавшейся новой вспышкой боли. Я застонала, скрипя зубами. Плевать на образ воинственной дочери Зоны, которой любые травмы нипочем! Это было не сравнить ни с чем. Даже довольно крепкому Гарму едва удавалось подавить все попытки сопротивления в ответ на любое движение рядом с ранением.

– Колотое… три угла. Соответствует форме ножа… Края и мягкие ткани в глубине… обожжены? – Гаалу пришлось повысить голос. Не сдержавшись, я закричала, едва затянутая в перчатку рука коснулась живота.

– Брат Деймон, покажи свой клинок, – жестко приказал Настоятель и аккуратно изъял оружие, не касаясь лезвия.

– Погасите свет! – догадался Гарм, бросив взгляд на внешне самое обычное карбоновое покрытие странного ножа.

– Делай, как он сказал, – обратился Настоятель к Аресу.

На секунду перед глазами наступила темнота. Я слышала лишь шумное дыхание брата надо мной. Когда зрение наконец вернулось, я, как и все присутствующие, увидела, как на темном лезвии, вступая в реакцию с кровью, проявляются фосфоресцирующие бирюзово-синие пятна. Снова вспыхнул свет. Белый взор Настоятеля сверкнул жестокой яростью беспощадной пурги.

– Кинжал… закаленный в аномалии. Какая старая история… Ты решил применить мое искусство… Так?! – Возможно, впервые все слышали, как Настоятель не только повышает голос, но и проявляет широкий диапазон эмоций. Горечь, злость, разочарование и скорбь одновременно замерли на лице командира, разрезая ухоженную кожу рваными чертами морщин.

– Настоятель… я… – Жестокий дознаватель впервые дрожал телом и голосом, словно нашкодивший неофит.

– Молчи, выродок! – рявкнул Настоятель. Хлесткий удар широкой ладони, облаченной в усиленную перчатку, заставил Деймона отшатнуться. – Терпение ордена не безгранично. Его – на гауптвахту, сестру – в лазарет. Немедленно. После – обоих ждет трибунал.

– Настоятель… сестра… невиновна, – запинаясь, боязливо проговорил Гарм.

– Я сказал! – прорычал Настоятель, затем развернулся и решительно направился в коридор Станции.

Звонко щелкнули наручники на запястьях ошарашенного дуэлянта. Дознаватель никак не мог прийти в себя от скорости непредвиденных событий. Пси-удар, а затем оплеуха от командира рассеяли безмерную самоуверенность брата. Привыкнув чувствовать себя победителем, а теперь еще и попытавшись примерить роль безвинной жертвы, Деймон и подумать не мог, что ситуация обернется не в его пользу.

– Пошли, гладиатор. Я ж говорил, что допрыгаешься, – хохотнул Арес, толкнув брата перед собой. Старик почувствовал сладостный вкус победы над заклятым другом.

– Санитара с носилками к арене. Сейчас же! – пробормотал в снятую с пояса рацию Гаал. – Держись, сестра… Все только начинается.

Желтоватый тусклый свет солнца и ламп раздражал воспаленные от слез глаза. Любой мало-мальски глубокий вдох вызывал усиление и без того нарастающей боли. Время тянулось невероятно долго…

– Брат… Она ведь не хотела, – будто сквозь глухую преграду послышался голос Гарма.

– Я знаю. Настоятель все равно не может оставить это без внимания. Сегодняшний день показал всем нам, что однажды Норна может стать опасной… для всех. Мы видели лишь аверс этого выбора…

– Что ты несешь? Деймон спровоцировал ее. Если бы не его аномальная заточка, то и не прилетело б ему пси-волной!

– Гарм… – Медик с горечью на душе подбирал слова. – Это прецедент. Сегодня все закончилось относительно неплохо. А что может случиться, если кто-то из нас случайно или злонамеренно создаст обстоятельства, в которых новый удар станет смертельным?

Брат тяжело вздохнул и сильнее сжал мою ладонь.

– Жизнь за жизнь… – сорвался с губ Гарма принцип, ввиду которого множество подобных нашему конфликтов подавлялось на самом раннем сроке. Если адепт Обелиска уничтожал соратника по клану, имея умысел, то и его самого ждала смерть.

– Именно. Настоятель мудр. Он найдет в себе силы простить даже Деймона, если тот переступит через гордыню и искренне покается…

– Это вряд ли… Клялся перед боем он тоже весьма убедительно. Я даже поверил, – съязвил Гарм. – Подожди-ка… Он ведь раньше не пользовался этим клинком… в таком качестве?

– Нет… – задумался Гаал. – Все раны его противников были абсолютно нормальными. Да и с глубиной он сегодня точно переборщил…

– Так это ж попытка убийства! Он хотел…

– Стихни! – раздраженно бросил медик. – Тоже мне, нашелся следователь. Деймон хоть и злыдень, но не настолько, чтобы из-за человека, ненавистного ему, подставлять себя под удар на глазах у Настоятеля. Не в его стиле. Он слишком любит себя и жизнь… И, как ни странно, искренне предан ордену. Свои предположения насчет сестры Деймон выдвигал совершенно осознанно… Можно сказать, даже отчасти обоснованно. Продемонстрировал собственным примером, что пси-умения не делят солдат на «своих» и «чужих». Он действительно считает ее отступницей, что пошла против законов клана. Знаешь… я, наверное, даже мог бы согласиться с ним, если бы не знал всей мотивации.

– А ты знаешь?

Я не успела рассказать Гарму всей правды. Гаал стал единственным человеком в ордене, который действительно знал все. Знал, но отчего-то не доложил об этом Настоятелю. Возможно, пытаясь для начала уложить все в собственной голове.

– Та же, как и у всех нас: защитить Обелиск, защитить саму Зону. На войне все средства хороши. Норна пошла ва-банк. Я восхищен самоотверженностью, но меж тем скорблю по разуму, что покинул ее в момент принятия решения. Овладеть талантами, что не дарует Зона человеку, – серьезный вызов сложившимся устоям. Девочка не подумала, что у такой силы может быть побочный эффект. Я же, как ни грустно говорить, ожидал, что нечто подобное произойдет…

– Что ж тогда не остановил ее до всего этого, раз такой всезнающий? – начал закипать Гарм. Его ладонь сильнее сжала мою.

– Я разве сказал, что имею что-то против? Это был рискованный поступок, но все прошло благополучно. Да и не припомню я, чтобы Норна агитировала за массовое создание нового вида солдат. Что, кстати, звучит как неплохая идея. Как мы теперь видим, вот почему… Тогда сестра заплатила неподъемную цену. И неизвестно, чего еще ей будет стоить жизнь с последствиями своего решения. Для Настоятеля же вмешательство в суть Зоны – ересь. Но… он тоже знал, зачем это было сделано, оттого и позволил совершить столь радикальный шаг. Банальное желание изменить ход времени, течение истории… Вернуть тех, кого больше никогда не воскресить из мертвых. Или отомстить за них соразмерно тяжести потери. Поднять из пепла прежнее величие Обелиска и напомнить каждому еретику, что ждет его, если однажды найдется новый безумец, решивший покуситься на наше право сильного. В ее сердце истинная любовь Зоны. Как любит Норна каждого из ордена и Обелиск, так сама Зона благословляет всех нас. Но иногда… любовь может причинять вред, если не подчиняется рассудку.

Гарм промолчал. Боль накатывала все сильнее, но сил не оставалось, чтобы подать хоть немного признаков жизни.

– Прошу пардону, задержался, – запыхавшийся Курт забежал на арену, громыхая сложенными носилками. – Что тут у вас?

Белый свет фонарика скользнул по лицу, горячая рука коснулась кожи.

– Милостивый Обелиск! Это какого хрена оно так? – не сдержался медик. – Гарм, помогай!

Крепкие руки братьев подхватили меня и переложили на прохладный брезент.

– Курт – Корпусу! Готовьте операционную, засранцы!

Рация зашипела невнятным ответом. Замерцали перед глазами, провоцируя болезненные приступы тошноты, лампы на потолке.

Я сжалась, подтянув колени к животу, стараясь хоть как-то облегчить состояние. Чувство жжения быстро распространялось по всему пространству между ребрами и тазом. Воображение рисовало картины жуткой смерти от сжигания заживо аномалией, подсаженной в плоть.

Глава 4

Яркий свет ударил в глаза. Дохнуло запахом лекарств и крови. Блики солнца скользнули по предоперационной, облицованной светло-голубой плиткой. Гаал не пустил Гарма внутрь, позволив лишь переложить меня на металлическую каталку.

– Общий? – донесся откуда-то из глубины комнаты голос Курта.

– По спине, времени нет, – бросил Гаал. Облачившись в стерильную форму, он скрылся в операционной.

– За что по спине-то? Мне и так уже в пузо засадили, – вымученно улыбнулась я, подняв глаза на брата. Медик успел вымыть руки и натянуть перчатки. – Это еще что за орудие инквизиции? Деймон бы оценил.

Курт заправил шприц и присоединил к нему внушительную длинную иглу.

– Не очкуй, – подбодрил брат, зайдя за спину. Обтянутая перчаткой теплая ладонь коснулась позвоночника. Пальцы скользнули по коже, нащупывая нужный участок. – Сейчас станет полегче. Только не дергайся. Вот вообще. А то будешь вместе с Остом в железе рассекать.

– Лучше б ты молчал… – тихо произнесла я, боясь лишний раз шевельнуть даже челюстью после столь грозного предупреждения.

Все же резкий укол заставил слегка вздрогнуть, но Курт не отреагировал. Что-то звякнуло в металлическом лотке. Боль в ране начала постепенно утихать. По области живота и бедер разлилось приятное тепло, ноги медленно теряли чувствительность и контроль.

– Смотри на меня, – приказал брат, прикоснувшись к коже возле раны. – Чувствуешь что-то?

– Очень слабо. Почти нет.

Получилось наконец задышать полной грудью. Парализующая боль отступила, оставшись тревожным воспоминанием на грани сознания.

– Прекрасно. – Курт щелкнул ножницами и рассек футболку прямо по узлу, затем содрал остатки ткани. – Спокойно, дальше ужасов не будет. Мне так кажется…

– Спасибо, – слабо улыбнулась я, дыша медленно и размеренно. Медик тем временем избавил уже абсолютно парализованную нижнюю половину тела от потенциально инфицирующих элементов одежды.

– Готово? – долетел в предоперационную голос Гаала. – Заноси. Только не ногами вперед, как ты это любишь.

– Тьфу ты, дурень суеверный, – выругался Курт. Каталка плавно развернулась как положено. Брат вкатил ее в операционную и с легкостью, будто пушинку, переложил меня на стол, отгородив тело до ребер ширмой.