– Пожалуйста, не отказывайтесь. Это моя работа – заботиться о людях моего господина так, чтобы они ни в чем не нуждались.

Риетта подумала, что дворецкий очень красиво и с достоинством ей отвечает. Девушка, не опуская рук, поджала губы и, поклонившись, приподняла кошель немного выше.

– Его высочество не разделил со мной постель. Я не могу принять эти деньги.

– Я знаю, – спокойно ответил Эрен.

– Что?

Киллиан никогда не выгонял посреди ночи из спальни девушек, с которыми спал. Старый лакей, вместо того чтобы все подробно разъяснить шокированной Риетте, которая, конечно же, не могла этого знать, склонился в низком поклоне.

– Кажется, мои слова вызвали у вас недопонимание. Прошу, простите меня. Я не имел ничего такого в виду. Я хотел сказать, если владыка привез вас в эти земли, значит, вы, мисс Тристи, – подданная нашего господина, часть его народа.

Риетта потерянно смотрела на Эрена. Некоторое время спустя она наконец-то решилась ответить ему и, сама того не осознавая, сморозила еще большую глупость:

– Разве вы… не были ко мне добры… потому что думали, что я провела ночь с милордом?

Дворецкий улыбнулся.

– Я лишь делаю все, что в моих силах, чтобы проявить должное уважение к тем, о ком заботится наш господин.

Когда Эрен ушел, Риетта сидела на кровати в полной прострации. О чем же они только что говорили с дворецким? Все казалось ненастоящим. Девушка чувствовала себя неудобно от того, что у нее неожиданно появились незаслуженный дом и очень крупная сумма денег. Но теперь она еще и не могла поверить, что мужчина просто ушел, оставив ее одну, и она свободна. Ведь буквально на днях она была заперта в доме, где каждый день ждала момента, когда ее закопают вместе с Касарием в его же могиле. Ей все казалось, что снаружи будто бы стоит охрана, которая следит, чтобы она не сбежала.

Щебет птиц на улице был таким успокаивающим, что Риетта встрепенулась. Она наконец-то сбросила морок от выпитого две недели назад успокоительного.

* * *

После того как слуги из замка доставили ее вещи, вдова, которую эрцгерцог привез из Севитаса, поднялась на второй этаж белого дома. Перед поминальной дощечкой с именем ее маленького ребенка горело слабое пламя свечи. Риетта на протяжении долгого времени сидела перед ней, глубоко погрузившись в мысли. И молилась, молилась, молилась.

Стояла глубокая темная ночь, и свет тускло горевшей свечи еле освещал комнату. Лишь когда поднявшаяся высоко в небо луна стала двигаться к западу, Риетта смогла лечь. Хоть постель и была прохладной, мягкие одеяла и подушки обволокли ее тело. Это была ее кровать. Не та, которую мог занять кто-то другой… А кровать, предназначенная только для нее, где она могла отдохнуть и поспать.

Риетта думала о самом жестоком мужчине во всей империи, который вытащил ее из очень непростой ситуации, привез в свои земли и бросил. Киллиан Аксиас. Хладнокровный убийца, обезглавивший своих братьев… Говорят, он убивает опьяненных женщин, если те его не удовлетворяют. Безумный деспот, за которым тянутся такие ужасающие слухи. Но на самом ли деле он такой человек?

Риетта почувствовала, как ее холодная постель постепенно становится теплее, и вспомнила слова дворецкого Эрена: «Госпожа Тристи, вы еще очень плохо знаете нашего лорда. Он никогда не спит с девушками, если они этого не хотят».

Реакция Эрена казалась такой естественной, словно он уже знал, что она неправильно расценит действия Киллиана. На улыбающемся лице дворецкого отражались уважение и привязанность к своему господину.

«Зачем он тогда привез меня сюда, если не собирается спать со мной?»

Пожилой мажордом, тепло улыбнувшись, спокойно ответил на этот вопрос: «Скорее всего, господин посочувствовал вам».

Риетта неглубоко вздохнула и закрыла глаза тыльной стороной руки, чувствуя тяжесть вины и опустошение. Несмотря на горе от потери мужа и ребенка, она не могла отрицать, что испытывает облегчение, потому что выжила. Запоздало по ее щекам потекли беззвучные слезы. А она думала, что уже отбросила все мысли о жизни. Столько людей сочувствовали ей, но руку помощи протянул только он – человек с самой дурной славой.

* * *

Снаружи похолодало, луна уже зашла за горизонт. Ранним рассветным утром, когда небо на востоке стало светлеть, Риетта, пошатываясь, встала с кровати. Тусклый свет, что проникал через окно, и раньше-то не был особо ярким, но от долгого голодания в глазах и вовсе потемнело. Девушка на мгновение прислонилась к стене, ожидая, когда головокружение пройдет.

Теперь, когда можно было расслабиться, тело стало капризничать, требуя, чтобы его пожалели. День и ночь Риетта поддерживала пламя свечи, сидя перед поминальной табличкой дочери. От чего трут и свечи, которые она привезла с собой, закончились быстрее чем за сутки. И только тогда ей наконец-то захотелось встать.

Женщина потянулась и упрекнула себя за то, что слишком долго позволяла себе быть в подавленном настроении. Проводить время в безделье – роскошь, которую она позволила себе, лишь когда ждала смерти как любимая вещица покойного Касария. Больше она не ждет смерти у порога, и давно укоренившиеся в теле привычки не позволят безвылазному сидению дома и безделью прижиться в ней. Девушка почти бессознательно, пошатываясь, шла вперед.

Слишком много времени ушло на горькие оправдания перед собой, на отказ от реальности. Раз она выжила, то просто обязана как можно быстрее взять себя в руки. Пусть даже лишь для того, чтобы зажечь свечу и помолиться за упокой души дочери, чтобы ее девочка смогла найти путь к папе…

Простолюдинам для выживания необходимо полностью посвящать себя труду. Что бы они ни делали, нужно без устали продолжать двигаться, чтобы пережить не только голодную весну, но тяжелые времена, которые могли настать в любой момент. Поэтому длительный траур для них был непозволительной роскошью.

Хоть ей говорили, что будут давать деньги на проживание и другие необходимые расходы, она не могла просто молча принимать их и сидеть сложа руки. Этой весной все продукты подорожали. Трудности весеннего периода были проблемой не только эрцгерцога Аксиаского. Для простолюдинки Риетты материальная помощь в такой период ощущалась тяжким бременем. Хотя тяжесть долга жизни была уже сама по себе довольно невыносима.

Вяло передвигаясь по комнате, Риетта думала, что на улице станет светлее, пока она разберет вещи. Однако, уезжая, она не предполагала, что остановится где-то надолго и тем более будет там жить. Поэтому вещей оказалось немного и сейчас она быстро справилась с задачей – за окном все так же было темно. Хорошо было уже то, что она прихватила с собой мемориальную дощечку дочери и трут, чтобы зажечь свечи.

Истощенная Риетта быстро утомилась. Остановившись, она задумчиво посмотрела на потухшую курильницу и вновь взглянула в окно. Еще слишком рано и небезопасно выходить за покупками. Женщина побрела по дому, словно призрак, надеясь найти хоть что-то, чтобы разжечь огонь.

Есть поверье, что люди из мира живых должны зажигать свечи в память о погибших родных. И тогда ушедшие в мир иной, что пересекают Родомус, смогут получить божье наставление и встретиться с теми, кто ушел раньше. Проведя в монастыре более десяти лет, Риетта своими глазами видела, как подобные суеверия использовали для получения выгоды. И пусть девушка часто с этим сталкивалась, когда это стало частью ее работы, она не могла отказаться от ритуала.

Жрецы из монастыря Севитаса, где Риетта провела детство, убеждали народ, что накануне каждого месяца бесчинствуют демоны, поэтому ночью нужно зажигать огни и проводить обряды. Они давали людям советы, какие амулеты нужно купить и как получить обязательное благословение священнослужителей. Эти верования обогащали их.

Проведя много времени в роли монахини, девушка научилась самостоятельно возносить молитвы и благословения, даже проводить что-то вроде обрядов. Но ритуал символичного зажигания свечей она оставила для себя.

Выбившись из сил, Риетта уже еле управляла дрожащим телом. Она открывала один за другим ящики, буфеты, шкафы в гостиной и других комнатах, поражаясь количеству вещей в них. По сравнению с ее прежним жилищем, этот дом был оснащен так, чтобы ни в чем не нуждаться.

В одном из шкафов девушка даже нашла что-то вроде простого сухого пайка, который можно есть сразу. Печенье долго хранится и медленно портится. Лишь увидев его, Риетта почувствовала, что страшно голодна. Она поспешно достала банку, сжала ее в одной руке и свободной начала доставать печенье. Поедая угощение, она продолжила изучать содержимое выдвижных ящиков и буфета. Из-за длительного голодания желудок не справлялся с твердым сухим печеньем, которое она слишком быстро съела, и к горлу подкатил ком. Но даже тогда она не остановилась.

У Риетты ушло совсем немного времени на то, чтобы найти необходимое. Открыв очередной ящик, она наткнулась на спички. От удивления у девушки округлились глаза, она резко схватила находку и сжала ее в руке. Это были дорогие спички, такие использовали в монастыре только во время очень важных мероприятий. Рядом с ними она нашла лампу, заполненную маслом. Если зажечь лампу, можно будет больше не волноваться о дешевых свечах с плохим фитилем, которые быстро гасли.

«Может, и свечи тут тоже найдутся? Тут есть и спички, и лампа, так что будет странно, если не найдется свечей», – подумала Риетта.

Ее догадка оказалась верной: в ящике поблизости она нашла высокого качества свечи из пчелиного воска. Девушка бегом вернулась к алтарю, точнее, к маленькому комоду, на котором стояла памятная табличка дочери и курильник. Сжавшись в комок, Риетта села перед ним, зажгла спичкой новую свечу и поставила ее перед собой, в тишине наблюдая за огнем. Забыв про молитвы, потерянная, она тихо сидела и лишь спустя время проглотила остатки печенья, что все еще были у нее во рту.

В какой-то момент банка наполовину опустела. Риетта усмехнулась: ей показалось забавным, что в такой ситуации она может есть. Она мысленно отругала себя за то, что еда лезет ей в горло, несмотря ни на что. Ее губы, расплывшиеся в улыбке, искривились, и она опустила голову.

Ничего веселого тут не было… Девушке стало смешно от самой себя. Теперь она радовалась не тому, что дочка с аппетитом уплетает приготовленную ею еду, измазывая не только рот, но и щеки, и нос. Не тому, что ей кажется милым, как наряженное в красивую одежду дите тут же умудрялось испачкаться и расстроиться из-за этого. И даже не тому, что считает очаровательным, когда девочка лопочет что-то во сне. Нет, она радовалась новой свече, зажженной перед мемориальной дощечкой, и от осознания этого горько заплакала.

Женщина думала, что умрет, но она выжила. Думала, что станет игрушкой аристократа, но тот ее отпустил. А грусть не уходила.

Риетта жевала печенье вперемешку со слезами и думала о могиле своего мужа, который остался лежать в далеких землях, и о дочери, у которой даже этого не было. Еще и двух месяцев не прошло с тех пор, как это случилось с ее девочкой. Но вот мать, потерявшая ребенка, с облегчением от того, что выжила, сидит и поедает печенье. Ничего веселого в этом нет, но она радуется тому, что перед памятной табличкой стоит прекрасная восковая свеча.

* * *

Риетта не помнила, когда уснула, но проснулась от настойчивого стука в дверь. Из открытого окна в комнату проникал яркий солнечный свет и дул приятный ветерок. По дому снова разнесся гулкий звук. Спросонья девушка сильно испугалась.

«Это рыцари Севитаса? Охрана? Да нет же. Я сейчас в Аксиасе. Может, эрцгерцог передумал?» – проскочило в ее голове.

Риетта с осторожностью открыла дверь, а за ней стояли дама средних лет приятной наружности и пара – мужчина с женщиной, которые явно были моложе своей спутницы, но старше Риетты лет на десять. Увидев их, девушка удивилась.

– Добрый день, – поздоровалась первой дама, стоявшая впереди.

Не успела ее фраза оборваться, как мужчина следом подхватил: