Мысли круто свернули на мою беременность. Прекрасно знаю, откуда дети берутся, но Дмитрий же тогда был… В общем, не совсем человеком. Как удалось от него зачать? Впрочем, какая уже разница. Гораздо больше волнует другое. И отнюдь не сокращённый срок вынашивания младенца. Это как раз-таки и не напрягает.

Отхлебнув вкусное какао, я отставила кружку.

«Або, мой ребёнок, он нормальный?»

«Безусловно, – невозмутимо ответила высшая сущность. Сев на задние лапки, тушканчик обвил себя длинным хвостом. – У людей даже со слабыми способностями к магии никогда не рождаются дети с физическими отклонениями. И ты, и Дмитрий – носители сильного дара. Вы передали своему малышу уникальный генетический код. Он родится не только абсолютно здоровым, но и очень одарённым. Ты уже чувствуешь его силу».

Взявшись за кружку, я так с ней и застыла.

«Ты сейчас серьёзно?»

«Вполне. У тебя вчера был тяжёлый день: как физически, так и морально. Однако спала крепко. Проснулась свежая, отдохнувшая. Ничего не болит, и аппетит хороший», – многозначительно перечислил Або.

Слов нет, сплошные эмоции. Что ж, пора смотреть правде в глаза. Готова или нет, но всё одно стану мамой. Ребёнок уже есть, грех на душу не возьму. Надо бы рассказать Дмитрию сногсшибательную новость. Но тут возникает проблема. Отец моего малыша ни много ни мало – император России. Во что это выльется? Неизвестно. Так что хорошенько взвешу все «за» и «против», а после решу. Торопиться не стоит.

Допив какао, я промокнула губы салфеткой. Взяв тушканчика, устроилась на диване поудобнее. Ласково провела пальцем по спинке зверька, не удержавшись, коснулась большого уха.

Тушканчик посмотрел с укором, выскользнул из моих рук. Запрыгнув на стол, деловито сообщил:

«Некромант зовёт. Вернусь часа через два. Может, раньше».

«На какое мероприятие сопровождаешь Димитрия Иоанновича?»

«На казнь».

Куда?!

Не веря услышанному, я изумлённо уставилась на зверька.

«Включи телевизор через двадцать минут. Первый канал. Всё увидишь сама в прямом эфире», – голос Або прозвучал привычно безэмоционально.

Это не шутка? Дима действительно начнёт своё правление с отрубания голов? Или, как его отец, предпочтёт живьём сажать на кол? У моего ребёнка ещё и такие гены?

К горлу резко подкатила тошнота. Пару раз глубоко вздохнув, справилась с эмоциями.

«В моём мире самым отъявленным злодеям дают пожизненное заключение. Не знаю, кого и за что император собрался лишить жизни. Но в любом случае для меня это дико. Смотреть по телевизору, как убивают людей, не стану», – я скрестила руки на груди.

«Никто не умрёт, кровь не прольётся, – невозмутимо заявил Або. – Мне пора», – и пропал.

Очуметь. Что за казнь-то такая?!

* * *

Москва. Кремль

В роскошном кабинете императора России царил полумрак. Дмитрий сидел в кресле у огромного телевизора и наблюдал за последними приготовлениями к жуткому спектаклю. А точнее, за демонтажем одной из четырёх виселиц. Глава рода Морозовых минувшей ночью скоропостижно скончался. Сердце трусливого старика не выдержало.

Разумеется, снести лишний эшафот можно было и раньше. Все остальные ставшие ненужными «реквизиты» для приведения смертной казни в исполнение уже убрали. Но Дмитрий решил использовать деконструкцию виселицы для «поднятия духа» у приговорённых и приказал привести заговорщиков до начала эфира.

Вот уже минут двадцать трое босых седовласых аристократов в грубых серых рубахах и таких же штанах стояли в каменном закутке. Окружённые воинами, они следили за неспешной работой плотников и пытались держать спины прямо. Главы древних родов готовились с достоинством принять смерть. О том, что их казнь покажут по телевидению, бывших лидеров совета старейшин уведомили.

«Для дворянина честь прежде всего, – государь смотрел на то, как гордо поднимают старики небритые подбородки. – Её вы и потеряете. Но для начала покажете свою храбрость и стойкость, а потом опозоритесь на всю империю. Да так, что от вас отрекутся ваши семьи, причём прилюдно».

– Понял, сейчас доложу, – послышался сосредоточенный голос Макса.

Не поворачивая головы, Дмитрий спросил:

– Что там?

Положив трубку спецсвязи, Воеводин встал из-за низкого стола. Подойдя к креслу императора и встав сбоку, четко доложил:

– На третьей площадке аншлаг. Члены всех опальных родов в полном составе. Как ты и приказал, детей младше десяти лет нет. У телевизионщиков всё по плану, технических проблем нет. Придворный менталист в помещении охраны. В течение десяти минут уберут остатки эшафота с первой площадки.

– Отлично, – лаконично похвалил самодержец и прикрыл глаза. Спустя долгую паузу бросил: – Макс, не стой над душой. Возьми стул, садись рядом.

Выполнив просьбу, Воеводин почесал затылок.

– Дим, главы родов – тёртые мужики. Магию-то им заблокировали. Но что будешь делать, если проявят характер и не сломаются? Реально казнишь? – спросил он тихо.

– Они сломаются, – невозмутимо ответил император.

В этот момент на коленях Дмитрия из ниоткуда появился зверёк: маленький, с огромными ушами и длинным хвостом, увенчанным пушистой кисточкой.

«Пришёл, как обещал, – прозвучал в разуме некроманта голос высшей сущности. – Серебряная ведьма выбрала мне постоянный облик и дала имя – Або».

«Прикольные у тебя уши, Або. Почему вчера не показался?» – государь посадил тушканчика на ладонь, коснулся пальцем уха-локатора.

«Не видел в этом необходимости», – ответил житель иного мира и зыркнул на Дмитрия чёрными глазами-бусинками.

– Что за чудо-юдо? – изумлённо поинтересовался барон Воеводин.

– Бывший дух-хранитель военной академии. Прошу любить и жаловать наставника серебряной ведьмы. Его зовут Або, – ровным тоном произнёс Дмитрий. Однако в его глазах плясали озорные смешинки.

– Высшая сущность – мелкий, лопоухий грызун, – ошарашенно пробормотал Максим. – Ни в жизни бы не догадался. Идеальная маскировка, – хмыкнув, воин нахмурился. Очевидно, придя к какому-то выводу, задал лишь один вопрос: – С собой его возьмёшь?

Рюрикович задумчиво посмотрел на зверька. Поняв без слов, высшая сущность мысленно сообщила государю:

«Ты, конечно, можешь пронести меня в кармане кителя, но в этом нет смысла. Всё, что требуется, сделаю отсюда. Я обещал Саше, что вернусь через два часа. Не хочу её надолго оставлять одну».

«Договорились», – не размыкая губ, ответил император.

А вслух сказал:

– Макс, он останется с тобой. Когда приступит к работе наш менталист, Або уйдёт.

Воеводин коротко кивнул. Тренькнул аппарат спецсвязи. Воин тотчас встал со стула, подошёл к столику. Сняв трубку, прижал к уху.

Понимая, что с минуты на минуту всё начнётся, Дмитрий пристально посмотрел на тушканчика.

«Не подведи. Иначе придётся казнить всех троих».

«В её мире смертные казни заменены на пожизненное заключение. Я пообещал, что никто не умрёт. Не хочу разочаровывать девочку».

Император России мимолётно усмехнулся и промолчал.

– Шестидесятисекундная готовность, – сообщил Воеводин.

* * *

Я никак не могла совладать с местным телевизором. Прозрачная штуковина включилась сразу. Зато потом заартачилась, не желая переключаться с музыкального канала на нужный. Вполне возможно, моя предшественница сделала какие-то настройки, но как их убрать, я не понимала.

Пыхтя, как злой ёж, пообещала себе: если и сейчас ничего не произойдет, брошу эту затею к чертовой бабушке.

– Включить первый! – не попросила, но рявкнула я.

Веселенький клип застыл, картинка моргнула и наконец-то сменилась. От увиденного мгновенно участился пульс. Трое взрослых мужчин стояли рядом с виселицами, а над их головами недвусмысленно висели веревочные петли.

Або сказал, что никто не умрет. Не умрет же?!

Сцепив руки, я не отводила взгляда от экрана. Лица приговоренных поочередно показали крупным планом: плотно сжатые губы, в глазах решимость. Появилось четкое ощущение: они не боятся.

Что старики натворили? Почему им не страшно? Уверены, что умирают за правое дело? Или причина в другом?

Внизу изображения медленно поплыл текст: «За попытку воспрепятствовать законному наследнику престола царевичу Димитрию Иоанновичу Рюриковичу взойти на трон, заговорщики Волконский, Шувалов, Юсупов, указом императора России Димитрия I приговариваются к смерти».

В ужасающей тишине коренастые мужчины в черных балаклавах и такого же цвета униформе неторопливо надели на шеи дворян удавки. Шагнув назад, застыли статуями. Налетевший ветерок игриво взъерошил волосы на головах приговоренных.

Вдруг один из стариков заговорил:

– Я, Иван Васильевич Шувалов, глава древнего княжеского рода Шуваловых, принимаю смерть за Россию, – он судорожно сглотнул и выкрикнул: – На троне Лжедмитрий! Люди, знайте!

– Нас приговорил к смерти самозванец! – поддержал товарища по несчастью худощавый старик справа.

– Мы гибнем за правое дело! Жители империи, вами правит самозванец! Это я вам говорю! Князь Юсупов! – заорал во все горло третий заговорщик. Зажмурившись, он оцепенел в ожидании смерти.

Время шло, но ничего не происходило. Шувалов ощерился, выплюнул со злостью:

– Ждете покаяния? Мольбы о пощаде? Этого не будет!

– Сволочи, – не открывая глаз, процедил Юсупов.

– Давайте уже! Ну! – гневно потребовал Волконский и с силой дернулся.

Никто из воинов даже не пошевелился. Жуткая, гнетущая тишина давила мне на уши, дыхание учащалось. Вдруг послышался ритмичный стук барабанов. Мужчины в балаклавах сняли петли с шей приговоренных. Подталкивая их в спины, заставили спуститься с помостов и, не говоря ни слова, повели к двери в каменной стене.

На экране крупным планом показывали заговорщиков: в их глазах плескалось непонимание и… затаенный страх. Опальных глав родов вывели на небольшую площадку, окруженную стенами – настоящий каменный колодец. Взгляд зацепился за три плахи. По телу пробежала дрожь, а волосы на руках и голове зашевелились.

Барабаны замолкли. Через несколько мгновений им на смену пришел характерный звук вручную натачиваемого металла. Резким тычком вынудив стариков упасть на колени, палачи с силой прижали их головы к деревянным колодам.

Секунды складывались в минуты. Даже для меня ожидание становилось невыносимым. Все сильнее нервничая, я закусила губу до боли.

– Твари, нелюди, – голос Юсупова дрогнул.

– Ненавижу, ненавижу, – лежа щекой на плахе, прохрипел Шувалов.

– Чего медлите? Убивайте! – заорал Волконский и забился под рукой палача. Тщетно.

Мерзкий, отвратительный звук точила о топор ввинчивался в мозг. Во рту пересохло, кровь пульсировала в висках. Камера безучастно выхватывала перекошенные лица пожилых аристократов. От их былой уверенности осталось жалкое подобие. Теперь страх этих мужчин стал очевиден.

Оглушающая барабанная дробь грянула из динамиков телевизора. Вздрогнув от неожиданности, я судорожно сглотнула. Одним рывком поставив заговорщиков на ноги, палачи вновь их повели… куда-то.

А через мгновение показали Красную площадь, заполненную народом. В полном безмолвии люди смотрели на гигантские экраны. Изображение плавно сместилось. Тем, кто следил за казнью в прямом эфире, позволили увидеть то, что находится в центре площади: три эшафота.

На одном стоял здоровенный котел с кипящей жидкостью. На другом был закреплен бревенчатый крест. А на последнем лежал кол: жирно поблескивающий маслом и с закругленным концом.

Стук собственного сердца отдавался в ушах. Император приготовил заговорщикам не быструю, но мучительно долгую, лютую смерть: одного сварят живьём, второму методично переломают кости и позвоночник, а третьего посадят на кол.

Нет. Это уже выше моих сил.

Прижав руки к лицу, я уткнулась в колени. Сердце стучало, как сумасшедшее. Внезапно услышала не просьбу, но мольбу:

– Государь, живота! Каюсь, жажда власти одолела. Димитрий, пощадите! Вы законный наследник престола, оклеветать вас хотели пред народом. Молю, государь! Пощадите!

Это же Шувалов.