Я слишком поздно бросилась к выходу из собственной тюрьмы.

– Ты не имеешь права! Выпусти меня!

Когда я осталась одна, сердце понеслось вскачь. Я закричала и сильно ударила по двери.

– Давид! Давид!

Я дергала ручку, звала на помощь, била ладонями по двери, но в итоге осталась без сил.

– Ненавижу тебя, Давид! – простонала изо всех сил.

Усевшись на пол, я огляделась.

В комнате была кровать, холодильник и шкаф со столом. На единственном окне, конечно, решетки, а этаж выше десятого.

Здесь была даже еда на случай, если Давид не объявится дольше, чем через сутки.

Сердце сделало удар: он ушел по следам Доменика.

Значит, Давид просчитал вариант на случай, если он не вернется. Возможно, ключи есть еще у кого-то – например, у Алероева.

Я облазила всю комнату и обыскала все вещи и каждую полку, но не нашла ничего: ни камер, ни прослушки.

С трудом сняв с себя колготки, я извлекла оттуда телефон. От длинных передвижений его кнопки впечатались в кожу стопы.

– Боже, как больно, – простонала тихо.

Все время после аэропорта я старалась ходить так, будто не прятала телефон между обувью и ногой. Это было чертовски неудобно, но оно того стоило.

– Доменик слушает.

– ДомЕнико, – процедила я, – это твое настоящее имя.

– Я знаю, что ты указала на мою фотографию. Идешь против своего учителя, Кристина?

Я замерла.

Он ни разу не называл меня этим именем.

Доменик угрожал, я сразу поняла.

– Авария – твоих рук дело?

– Поблагодаришь меня позже. Сейчас твоя задача заставить Давида поверить тебе.

– После того, как я пустила ему пулю в сердце? Ты слишком многого хочешь, Доменик.

– Ты слишком много можешь, девочка. Давид уже наркоман, и ты – его наркотик. Как только он расслабит хватку, дай мне знать. Мои люди передадут тебе яд. В этот раз ты все сделаешь без промашек.

– Меня подставили. Тебе известно об этом?

Доменик положил трубку.

Он сказал любыми путями выйти из этой комнаты, иначе… иначе о Кристине узнают все.

Приложив ледяные руки к горячим щекам, я начала думать.

Я уже не та Кристина, история семьи которой прогремела на весь Новосибирск. Я выберусь отсюда, сколько бы ночей в постели Басманова мне это ни стоило.

– Таблетки, – вспомнила я.

В сумочке лежал знакомый блистер.

Я выпила вторую таблетку.

На следующий день третью.

На четвертый день цикла – четвертую.

Когда за окном пятого дня окончательно стемнело, из-за двери донеслись шаги.

Я опустилась коленями на белый ворсовый ковер. Обнаженных ягодиц коснулась приятная ткань, когда я отвела руки за спину и уперлась ладонями в пол.

Отбросив волосы с груди, я стала ждать. Ключ вставили в замок и повернули несколько раз – дергано, резко. Жадно.

Давид шел ко мне.

Он шел за мной…

Глава 9

В комнате было темно. Когда дверь приоткрылась, свет снаружи осветил высокую фигуру.

Давид изголодался по мне и поэтому – пришел.

– Жасмин?

Не то шепот, не то хрип.

Я видела, как его пальцы дрогнули и тут же – сжались в кулаки. Зрелище было пугающим… я облизала пересохшие от жара губы.

– Что за игры, Жасмин? – он был возбужден и… зол.

Доменик был прав: Давид зависим. И мое тело – его наркотик.

Мощные челюсти плотно сжаты, руки напряженно согнуты в локтях. Когда Давид подошел – порывисто, резко – я сразу же потянулась к его ремню, потому что знала, чего он хочет.

Тяжелая бляшка холодила пальцы… на этот раз я справилась с ней быстрее. Расстегнув ширинку, я тяжело задышала и немного замешкалась.

Давид тяжело вздохнул, поторапливая. Я послушно открыла рот и подалась вперед. Он был горячим и перевозбужденным… все должно закончиться быстро.

Давид тихо простонал. Ему было приятно все: моя покорность, моя инициатива. Моя нагота – доступная лишь ему. Мой рот ублажал его прихоти и желания.

Я подняла взгляд. Глаза зверя неотрывно следили за моими движениями… от его пристального взгляда внутри что-то отчаянно дернулось.

Моя жизнь катилась в пропасть такого же цвета, как его глаза.

– Жасмин, – глухой звук вырвался из его рта, – глубже… соси глубже.

Я старалась.

До слез в глазах старалась – отчаянно, жадно вылизывая каждый сантиметр, но ему все было мало.

Давид опустил тяжелую ладонь на мою голову и подтолкнул… Я задыхалась, но делала ему приятно… Я гладила его крепкие бедра и рельефный живот, а он хрипло стонал и закатывал глаза.

Я все делала правильно.

Давиду понравилось.

– Иди ко мне… Иди, моя девочка.

Давид говорил урывками, тяжело дыша. Его глаза наполнились дымкой – он хотел взять меня, грубо и ненасытно.

Его пресс стал почти каменным, когда Давид намотал мои волосы на кулак и мягко заставил подняться.

Я вытерла губы и поднялась с колен.

– Сегодня было хорошо, – жадно пробормотал Давид.

Я прильнула к напряженной груди, а Давид перехватил меня за подбородок и впился зубами в мою шею. Не нежно. Не щадя.

Я тихо вскрикнула, откидывая голову назад.

А он зализал место укуса, втягивая ноздрями запах моей кожи.

Точно зверь.

– Тебя уже можно трахать?

Давид спрашивал, закончились ли месячные.

В глазах Давида – жуткий голод, лучше бы я не смотрела в них…

– Можно.

Я не успела пикнуть: Давид перехватил меня за талию, приподнял над полом и унес из комнаты.

В свою обитель.

Я закрыла глаза, не решаясь смотреть на постель или этот пол, где еще недавно он истекал кровью… а Давиду было все равно, о чем я думала.

Он крутил мною в разные стороны и все никак не мог налюбоваться. Ласкал поясницу, трогал шею, сминал грудь и всюду оставлял свои следы.

Давид будто в отместку за мое проклятое сердце показывал, что мое тело принадлежит ему. Пусть не сердце… зато тело.

– Повернись.

Я послушно легла на живот, дрожа от неизвестности. Я боялась его звериной сущности – Давид лепил из моего тела фигуру, как из пластилина… Это было ненормально.

Его ладони опустились на поясницу и придавили – Давид распластал меня на кровати.

– Прогнись. Вот так… – затылок опалило жаром.

Сегодня он хотел глубже, ярче, острее.

Давид задрал мою голову, а когда его пальцы накрыли мои полуоткрытые губы – я случайно облизала их.

Распаляя зверя.

Накаляя обстановку.

– Жасми-ин… – протягивает свирепо.

Давид дышит открытым ртом.

Ладонью сжимает талию, безжалостно оставляя следы. По коже бегали мурашки – он может делать со мной все, что угодно.

Знакомая луна освещала эту спальню, когда Давид вошел в меня.

Я глухо вскрикнула и отчаянно прикусила его пальцы. Он водил ими по моим губам, а я посасывала их в надежде, что Давид немного успокоится и возьмет меня нежнее.

– Давид, – я тихо простонала.

– Прости, моя кайфовая.

Давид замедлил темп, давая привыкнуть к себе.

Я тихо задрожала, чувствуя во рту солоноватый привкус – это была кровь его пальцев.

Это было началом безумной ночи, кончившейся лишь к утру…

Луна сменилась неярким рассветом.

Давид лежал на спине, по его лбу и вискам катились капельки пота. Я робко свернулась калачиком рядом и даже гладила его грудь в надежде, что он уснет и больше не захочет меня.

Давид испробовал меня в десятках разных поз и будто почти не выдохнулся. Я устало вытерла лоб и щеки – на них налипли влажные волосы, и привстала на постели.

– Куда? – Давид дернулся следом.

– Я хочу в туалет.

– Иди.

Давид отпустил меня в ванную. Я закрылась на щеколду, опустилась на кафель и тихонько заплакала.

Вот, сколько стоит моя свобода от заточения в железной комнате. Я надеялась туда не вернуться – мне кажется, я заслужила это после сегодняшней ночи.

Когда я умылась, Давид постучал в дверь.

– Я выхожу…

Давид взял меня у двери.

Когда-то на этом месте он обещал опоить меня вином, а теперь с легкостью подхватил ногу под коленку, отвел ее в сторону и прижался ко мне бедрами.

Давид навалился на стену и проник в меня. Где нашел, там и овладел…

Я отвернулась, пряча красные глаза, но было уже поздно.

Давид заметил.

– Ты плакала?

Я обняла широкие плечи – они были влажными от пота. Давид всю ночь занимался сексом и ужасно вспотел… мы оба были мокрые.

– Почему ты плакала?

Давид толкнулся во мне и замер. Его сильные пальцы тронули щеки, убрали влажные пряди со лба. Давид понял, что я устала.

– Это последний раз, обещаю, – Давид вздохнул.

Я кивнула и обхватила его за крепкую шею. Давид поцеловал меня в последний раз – на этот раз нежно, щадя мои израненные губы.

А затем отвел мою ногу сильнее и проник в меня глубже, сильнее. Я закричала.

В глазах закружились звезды. Луна, рассвет, ночь и день – все смешалось.

– Давид!

Я кричала, впиваясь ногтями ему под кожу.

А он вдруг стал нежнее.

Нежнее входить.

Нежнее двигаться.

Зверь, наконец, насытился, и я обмякла в его ласковых тисках.

– Боже… – я тихо застонала и откинула голову назад, – пожалуйста, Давид!

Я не знала, о чем молила.

Чтобы отпустил.

Или чтобы продолжал трахать меня у этой стены.

Или чтобы даровал чуточку свободы.

– Ах! – я закричала, срывая связки.

Но ничего не вышло. Ни в эту ночь, ни в последующие.

Каждую ночь, когда Давид укладывал меня в свою постель, я умоляла его позволить мне остаться с ним.

Чтобы он не оставлял меня одну в той комнате.

Но Давид лишь гладил меня по голове, шептал, какая я у него красивая и чувственная, а потом уходил на поиски моего сердца.

Давид искал Доменика, чтобы убить его и присвоить меня себе навсегда. Некоторыми ночами он приходил в ранах и кровоподтеках – это значило, что он вернулся с задания. Давид зарабатывал деньги для нас. Приносил еду, кормил, потом брал меня – в поту и крови, затем он долго отмывал нас в ванной.

Я эти ночи никогда не забуду.

Ночи секса с наемником не искоренить из памяти.

Все дни смешались в моей голове. Я лишь помнила номера таблеток. Десятая, четырнадцатая, двадцатая…

Блистер противозачаточных заканчивался.

Сегодня должна была быть двадцать первая. Последняя.

Но Давид вернулся раньше, заставив меня обо всем позабыть.

В квартире хлопнула дверь – очень сильно. Я сразу же напряглась, из рук выпала не выпитая таблетка. Когда дверь отперли, я вышла и встретила Давида на кухне.

Сигарета тлела в крепких руках, обжигая ему пальцы. Квартира вновь пропахла никотином… новости были плохие. Для меня.

– Я нашел его.

Я ступила ближе и робко села у мужских ног.

Давид нашел Доменика… я скоро смогу его увидеть.

– Хочу, чтобы ты знала, – Давид опустил на меня тяжелый взгляд, – я собираюсь его убить. Завтра.

Мое сердце дрогнуло, обливаясь кровью.

Если Давид убьет Доменика, я навсегда останусь в этом плену. Не будет никого, кто вытащит меня отсюда даже из самых плохих побуждений.

Давид только одного жаждет – обладать мной безраздельно.

И не знает о том, как сильно я его ненавижу… Давид трахает меня каждую ночь, но даже не догадывается, ради какой мести я послушно раздвигаю перед ним ноги.

А когда не станет Доменика, он сразу докопается до моей настоящей биографии.

И завершит дело, которое не закончил пять лет назад. Давид захочет избавиться от меня.

– Ты возьмешь меня с собой? Я хочу убедиться, – я тяжело сглотнула, – что его не станет.

Давид жестоко улыбнулся: он, конечно же, мне не верил.

Завтра предстояла схватка между заклятыми врагами, и мне там делать нечего.

– Иди сюда, Жасмин.