– Имя слышала, конечно. О группе тоже. Дочь Лена, кажется, с ними выступала. Но лично я его не знаю. В смысле, не знала.

– Дочь Лена ездила с группой на гастроли, – сказал Сергей. – И не только. Дело в том, Виктория, что Лена с ним встречалась. Это однозначно не только профессиональные отношения. Что, разумеется, только их личное дело. Было. Но теперь следствие, заказчика и меня интересует вопрос: что связывало Вольского с Серовым? Дело в том, что я не нашел информации о том, что Серов и Вольский были друзьями или просто хорошими знакомыми. Были рабочие контакты: в архиве Серова есть довольно давний сюжет о «Ночном свете», но никто не помнит ничего похожего на приятельство с походами в гости друг к другу. Таких объектов профессионального интереса у Серова тысячи.

– Чем я могу помочь? – напряженно спросила Виктория. – Я никогда не вмешиваюсь в личную жизнь Лены. Не потому что мне это неинтересно, конечно. Просто Лена – очень самодостаточный человек, она нуждается в уважении и тактичном отношении, она заслуживает этого. А я понимаю, что в любом случае узнаю лишь то, что Лена захочет мне рассказать. И как-то исключила материнские вопросы или допросы из нашего контакта. Наверное, поэтому наши отношения стали ровными, доброжелательными и в меру доверительными. Ключевое слово – в меру. Мы обе помним болезненные выяснения, бурные ссоры тех тяжелых времен, когда она была нервным, уязвимым подростком, а я разрывалась между старанием уделять внимание детям и попытками поддерживать Лешу, спасать из костра его постоянных терзаний. Всегда понимала, что это его судьба – пламя. В каком-то мистическом смысле пожар символичен для судьбы Алексея. Я хотела бы разделить его горение, но я слишком обычная, всегда под грузом принятых обязательств, я способна лишь тлеть. А характер Лены очень закалился в результате пережитого и понятого. Мне трудно задавать дочери сложные вопросы, потому что я давно не жду прямых ответов. Не считаю Лену неискренней или скрытной. Все проще. Как бы сказать… Она настолько дорого ценит свою откровенность, что не потратит ее на меня. Я того не стою, по всему.

– Кажется, понимаю ситуацию, – сказал Сергей. – В таком случае задай Лене простые вопросы: кто для нее Константин Вольский и знает ли она, что с ним случилось. Скорее всего, еще нет. Эта инфа пока не получила огласки, я с ней сразу сюда… Так что ты просто предупредишь дочь о том, что она вскоре непременно узнает. Немного подготовишь. Это по-родственному, по-матерински. А дальше – как пойдет.

– Спросить прямо сейчас? По телефону? – тревожно уточнила Виктория.

– Попробуй. Чем дольше собираться, тем труднее покажется.

Виктория поднялась, походила по квартире, собираясь с мыслями, даже распахнула настежь окно и вдохнула холодный воздух с невидимыми каплями дождя. Эта освежающая водяная пыль и разбудила ее решимость. Она взяла телефон и позвонила:

– Здравствуй, Лена. Ты дома?

– Привет, ма. Валяюсь. Устала, как загнанная кляча. Есть новости?

– Да. Человек, который погиб в квартире при пожаре, – не папа. Что с Лешей – пока информации нет.

– Но это хорошая новость?

– На данном этапе она лучше, чем мы могли ожидать. Но с Лешей явно что-то случилось, раз его нет, и связи с ним тоже.

– А ты не нагнетай. Вдруг папа рванул куда-то, может, вообще за границу по своим делам. И понятия не имеет, что его ищут. А с телефоном всякое бывает. Может, там вообще нет связи.

– Да, конечно. Ты молодец, всегда способна все логично разложить. Лена, у меня еще кое-что… Я тебя не задерживаю?

– Да нет, говорю же: валяюсь. У тебя какой-то странный голос. Что-то еще?

– Ты, кажется, работала с Константином Вольским из группы «Ночной свет»?

– Ну да. Не так давно вернулись. А что?

– Ты давно с ним общалась?

– Не очень. Но до того, что у нас случилось. Потом было ни до чего. Я даже телефон отключала, чтобы не было лишних расспросов. Мама, почему ты молчишь? В чем дело?

– Не думала, что будет так трудно… Лена, тот человек, которого обнаружили в квартире отца, – это Константин и есть.

– Что за бред?! Кто тебе сказал такую чушь? Он знать не знал папу, только с моих слов. Ты что, сплетен в интернете начиталась? Мама! Не молчи!

– Это не сплетни, доченька. У меня сейчас частный детектив, которого наняли расследовать пожар и исчезновение Алексея. У него копии документов следствия, экспертиза. Это точно. К сожалению. Леночка, кто тебе на самом деле Константин? В смысле, был…

– Костя просто мой парень, – Лена произнесла эти слова неживым, глухим голосом. – И все. У него, кстати, есть законная жена, он собирался развестись. Ей и надо сообщать. Так и скажи этому сыскарю, чтобы отвязался. Я больше не могу. Потом, мама…

– Она бросила трубку, – Виктория измученно посмотрела на Сергея. – Она потрясена. Мне показалось, что я почти убила ее этим сообщением. Я знаю Лену… У меня такое ужасное ощущение, будто Лене было бы легче узнать, что там нашли отца. К такому она была готова. В общем, это все, что я могла. Лена сказала: «Костя просто мой парень». И что «он знать не знал папу». И да, у Константина есть законная жена, с которой он собирался развестись, возможно, ради Лены. Или просто так сказал ей. И это я сейчас узнала.

– Очень важный разговор, Вика, – подытожил Сергей. – Ты смогла. Сочувствую вам обеим. К сожалению, не в наших силах остановить поток открытий или повлиять на их качество. Ты поняла, наверное.

– Да. Нужно быть готовыми ко всему. Нужно. Но где же взять силы для такой готовности. Что дальше? И что теперь главное?

– Главное – найти двух людей. Алексея Серова и того, кто зажег спичку, покидая ту квартиру. Второе имя может вывести на серьезного заказчика. Раз машина Алексея по-прежнему стоит во дворе, он мог уехать на такси или автостопом. У этого забытого богом дома нет видеокамер. Куда поехал, пока неведомо. Сам или кто-то заставил – тоже открытый вопрос. Известно ли ему о пожаре – мы не в курсе. Ты же лучше всех знаешь его модель поведения, о которой говорят многие. Пережить проблему, тяжесть, боль в одиночестве, забиться в нору, уйти в туман запоя. Постоянные многолетние преодоления сложного человека, неудобного всем. Внезапное международное признание. И наверняка чей-то криминальный интерес. Не без этого точно.

– Видимо, все так, как ты говоришь, – устало произнесла Виктория. – Я себя потеряла в этом хаосе, но держусь только за одну надежду. Пусть у Леши получится уцелеть. Даже в этот раз.

Приличный мужчина

Виктория приехала в квартиру родителей, когда они и Ваня обедали. Открывая дверь, собиралась выпалить с порога новость, которую везла им, как хрустальную вазу. Страшно, что сразу разобьется. Она сообщит близким, что Алексей, возможно, жив, а потом окажется, что все не так. Что все ужаснее и мрачнее. И как им в таком пламени открытий выживать? У отца больное сердце, у мамы нервы ни к черту. А Ваня любит папу, кажется, больше, чем всю остальную родню. Любит и восхищается им, несмотря на все свои горькие обиды и обманутые ожидания. Маленьким он, конечно, обожал Викторию, но после ее развода и нового замужества Ваня внешне спокойно, без демонстраций отстранился от нового союза матери, а внутренне явно охладел к «самой красивой и доброй», как написал о ней в своем первом школьном сочинении на тему «Моя мама». Из отношений ушли общие яркие эмоции очень близких людей, которые уверены в том, что все видят и понимают одинаково. А вместе с чувствами, наверное, остыло и горячее доверие сына, который был так убежден в неизменности любви мамы и в том, что он для нее главный. Виктория все понимала, она ощущала каждое движение души сына. Его отторжение, горечь разочарования разъедают ее сердце. Но она была так же бессильна что-то изменить в этом, как неспособна остановить лавину несчастья сейчас. Одна надежда: все пройдет само собой.

Виктория так давно застыла в своей неуверенности и потерянности. И от этой глухой пустоты на месте простых и ясных смыслов она совершенно не в состоянии предугадать реакцию Вани на неожиданную новость. Поняла только, что нужно подождать, пока родные закончат свой обед. Нет более мирного и успокаивающего занятия, чем общая еда за семейным столом.

Виктория есть, конечно, не смогла. Просто посидела с близкими, пыталась поддерживать какие-то бытовые темы. Но ее мама Дина, разумеется, очень быстро поняла, что дочь приехала не просто так, что есть какие-то важные новости. Других у них теперь вообще не бывает.

– Вика, что? – спросила она почти беззвучно, даже не посмотрев, а реально прикоснувшись к лицу дочери мучительно-тревожным взглядом.

– Все нормально, мама, не волнуйся, – так же тихо сказала Виктория. – Может, даже неплохо. Потом скажу. Пусть Ваня доест.

Виктория с матерью дождались, пока их мужчины – большой и маленький – выйдут из-за стола. Один включил телевизор, второй завис в своем айфоне.

– Прошу минутку внимания, – мягко объявила Виктория. – Мне сообщили такую невероятную новость… Слушайте.

Она закончила и только после этого рассмотрела их лица. Пока говорила, они были как в тумане.

– Вот такая история, – произнесла она в застывшей тишине. – Что думаете?

– Господи… – выдохнула мать.

– Не знаю даже, что сказать, – выговорил отец. – Не в состоянии все это понять и представить.

Ваня молча встал, выпрямился и вдруг даже не сказал, а взмолился:

– Мама, у меня взрывается голова. Я боюсь шевельнуться.

Лицо мальчика стало белым до голубизны. Виктория с мамой бросились к нему, отец схватил телефон, чтобы звонить в «Скорую», но Ваня заметил это и закричал:

– Нет!.. Только не вздумай звать врачей! Я не пущу никого! Мы даже ничего еще не узнали.

В общем, откачивали они ребенка своими мамкиными-бабкиными средствами. Потом, когда он лежал на диване с мокрым полотенцем на лбу, Вика прошептала ему в ухо:

– Но ты понял хотя бы то, что это может быть и хорошая новость? Погибшего человека очень жаль, но папа, возможно, жив и куда-то уехал. Он может даже не знать о пожаре. Так и частный детектив думает. И тогда папу найдут, раз ищут.

– Да понял я все, – ответил Ваня. – Мне стало плохо оттого, что его могут найти неживым и все будет еще страшнее. Вроде не один раз умер.

– Мое ты солнце, – всхлипнула Вика. – Ты сейчас говоришь как в детстве. Те слова, которые уже звучат в моей голове. И те же страхи.

Когда Ваня наконец порозовел и даже улыбнулся каким-то словам деда, Виктория произнесла:

– А теперь и вторая новость, дорогие. Погибшего человека идентифицировали. Это Константин Вольский, руководитель рок-группы «Ночной свет». Я не знала, что Алексей был с ним знаком, хотя детектив сказал, что он когда-то снимал сюжет об этой группе. Но что самое печальное – Константина хорошо знает наша Лена. Они вместе работали и даже встречались.

– Не поняла, – произнесла Дина. – В каком смысле встречались?

– Думаю, в прямом, мама. Лена сказала мне: «Это просто мой парень».

– Первый раз такое слышу, – голос Дины звучал растерянно и даже потрясенно. – Леночка ничего от меня не скрывает. И она уже второй месяц встречается с одним человеком. Он несколько раз ужинал с нами, постоянно ей звонит. Это очень приличный взрослый мужчина. Довольно известный психотерапевт. Владимир Николаевич Гришин. Он, конечно, лет на десять – пятнадцать старше Лены, но лично я приветствую союзы, в которых муж старше жены. Как я поняла из его рассказов, у Владимира хорошо поставленный и успешный бизнес. Он не рядовой врач, а руководитель большого проекта.

– Да… – медленно произнесла Виктория. – Сегодня точно для нас день шокирующих новостей. Боюсь, нам не просто будет в них разобраться. Если это вообще наше дело: в чем-то разбираться. Особенно когда речь идет о личной жизни Лены. Узнаем то, чем она захочет с нами поделиться. Мама, папа, давайте пока не задавать ей вопросов. Она очень тяжело приняла сообщение о гибели Константина. Мне показалось, что известие подействовало на нее убийственно.