Позвольте пояснить: моя жизнь всегда была наполнена активной деятельностью. В школьные годы я училась в музыкальной школе, принимала участие в олимпиадах по математике, посещала кружки шахмат и выжигания, «Зарницы» на 9 Мая, субботники… А еще неотъемлемой частью меня была церковная жизнь. Религиозные празднования всегда были долгожданными, и во всех них я принимала не просто участие, а самое что ни на есть активное. Пела в хоре, участвовала в театральных постановках, в различных миссионерских и евангелизационных проектах. Позже, уже в студенческие годы, меня накрыла волной жизнь колледжа. Второе место в конкурсе «Студент года», помощь в участии «Учитель года» своему любимому преподавателю, организация конференций, внеурочные встречи с преподавателями…

И вот на мгновение все остановилось. Время перестало существовать. В моей жизни остались только процедурные кабинеты, уколы, массажи, обследования. Всю свою силу, весь свой потенциал я направила на лечение ребенка.

Я ждала, я надеялась, что однажды все закончится, как страшный сон, и мне скажут: «Вы справились! Ребенок здоров!»

Но шли годы, а этого не происходило. Мне казалось, что я делаю недостаточно. Что, возможно, если я буду стараться еще больше и не только на благо своей семьи, то преодолею непиступную стену. Тогда я впустила в свою жизнь благотворительность. Мы с мужем старались помочь всем больным и нуждающимся детям, которым могли. Оплачивали лечение, дарили подарки, покупали необходимое для жизни семьям, столкнувшимся с трудным положением. Я бралась сразу за несколько проектов, благо хватало внутреннего потенциала. Но что-то внутри кричало, что это не выход. Мои бесконечные начинания не давали насыщения, сделанное не приносило удовлетворения. Я чувствовала себя растерянной и не понимала, куда двигаться дальше.

* * *

В то время мы буквально жили в реабилитационных центрах. Каждый день – одна большая попытка заставить Рому жить. Любыми способами. Помните фильм «День сурка» в главной роли с Биллом Мюрреем? В нем главный герой проживает один и тот же день снова и снова. Но ему дана возможность все изменить и обрести свое счастье. Первое время его тяготила сложившаяся ситуация, и он придумывал изощренные способы, как все остановить. Героя пугала картина повторяющихся дней, и страх этот доводил его до мыслей о смерти. И это были не просто мысли: он снова и снова пытался покончить жизнь самоубийством. Но однажды он обрел цель, ради которой обернул свое проклятие в дар.

Так же и я. Я поняла, что не смогу остановить и исправить свою жизнь, не в моих силах исцелить ребенка. Но я могу научиться не просто выживать в сложившихся условиях, но быть счастливой и помогать обретать надежду тем, кому так же трудно. Это придало мне сил двигаться дальше.

Так мы преодолели первый рубеж в три года. Я немного выдохнула. Но потом сразу новый диагноз: эпилепсия. И опять: реанимации, больницы, консультации, дельфинотерапия, иппотерапия, моря, бассейны, массажи. И таблетки, таблетки, таблетки вперемешку с уколами. Состояние было стабильным, но прогресса не предвиделось. Надежда на российских врачей иссякла, и передо мной было два пути: оставить все как есть, переложив ответственность на Провидение, либо искать другие варианты.

Каждый раз я стою перед выбором. Не сделаю – буду жалеть, что могла и упустила шанс. Решусь на лечение – обреку сына на очередной больничный кошмар. У меня душевные страдания, у Ромы – физические. И ему не объяснить… Он не понимает, за что и почему эта боль и страх… Я смотрю с перспективой, а он живет в моменте. Мы все проживаем вместе. И это невозможно вычеркнуть и выкинуть из памяти. Ни дня без молитвы с надеждой. Ни дня без поиска решений и выходов. И всегда вместе.

Следующая предсказанная нам роковая дата принесла не трагедию, а ЧУДО! Вы верите в сверхъестественное исцеление? В христианском мире существует такое понятие, как «служение исцеления». И часто верующие организовывают массовые собрания, на которых слушают проповеди об исцелении, свидетельства о произошедших чудесах и единодушно молятся о тех, кто болен и нуждается в восстановлении физического здоровья. Купив билеты на самолет, мы отправились на подобную конференцию. Два дня назидания и вдохновения. Радость за тех, кто получил исцеление, и надежда для нас. Я переживала сверхъестественное присутствие Бога, мне казалось, я ощущаю Его прикосновение каждой клеточкой своего физического естества. Я нежно держала Ромашку на руках, стараясь передать ему ощущаемую мной атмосферу. И чудо свершилось! Через два дня Рома заговорил! Не комбинации из десятка двусложных слов, как раньше, а полноценная речь, осмысленные фразы длиннее пяти слов. И все это – в одночасье. Как будто плотину прорвало. Его рисунки перестали быть крошечными монохромными загогулинами по краям листа – теперь это были цветные полноценные картинки с сюжетами.

Но спустя два года эмоции от пережитого чуда хоть и хранились в сердце, но стали уже не столь яркими, как переживания. Потому что из украденного болезнью необходимо было вернуть не только речь. Умственная отсталость становилась более явной, эпилепсия прогрессировала, гемипарез все больше сковывал конечности. Тогда мы приняли решение репатриироваться в Израиль. Хотя, признаюсь, этот переезд поменял в нашей жизни не многое. Снова школы, обследования, диагнозы. И прогнозы, которые уже привычно звучали как приговоры. «При гормональном скачке в подростковом возрасте здорового объема мозга не будет достаточно, чтобы отдать приказ органам развиваться усиленно, и сердце может не выдержать». Иными словами – мы едва ли перешагнем двенадцатилетний рубеж… Я не хотела жить с подобным настроем, но и совсем не думать о нем – не получалось. До двенадцати – всего пять лет.

Как успеть подарить сыну весь мир? Как помочь насладиться оставшимися годами?

Сердце родителя рвется на части…

* * *

Очередная операция. Роме удаляют часть мозга. Три месяца мы балансируем между жизнью и смертью… Улучшение! Ура! Но еще через три месяца – снова откат, и все даже хуже, чем до операции…

К тому времени в нашей семье родились сын Кирилл и дочка Ева. После случившегося мы боялись повторения пережитого ужаса, заранее переживали за жизни еще не родившихся детей. Страх за Рому тенью падал на остальных детей. Но и то, что наши младшие дети здоровы, улыбаются и могут иметь полноценную жизнь, обнадеживало нас и помогало двигаться вперед. Ради них мы стремились жить не по диагнозам Ромы, превращая запреты врачей в увлекательное приключение, в квест по поиску альтернатив.

В восемь лет ко всем прочим диагнозам Ромы добавилась психиатрия… В семье начался ад. Всем – тяжко и душно. И это было уже за пределами наших сил и возможностей. Сложно описать происходящее словами. Миллионы вопросов крутились в голове, миллиарды молитв произносились бесконечно и как будто в никуда… Словно Бог забыл про нас… Словно поспорил с сатаной… И смотрит, на сколько нас – меня – хватит.

Любое слово, любая реакция могли спровоцировать неконтролируемую агрессию у Ромы. И тогда мы не понимали, что ребенку требуется помощь, а не воспитание его характера. Сложно было объяснить младшим детям, что Рома – хороший мальчик, хоть он и часто швырял игрушки и бил их. Да и сами мы не всегда верили себе. В моменты своего эмоционального бессилия, когда мы не могли угомонить распсиховавшегося восьмилетку, мы сами теряли контроль и начинали скандалить. В этом безумии мы ссорились с мужем, а если под горячую руку попадались младшие, то доставалось и им. А куда им было деться? Мне бы в ту пору их защитить, но кто защитит их от меня самой? И когда утихали страсти на семейной сцене, начинались душевные муки самоосуждения. Я бесконечно корила себя, что ругаю детей, ругаюсь с мужем, ругаю Рому, и злилась на то, что снова и снова возвращаюсь в состояние самобичевания и не могу из него выйти. Злилась на всех от собственного бессилия.

Если бы я могла повернуть время вспять… перечеркнуть сказанное, совершенное… Стереть бы из памяти детей грубо сказанные мною слова, удалить шрамы с души от незаслуженных оскорблений в адрес мужа. Если бы я могла вернуться и остановить саму себя неистовую. И если могла бы ворваться в свое прошлое и саму себя утешить, сказать себе слова поддержки вместо осуждения. Объяснить, что ошибки – это не конец, а лишь начало роста. «Ты сильнее, чем думаешь, и все, что сейчас кажется горем, однажды станет опытом. Будь добрее к себе, не забывай, что ты достойна любви, даже если не всегда ее ощущаешь. Все пройдет, и ты научишься смотреть на себя с уважением».

Еще до переезда в Израиль наступил момент, когда мы устали мучить ребенка и себя тем, что Рому надо социализировать, что ему нужны садик и общение со сверстниками. После четырех месяцев слез в садике, упреков в несостоятельном родительстве мы решили искать иной выход из положения. И одним из таких решений был домашний педагог. Ею стала Ханифа Толгатовна, или, как мы называли ее дома, тетя Фая. Женщина, которой положить под ноги весь мир в благодарность – мало! Она наше чудо, дар Неба. Ее помощь невозможно измерить. Ханифа Толгатовна делала несравненно больше, чем мы просили, а иногда больше, чем могла. Рома научился считать до десяти, выучил алфавит, стал жить по режиму максимально самостоятельно. Мылся, ел и убирал свою комнату, освоил велосипед, играл с мячом и знал страны и территории мира… Для обычного человека – сущие мелочи, а для нас – чудо, ведь у Ромы левое полушарие мертво полностью, а правое поражено очагами эпилепсии. Ему многократно предрекали быть растением…

А потом еще одна операция. Попытка отсрочить неизбежное. Надежда на науку! Для нас надежда, а для Ромы – новые испытания… Эпилепсию победить не удается, психическое состояние ухудшается, а за ним и физическое. Нас отбрасывает на годы назад. Роме девять, а мы вернулись туда, откуда начали… Он не может самостоятельно есть и мыться, разучился контролировать желания и эмоции. Но при этом – вытянулся, набрал вес… Педагоги в израильской школе для особенных детей с ним не справлялись, и мы перевели Рому на домашнее обучение.

Пять лет в таком режиме вернули ребенка к самостоятельной жизни, насколько это возможно, учитывая его диагнозы и состояния. Через интересующие Рому темы мы смогли найти подход в обучении. По рекомендациям специалистов у Ромы появилась не няня, не воспитатель, а… друг навсегда! Даже после своего ухода Саша остается на связи с Ромой. Совсем юная девушка без знаний и опыта, но с верой, с огромным сердцем и с великой мудростью.

За годы жизни Ромы мы научились многому. Одно из главных открытий:

не диплом профессора помогает, а дружба и вера.

Многие врачи так или иначе принимали участие в нашей борьбе, но большинство довольно быстро исчезало, оценив сомнительные шансы на успех. А помочь смогли только те, кто цеплялся за надежду, прикоснулся к душе и стал другом.

* * *

Время, словно реку, не повернуть вспять, оно утекает сквозь пальцы. Но однажды наступает новая эра старой истории. И если сначала я пыталась ценой собственной жизни спасти жизнь Ромы, растворялась в его трагедии, то спустя десять-двенадцать лет поняла, что эта жертва никому не нужна, и решилась на сепарацию наших жизней. Каждый из нас стал главным героем своей собственной истории.

Желание быть счастливой заставило меня взглянуть на мою ситуацию не как на трагедию, но как на возможность что-то изменить. Да, я не могла изменить ситуацию. Не стала мучить себя мечтами, рождающимися из фантастических фильмов про машину времени, волшебную фею или предсказывающего оракула. Но я могла изменить себя. Взглянув реальности в глаза, я оценила, кто я, в чем мои слабости, и начала искать источники своих сил. Любовь к себе стала первым из них. Я снова позволила себе иметь собственные желания, личное время, право на удовольствие и даже право быть слабой!