Сначала она послушалась, бормоча под нос что-то непонятное, пока он уводил ее прочь. Он вслушивался, стараясь разобрать нечленораздельные слова. Она смотрела на него тем ничего не выражающим взглядом, которого он так боялся. Он ее терял. Нет, нет, нет. Он старался вспомнить, в каком городе они находятся. Здесь не было никого, кто мог бы ему помочь. Как он позволил этому случиться? Он на мгновение поверил ей, поверил, что их жизнь вот-вот наладится. Мальчик смахнул с лица пот, он чувствовал, как у него трясутся ноги. Старая сотрудница отеля в Сильвер Армз всегда знала, что надо сделать, когда его мать становилась такой, давала ей одно из «секретных лекарств», которое ее на короткое время успокаивало, несмотря на то что у них никогда не было денег, чтобы заплатить за него. Старушка из Армз, по-видимому, жалела Кристофера, но люди за стойкой регистрации этого отеля были совсем другими.

– Мама, нам надо идти в номер. – Он чувствовал подступающие к глазам слезы. Кроме этого красивого создания у него не было никого в целом мире. Он часто и неглубоко дышал, втягивая воздух мелкими порциями, чтобы не потерять сознание. – Мамочка.

Она показала пальцем на осколки, разбросанные по полу.

– Я больше никогда не желаю видеть ее проклятое лицо. Ты меня слышишь?

Кристофер посмотрел на кучку мусора на полу. Никто больше никогда не увидит лица этой женщины. Этого его мать добилась. Он торжественно кивнул, будто давал ей клятву. Это было легко. Он никогда раньше не видел эту женщину до сегодняшнего дня. Он мог согласиться на ее условия.

– Ты ее никогда больше не увидишь. Я обещаю. Давай только пойдем в наш номер. Они говорили, что мы можем заказать один ужин каждый вечер. Ты любишь рыбу. Может, у них есть рыба под соусом тартар. – Он взял ее руку своей маленькой ладошкой. – Пойдем, просто пойдем к себе в номер… пожалуйста. – Он чувствовал, что сгибается почти пополам. – Пожалуйста, мама, пожалуйста. – Съеденный ранее сэндвич неудержимо рвался наружу из его нервно сжимающегося желудка. Кристофер нагнулся, и его вырвало жареным сыром из придорожного кафе на новый ковер отеля.

Его мать шла дальше к номеру 612, пошатываясь, с пустым взглядом; она даже не заметила, что Кристофер упал на колени в новом приступе тошноты.

Когда мальчику удалось подняться, ему пришлось поработать. Убрав за собой и вытерев ковер полотенцами отеля, он начал искать место, куда можно спрятать разбитую фотографию. Дети могут незаметно входить и выходить из комнат. Он мог бы отнести ее вниз по служебной лестнице и найти мусорный бак. Возможно, ее даже никогда не найдут. Тогда его мать просто поедет дальше и споет. Получит чек за выступление. Он встретится с новыми дежурными у стойки регистрации, принесет лучшие закуски из торговых автоматов. Он позаботится о них обоих. Но сначала ему необходимо увести ее от этой фотографии на полу. Если он это сделает, мама вернется к нему.

Несмотря на все его усилия, она не вернулась.

Два дня он почти не двигался с места, замирая от страха, постоянно дежурил у ее постели, уговаривал выпить воды и сходить в ванную. Единственным звуком в номере было бурчание у него в животе, пока не включался кондиционер. В прошлом, когда Кристофер обращался за помощью, его мать приходила в ярость. Посторонним нельзя было доверять. Несмотря на все его уговоры встать и принять душ, она пропустила репетицию в субботу вечером, а потом и выступление в ночь на воскресенье. Потом начался ужасный стук в дверь. Он сидел на кровати в дурно пахнущей одежде и смотрел на мать, отчаянно мечтая о сэндвиче с рыбой. Дальше снова был стук в дверь, и на этот раз вместе с громкими криками. В конце концов, к его облегчению, он услышал, как повернулся ключ в замке, и дверь слетела с петель, хоть он и снял цепочку. По выражению лиц служащих отеля, увидевших его мать на полу, завернутую в простыню, покрытую рвотой и мочой, неспособную связать двух слов, он понял, что подобное не случалось в заведениях такого ранга. Когда приехала скорая помощь, по-отечески заботливый менеджер отеля, на бейджике которого стояло имя «Орсон», увел его в свой офис.

– Нам нужно позвонить твоему отцу.

Кристофер покачал головой.

– У меня его нет.

Мужчина поморщился.

– Можно позвонить еще кому-нибудь? Бабушке?

– У меня есть тетя.

– Знаешь ее номер?

Мальчик написал номер тети Ванды в телефонной книге с логотипом отеля. Мужчина ушел в свой кабинет и закрыл дверь. Пока Кристофер ждал, кто-то принес ему из ресторана сэндвич с картофелем фри, и он испугался, хватит ли у него денег, чтобы заплатить за еду. Он сунул руку в карман, и мгновенно его охватила паника. Бегемот исчез. К его ужасу, у него не оказалось ни пальчиковой куклы, ни денег.

Орсон вернулся и увидел, что Кристофер ходит туда-сюда по комнате.

– Моя кукла, – сказал мальчик. – Моя кукла пропала. Она осталась в комнате. Она мне нужна. Она мне нужна. – Он начал тереть брючину, потом вскочил, глядя в сторону лифта.

– Я пошлю кого-нибудь в номер, и ее найдут. – Мужчина положил ладонь на плечо Кристофера.

Мальчик нервничал в ожидании в вестибюле, пока отправленный на поиски посыльный ходил в их номер, но тот вернулся с пустыми руками.

– Он искал, – сказал Орсон, и по его решительному тону Кристофер понял, что бегемот потерян навсегда.

– Он синий, – сказал Кристофер. – Он знал, что бегемот синий? – Он понимал, как это бывает. Другая горничная нашла куклу под кроватью или за телевизором и унесла домой своему ребенку или выбросила в мусорку.

Мужчина прищурился, словно его терпение подошло к концу.

– Его там нет. – Теперь он был без верха от костюма, будто общение с Кристофером что-то у него отняло.

Шесть часов спустя, когда дядя Мартин наконец приехал, менеджер, который задержался после конца своей смены, предъявил им счет. Мартин взглянул на цифру внизу, хмыкнул, достал бумажник и вручил ему толстую пачку двадцаток «за беспокойство». Кивнув в сторону двери, дядя Кристофера в первый раз обратился к нему:

– Пойдем.

Мальчик поколебался, потом стянул со стола счет. Наряду с ущербом, причиненным ковру лаком для ногтей, там была строчка о стоимости «замены художественного произведения Джеммы Тернер». Он не знал этого имени, но что-то подсказало ему сложить счет и сунуть его в карман. Позже это станет важной подсказкой. Он оглянулся назад на коридор, чтобы еще раз проверить, нет ли там чего-то маленького и синего. Но мраморный вестибюль сиял чистотой.

Ничто не подготовило его к жизни без мамы. Его накрыла волна ужаса и одиночества, он споткнулся и чуть не лишился чувств, но потом прилив энергии и страха заставил его броситься на подгибающихся ногах к автоматическим дверям, чтобы догнать дядю Мартина.

Глава 1

Джемма Тернер

13 апреля 1968 года

Париж, Франция

Когда зазвонил телефон на тумбочке у кровати, Джемма уже опаздывала и закрыла за собой дверь, проигнорировав звонок. Взглянув на часы, она поняла, что даже самый быстрый водитель такси не сможет довезти ее до Монпарнаса за десять минут. Ее предупредили, что Тьерри Вальдон не терпит опозданий и убежден в том, что все американки ленивые коровы. А теперь она может опоздать. Слабый металлический сигнал телефона все звучал, пока она бежала к лифту в конце коридора.

В вестибюле «Георга V», с его грациозными арками, изысканным мраморным полом и яркими зелено-розовыми букетами цветов в высоких вазах, она бросила последний взгляд на свое отражение в одном из зеркал. Джемма осталась довольна своим нарядом: белым шерстяным мини-платьем свободного кроя и такого же цвета двубортным трапециевидным пальто до колен. И то, и другое было создано Унгаро, а пальто с воротником из искусственного меха и отделкой из меховых же горизонтальных полосок делало ее похожей на десерт. Модельер прислал его в прошлом году, когда она еще была светской львицей. Тогда коробки и сумки с образцами всегда появлялись в ее номере отеля – отправители надеялись, что она сфотографируется в этих образах. А теперь их поток сильно уменьшился. Сейчас, застегивая продолговатые деревянные пуговицы пальто, на нее из зеркала смотрела незнакомка, рыжеватая блондинка с мягкими длинными волосами, одетая по прошлогодней моде.

– Не облажайся, – сказала она своему отражению, презрительно скривив губы.

Она знала, что в ее номере наверху телефон все еще звонит.

Тот же человек на другом конце провода, Чарли Хикс, готов начать очередной знакомый уже разговор.

– Господи, Джемз. Ты нужна мне здесь. Чертова запись идет плохо. Рэн ведет переговоры с компанией звукозаписи, чтобы выбросить все мои песни.– Компания обещала Чарли Хиксу, что четвертый альбом Prince Charmings будет состоять главным образом из его песен, а не из песен Рэна Аттикуса, ведущего певца, который раньше был основным автором песен группы. Как наивный ребенок или избалованный артист – что, в сущности, одно и то же, – Чарли им поверил. После этого обещания он работал очень плодотворно, написал восемь песен, которые, по его мнению, поведут группу в новом, интересном направлении. Рэн всегда был его антагонистом, пытался захватить контроль над творческим сердцем группы. –  Серьезно, Джемм, ты…

– Мы говорили об этом вчера вечером, – перебила она его сегодня утром, теребя телефонный шнур и надеясь, что твердый родительский тон заставит его замолчать. Ему очень не нравилось, что он забывал разговоры с ней, когда был пьян. – У меня сегодня ланч. Он для меня очень важен.

– С тем дерьмовым извращенцем? Если этот лягушатник к тебе прикоснется…

– Чарли…

– Я для тебя должен быть самым важным.

– Мне это необходимо, Чарли. – Пока она это не произнесла, она даже не сознавала, что это правда. Вся ее карьера зависела от этого ланча.

Одно время Джемма Тернер была самой известной в Голливуде молодой актрисой, все о ней говорили. Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как легко ей тогда это давалось. Она сыграла роль надменной девушки серфингиста в «Тандер-бич», а вслед за ней – аналогичную роль в фильме о мотогонках «Ралли на пляже», который сделал ее знаменитой. Она испытала потрясение, когда обнаружила, что в ней, первокурснице Калифорнийского университета, осенью поступившей на отделение филологии, есть какая-то магия. Когда-то она в это верила.

Она была спортивной девушкой и сама смогла овладеть серфингом, но ее все равно заставили использовать дублершу. Чтобы разрекламировать ее навыки в серфинге, менеджер заставлял ее ранним утром приезжать на Венис-бич и позировать для журналистов, которые снимали ее на лонгборде. Эта реклама привлекла внимание всех студий, и ее завалили предложениями ролей. В зените славы она сыграла дочь актера-ветерана Стенли Тэя в фильме «Моя гавайская свадьба». После фильма «В волнах» писали о ее связи со звездным партнером Брайаном Бранчем. И все, что ей надо было делать, – это продолжать сниматься в этих пляжных фильмах, выйти замуж за какого-нибудь актера студии и купить дом в Беверли-Хиллз. Это было так легко сделать.

– Ох, Джемма, ты дура. – Она смахнула слезу и встряхнулась.

Сегодня она не может усомниться в себе и не посмеет позволить мыслям о Чарли помешать ей пойти на этот ланч.

В отеле кипело утреннее оживление, и она поспешила выйти на улицу, где нашла поджидающий ее автомобиль, встревоженный водитель которого поглядывал на часы. Ее агент, Мик Фонтейн, нанял этого человека и дал ясные указания не опаздывать.

Он быстро маневрировал вдоль Сены, и Джемма почувствовала глубинную связь с этим городом, словно унаследовала память о нем от матери. Хотя все считали, что она богемное дитя из Калифорнии, родилась она именно здесь. Ее мать-француженка и отец, лейтенант американской армии, встретились, когда в 1944 году пехотная дивизия Четвертой армии вступила в Париж. Джемма нагнулась вперед и заговорила с водителем на безупречном французском.

– Вы любите кино?

– Oui, – ответил водитель, и его лицо оживилось.

– Знаете режиссера Тьерри Вальдона?

Мужчина поморщился.