– Сейчас. – Стас проверил наличие воды в чайнике и нажал на кнопку. – В общем, была у нас в городе такая Кира Лифанова, рок-певица. Писала стихи, сочиняла песни и перекладывала их на музыку. Исполняла в основном под акустику. Вика, несмотря на то что слушает один «тяжеляк» – это она сама сказала, – отозвалась об этой мамзели очень хорошо. Ну, точнее, о ее творчестве. Ей даже некоторые песни Киры очень нравятся. С самой Лифановой она была знакома, можно сказать, шапочно – пересекались раза два-три в каких-то общих компаниях, на концертах там, на пьянках, но толком и не общались.

– А что с ее гибелью?

– Да, так вот. – Стас сел за стол и повернулся к Гурову. – Около пяти лет назад эту Киру выловили из речки в области. Мертвую, разумеется. Без каких-либо ран и повреждений. Нашли вроде на второй день после утопления, как раз в последних числах мая. По словам Вики, ее смерть породила много слухов во всей этой рок-тусовке. Знакомые рассказывали, что, мол, она была в депрессии последнее время, даже месяц не писала новых песен, хотя раньше постоянно с чем-то новым выступала. А в те дни, в выходные, собиралась к кому-то на дачу, но, если Терентьев не врет, она поехала с ним в другую сторону. Вот, собственно, и все.

– Вот так история, – заметил сыщик.

– Ну, такие истории были не у одного творческого человека.

– Согласен. Хотя, конечно, я не знаком так подробно с биографиями рок-музыкантов…

– Ну, ты того же Есенина вспомни. Более чем загадочная смерть.

– Сравнил тоже, – усмехнулся Лев Иванович. – Признанный еще при жизни великий поэт, которого знала вся страна, и какая-то рок-н-ролльная певичка, о которой слышали только любители подобного жанра.

– Лев Иванович, не вредничай. – Напарник достал бокал, бросил туда пакетик чая и налил кипяток.

– Да не вредничаю я, а правду говорю. А что со слухами, которые появились после ее гибели?

– Честно говоря, там стандартно. Многие склонялись к тому, что это самоубийство, некоторые считали, что несчастный случай. Но были и те, кто думал, что это убийство или еще какая-нибудь темная история. Там даже мистические версии попадались. Правда, таких были единицы.

– Наверно, я все-таки прав. Насчет того, что дело об убийстве там не возбуждали, – пояснил Гуров.

– Да я тоже так думаю, – кивнул Станислав. – Но все равно следователи точно проверку делали. Можно у них спросить. А если какое-то дело все же было, хотя бы то же самоубийство, можно заглянуть в архив.

– Это можно. – Сыщик откинулся на стуле. – Что же, получается, мы с тобой зря все эти камеры мурыжили?

– Не зря, – возразил Крячко. – Мы расследуем убийство Наташи Савиной, а не Киры Лифановой, если там, конечно, действительно убийство было.

– Ты и в этом засомневался?

– Лева, да я, как послушал этого Терентьева… Если бы на него очередная блажь нашла, он бы и в убийстве Кеннеди признался. Сочинил бы что-то правдоподобное и сам же в это бы и поверил.

– Тоже может быть.

– Кстати, про камеры. Что там на домофоны записалось?

– Ой, Стас, там вообще пустота. Дело-то было в темное время, а домофонные камеры засняли только то, что освещено. А освещены, как ты сам понимаешь, только несколько метров от подъезда. Хотя вроде мелькнула какая-то фигура, но там бы даже мама родная не опознала.

– Я поэтому, честно тебе скажу, особо и не рассчитывал. Потому что, судя по фоткам с места, этот пустырь на хорошем таком расстоянии от ближайших подъездов.

– Так и есть. А что с номерами машин, которые на камеру попали?

– Я позвонил Жене в ГИБДД. Он обещал прислать. Ну, Женька человек обязательный, сам знаешь. Сделает как можно быстрее.

– Уже хорошо.

– И что делать будем?

– Хороший вопрос. – Лев Иванович помолчал немного. – Давай действительно проверим историю с Кирой. Правда, сейчас, как узнают, что задержан подозреваемый…

– Да уж, – кисло заметил Стас. – Орлов хоть и понимающий мужик, и опытный опер, но… Знаешь, Лева, предлагаю переговорить с ним. Вот что хочешь делай, а вот не верю я, что этот Терентьев убил студентку.

– И я не верю. Ладно, дождемся пока ответа из ГИБДД. А этого Терентьева, скорее всего, отправят в СИЗО.

– Еще бы. Чай, не батон с прилавка свистнул. Сто пятая статья, как-никак.

Все вышло так, как и предсказывал Гуров. Николая Терентьева заключили под стражу. Друзья пошли прямиком к своему непосредственному начальнику – генералу Орлову, который по счастливой случайности оказался на месте.

– Разрешите, Петр Николаевич? – заглянул к нему Станислав.

– Заходите, – кивнул начальник.

Когда напарники сели перед ним, генерал посмотрел на них не без доли иронии.

– Быстро вы, однако, поймали убийцу студентки, – заметил Орлов.

– Вот об этом мы и хотели поговорить, – сказал сыщик. – Не он это. Не Терентьев.

– Даже несмотря на то, что признался?

– Даже несмотря на это, – уверенно ответил Лев Иванович. – У этого Терентьева, скажем так, слегка не все дома. Он бывший наркоман.

– Вот как?

– Сами знаете, бывших наркоманов не бывает, – добавил Крячко.

– Знаю, Стас. Но зачем он тогда признался?

Друзья переглянулись.

– Крыша у него поехала, вот и выдал желаемое за действительное, – честно ответил Гуров. – Наташу Савину, скорее всего, привезли во двор ее дома на машине. Либо уже мертвую, либо задушили на месте. Потому что в ту ночь камеры видеонаблюдения засняли ее вместе с каким-то мужчиной, и это был точно не Терентьев.

– Петр Николаевич, – продолжил Стас, – вы нас давно знаете. Знаете, что мы тут пургу гнать не будем и с беспочвенными подозрениями к вам бы не пришли. Мы точно уверены, что убийца Савиной еще на свободе. А Терентьев… Он, возможно, причастен к гибели одной девушки, но это отдельная история, и случилась она около пяти лет назад.

Генерал внимательно посмотрел на своих подчиненных:

– Ну, если вы так уверены…

– Абсолютно, товарищ генерал, – твердо заверил Гуров. – И я даже больше чем уверен, что то, что Терентьев все это выдумал, очень быстро откроется.

– Хотя бы на следственном эксперименте, – закончил напарник.

Орлов помолчал немного.

– Ну, то, что я вам скажу, – начал он, – вы и сами знаете. Если вы считаете, что убийца этой девушки еще не пойман, ищите его. А что за история пятилетней давности?

– Там все проще, – ответил Станислав. – Была у нас в городе одна малоизвестная певичка. По слухам, решила свести счеты с жизнью и попросила Терентьева подсобить.

– Каким же образом?

– Он столкнул ее с моста в речку. Девчонка упала в воду и захлебнулась. Через пару дней ее выловили.

– Это здесь было, в городе?

– Нет, под поселком. Километров двадцать пять отсюда.

– А как ее звали, эту певичку?

– Кира Лифанова.

– Лифанова, Лифанова… – Начальник слегка нахмурился. – Где-то я слышал эту фамилию. Правда, не в контексте с убийством. Говорите, певица?

– Да, из рокеров.

– Ну да, у них там много всяких певцов да музыкантов. Андеграунд, поди?

– Вроде того.

– Все ясно. В общем, товарищи опера, работайте. И ты прав, Лев Иванович: если этот ваш Терентьев соврал, это быстро всплывет. Но если найдутся доказательства, что он причастен к гибели этой рок-певицы, то за это привлекут.

Когда напарники уже выходили из кабинета, генерал их окликнул. Они обернулись.

– Вспомнил, где я слышал фамилию, – пояснил Орлов. – У соседей дочка фанатеет от рок-музыки. От нее и слышал. Или от ее родителей.

Друзья переглянулись, усмехнулись и вышли. Лев Иванович повернулся к Крячко:

– Иди, наверно, карауль звонок от Жени, а я попробую разузнать про Киру.

– Заметано, – кивнул Стас. – Тем более что он мне уже позвонил, пока мы у начальника сидели.

Выяснить про историю смерти Киры Лифановой оказалось не таким уж сложным делом. Следователь, которая ей занималась, давно знала Гурова, поэтому охотно рассказала ему по телефону подробности.

– Там не явный криминал, – пояснила она. – По крайней мере, ничего такого не всплыло, пока я с этой девицей ковырялась.

– Самоубийство? – уточнил сыщик.

– Скорее всего. Следов насилия или каких-то прижизненных отметин и травм на трупе не нашли. Девчонка свалилась в речку и захлебнулась. Были, конечно, следы от удара об воду, но это, сами понимаете, Лев Иваныч, не насилие.

– Ну еще бы. А выяснили, почему она это сделала?

– Я беседовала с ребятишками из ее компании. Они сказали, что девочка была в долгой депрессии. Мол, творческий кризис и все такое прочее. Тем более молоденькая, двадцать два ей было.

– Да, в этом возрасте все невзгоды кажутся чуть ли не катастрофой.

– Вот именно. Правда, эти принеформаленные ребятишки таких теорий нагородили, что хоть стой, хоть падай, одна хлеще другой. Хоть многотомный роман пиши.

– Типа инопланетян или барабашек? – не удержался от усмешки Лев Иванович.

– Да, нечто вроде, с сильным уклоном в мистику. А чего это вы вдруг заинтересовались этим делом? Если не секрет, конечно.

– Не секрет, Катюш. Просто мы тут расследуем одно убийство, и один товарищ в нем признался. И не только в нем, но и в убийстве этой Лифановой пять лет назад.

– Но… – понимающим тоном произнесла следователь Катя и сделала многозначительную паузу.

– Но дело в том, что этот якобы убийца, как бы тебе сказать…

– Псих, – подсказала собеседница.

– Наркоман бывший. А может, и не бывший.

– Да, и такое может быть, – согласилась Катя. – Не сегодня завтра признается еще и в покушении на Ленина вместе с Фанни Каплан.

– Я бы не удивился.

– Я тоже. Каких только не повидала чудачков за свои годы работы.

– И не говори. Просто потерпевшую знал, вот и навоображал невесть что, непонятно только зачем.

– Ой, Лев Иванович, да кто их разберет, этих обдолбышей? У них вечно то Меркурий во втором доме, то черти по углам бегают.

– Это точно. Слушай, я на всякий случай все же спрошу: из этих знакомых Лифановой не попадался такой Николай Терентьев? Правда, он постарше Киры лет так примерно на пятнадцать-двадцать.

– Терентьев… – повторила следователь и немного помолчала. – Нет, кажется, такого не было. Тем более такого старого. Ну, по сравнению с этими сопляками. Это он, что ли, берет на себя смерть этой девицы?

– Он самый. Ладно, Катюша, спасибо тебе огромное.

– Было бы за что. Звоните, если еще что-нибудь надо будет.

– Обязательно.

Что и требовалось доказать, мысленно отметил Гуров, повесив трубку. Виновных нет, следов насилия тоже, дело прекращено, Терентьев не засветился. Да и вину его будет доказать сложно, пусть даже он хоть сто раз признается и чистосердечное напишет – прямых улик и доказательств нет.

Сыщик посмотрел на Крячко, который копошился в компьютере, периодически глядя на экран телефона.

– Что, Лев Иванович, хорошего нам скажете? – поинтересовался напарник, не отрываясь от своего занятия.

– Смотря что хотите услышать, Станислав Васильевич, – улыбнулся Гуров.

– Что, совсем голяк? – все же повернулся Стас. – Не насильственный случай, дело в архиве пылится?

– Угадал. Терентьев, разумеется, там нигде не то чтоб не засветился, а даже на горизонте не мелькнул. Поэтому, даже если он и спихнул эту Киру с моста, хрен докажешь теперь это, несмотря на все его признания. Потому что на трупе не было следов насилия. Удары об воду, естественно, не считаются. А чтобы от толчка остались синяки или отметины, это нужно обладать уж очень чувствительной кожей.

– Да, тут даже эксгумацию делать без толку, – заметил напарник. – Да и поздно, по скелету точно не определишь. Вот если бы он ее под машину толкнул или в воде какие-нибудь столбы торчали…

– Ой, Стас, если бы да кабы…

– Да знаю я, Лева. Катька Полянская, что ли, ей занималась?

– Да.