Когда наши мамы собирались, чтобы попить чай у нас в квартире, я слышала, как тетя Таня жалуется:

Я его просто не узнаю, Ева! Он словно стал совсем другим мальчиком – замкнутым, раздраженным. Успеваемость снизилась, вечно пропадает или в Интернете, или на улице со своей этой компанией, или с девочкой – помнишь, я тебе рассказывала про Маргариту? Она мне так не нравится – вроде бы милая, глазки в пол, но вот что-то с ней не так.

Да брось ты, Тань, отвечала мама. – Это переходный возраст. Он стал чувствовать себя взрослым. Да и первая любовь в его возрасте – это нормально. К тому же он мальчишка видный – как вымахал-то за лето. Естественно, что к нему начнут липнуть девчонки, вспомни себя в пятнадцать.

У Дашки переходный возраст не так проходит, не соглашалась тетя Таня. – Осталась точно такой же, какой была год назад! А взять Даньку год назад и сейчас – разница в поведении очевидна. Да и в оценках…

Еще через какое-то время, когда Клоуна впервые засекли не совсем трезвым после чьего-то дня рождения, и в квартире Матвеевых разгорелся скандал, я слышала, как расстроенная тетя Таня сказала маме: «Тебе так повезло, что у тебя дочка!»

Постепенно отношения между Даней и родителями сгладились, да и я стала привыкать к его новому облику, но ужасно скучала по тому мелкому пакостнику, который методично действовал мне нервы с младшей группы детского сада. И… возможно, он все-таки нравился мне, но я старалась не думать об этом – всячески забивала время, чтобы глупые мысли не лезли в мою кудрявую голову. А еще Даня точно вызывал во мне раздражение. И тогда я думала, что ненавижу его.

В этом году он впервые не присутствовал на моем дне рождения, который раньше всячески портил то шуточками, то пластиковыми мухами в моей тарелке, то искусственной рвотой в красивой коробке, на которой написано «Конфеты». В этот раз Даня быстро поздравил меня в школе, сунув в руки подарок, и убежал: поехал на выступление какого-то знаменитого рэп-исполнителя. А я пошла с подружками на квест, а потом – в кафе.

Зимой произошел еще один дурацкий инцидент.

Я забежала к Матвеевым, чтобы передать какие-то специи от своей мамы Даниной маме, и она пригласила меня попробовать только что состряпанный ею черничный пирог. Мы сидели на кухне, когда в квартиру зашли с мороза Данька и его клуша в шапке с бирюзовыми помпончиками – это считалось модным, но меня почему-то смешило. Они поздоровались с тетей Таней и исчезли в Данькиной комнате. Я решила забежать к ним – попросить у Дани тетрадь по физике, но вовремя остановилась около его приоткрытой двери услышала их голоса.

Что она у вас делает? спрашивала Шляпа недовольно.

Я же говорил, что соседка, заходит иногда, отмахнулся Клоун, и я нахмурилась.

Ты слишком много о ней говоришь, и она часто бывает у вас дома… Мне это не нравится, Дан.

Ты мне тоже не нравишься, коза остроносая. И не Дан, а Даня. Но я, разумеется, промолчала.

Ты ревнуешь? усмехнулся он. И я почему-то представила, как Клоун сейчас обнимает свою рыжую пассию. Стало противно.

Ревную, с вызовом отвечала Маргарита. – Эта девчонка все время около тебя ошивается.

Мы в одном классе учимся вообще-то. Да и знаем друг друга тысячу лет.

Все равно. Она мне не нравится, стояла на своем девушка.

Марго, она мне как младшая сестренка, отозвался Даня.

У вас разница – несколько месяцев, фактически озвучила мои мысли Маргарита.

Перестань, в голосе Даньки послышалось раздражение. – Я же сказал она мне как младшая сестра. Сводная, почему-то хмыкнул он.

Я даже оскорбилась. А ты мне как никто. Просто никто.

Не общайся с ней, попросила Шляпа.

Я буду общаться с теми, с кем хочу общаться, вдруг рассерженно сказал Клоун. – Не ставь ультиматумы.

Но она меня раздражает!

Ой, можно подумать, я от восторга несусь в звездную высь, увидев тебя.

А меня раздражаешь ты, ухмыльнулся Матвеев.

Что ответила Шляпа из «Г» – я не знаю. Послышались чьи-то шаги, и мне пришлось ретироваться, дабы не быть застуканной в подслушивании чужих разговоров.

Этот диалог заставил меня изменить свое отношение к Клоуну. Если раньше я действительно постоянно к нему лезла и обращала на себя его внимание, то теперь решила стать холодной и недоступной, как айсберг. Это почти получилось. Правда, сначала где-то глубоко в сердце жила робкая надежда, что Клоун заметит, что я больше почти не общаюсь с ним, и сам проявит инициативу, то потом и она исчезла. Даниил Матвеев оставался холоден к своему детскому врагу номер один. Это отчего-то очень раздражало, и я решила, что буду презирать его.

В апреле же случилось поворотное, можно сказать, событие. Гуляя вместе с Леной по торговому центру «Атриум» в другом районе города – втайне от мамы, разумеется, я встретила рыжую Шляпу под руку с каким-то незнакомым светловолосым типом, по виду – довольно взрослым, может быть, даже студентом. Они, никого не замечая, шагали мимо многочисленных павильонов, а мы с Ленкой, прячась и боясь спугнуть, пошли следом, незаметно фотографируя парочку.

Шляпа и ее новый парень зашли в несколько магазинчиков, где она, в лучших традициях любовного жанра, мерила модные платья, а он оценивал, идут ли они ей или нет, и даже купил парочку. Потом Шляпа захотела пожрать и потащила кавалера в дорогое кафе – не чета фастфуду, на который у нас хватало денег, чтобы забежать после школы и потратить их на гамбургеры, картошку фри и молочные коктейли.

Мы тоже пошли в кафе и, перебрав все свои сбережения, заказали суши по какой-то акции. Кроме того, у меня получилось сделать несколько замечательных фото. Вот Шляпа кокетливо хихикает над шуточкой (наверняка не смешной), а блондин заботливо поправляет ей волосы. Вот она отправляет в его рот кусочек чего-то там из своей тарелки, а он послушно разевает рот и влюблено таращит глаза. Вот целует – сначала в щеку, для совместного селфи, а потом в губы.

Фу-у-у… Они же только что ели, поморщилась Ленка, с кислым видом дожевывая свои суши – ей они не очень-то и нравились, в отличие от меня. Но, как говорится, голод не тетка.

Ты не понимаешь, у них любовь, хмыкнула я и нажала большим пальцем на клавишу «Отправить». И в этот же славный миг несколько фото полетели сквозь интернет-пространство на телефон Клоуна. Он, к счастью, был в сети и тотчас увидел эти сообщения, хотя в последнее время не часто открывал мои послания, которые обычно были репостами каких-нибудь забавных картинок.

Где? только и спросил моментально все понявший Данька. Я написала адрес, почему-то воспринимая все это как очередной прикол, по которым даже немного соскучилась. И только когда спустя двадцать минут Клоун появился в кафе, видимо, примчавшись на такси, я поняла, что для него все это очень серьезно.

Я поняла это по его лицу и какому-то даже отчаянию, плескавшемуся в серо-голубых глазах.

Он широким шагом направился к столику парочки и с широкой, крайне неестественной улыбкой сел на диванчик рядом с опешившей Шляпой. Я не знаю, что он говорил, но вид у рыжей становился все печальнее и печальнее, а лицо молодого человека становилось все удивленнее и удивленнее. Он попытался взять ситуацию в свои руки, стал что-то раздраженно отвечать, хмурить брови и тереть лоб, но не уходил и даже положил развязно руку Шляпе на плечи…

А потом Данька ударил его.

Я во второй раз в жизни видела, как он дерется – по-настоящему. Не борется в шутку с пацанами в школе или во дворе, не пытается дать отпор мне, когда в прошлом году я то и дело пыталась хорошенько треснуть его, а бьет со всей силы прямо в лицо. Блондин отлетел в сторону, чуть не перевернул соседний стол и с трудом поднялся, держась за окровавленную губу. А у меня сжалось сердце – так жалко стало Даньку, который, кажется, порывался нанести второй удар. Черт, у него ж проблемы будут!

Не думая, что делаю, я вскочила и побежала к нему наперерез, распахнула руки в стороны, как крылья, и спешно стала твердить:

Нет, Дань, не надо, не надо, не бей его!

Отойди, попытался он отодвинуть меня, но я не позволила ему, зная точно, что больно мне он не сделает – по крайней мере, специально. Это больше не ребенок, а почти мужчина, у которого есть что-то вроде кодекса чести.

Нет.

Отойди, я сказал!

Клоун вновь попробовал убрать меня со своего пути, но я просто обняла его – или нет, вцепилась, как в самое большое свое сокровище, и он не смог сдвинуться в сторону. Я слышала, как гулко бьется в груди его сердце – словно он только что пробежал стометровку на скорость. И нехотя отпустила.

Придурок, процедил сквозь зубы блондин и поманил за собой Шляпу, которая жалобно и неотрывно смотрела на Даньку. А я мрачно взирала на нее. Рыжая поймала мой взгляд и вдруг бросила:

Все из-за тебя, мелкая гадина.

С какого фига я мелкая?! возмутилась я и спохватилась: Сама овца.

Меня припечатали нецензурным хлестким выражением. И откуда только такие знает?! Надо на заметку взять…

Хватит препираться с малолеткой, идем, отрывисто бросил Шляпе парень. – И пакеты не забудь.

Извинись, вдруг сказал глухим голосом Данька.

Слушай, чувак, я тебя знать не знаю, с неприязнью посмотрел на него блондин, промокая салфеткой кровь на губе. – Я позволил тебе меня ударить, потому что спал с твоей девчонкой, хотя подчеркну – я о тебе не знал. Но извиняться – пошел-ка ты.

Извинись, повторил Клоун, глядя на рыжую.

Дан, я… Прости, сказала она тихо.

Малышка, если ты идешь со мной – ты выбрала меня, вмешался блондин. – Если остаешься с ним, оставь, пожалуйста, и все шмотки, которые я тебя купил. И телефон. Окей?

Сейчас бы в двадцать первом веке содержанкой быть, громким шепотом известила всех Ленка, которая примчалась следом за мной, видя, что дело пахнет жареным.

Извини, Дан, тихо повторила Маргарита.

Не передо мной. Перед ней, вдруг Матвеев кивнул в мою сторону.

Что? опешила Шляпа.

Я тоже обалдела. Передо мной?..

Не буду я перед ней извиняться, дернула плечом рыжая. Ее блондин, которому все это надоело, пошел к выходу. Маргарита последовала было за ним, однако Даня остановил ее жестом. А потом вдруг склонился к ее уху – мне сначала даже показалось, что он собирается поцеловать ее, однако этого не случилось. Он что-то тихо прошептал ей – я не разобрала ни звука. И Марго побледнела. Она уставилась на меня своими огромными синими глазищами и пролепетала:

Извини, пожалуйста! Я не хотела!

И убежала следом за блондином, который недовольно оборачивался, поигрывая ключами от машины. А Данька – на нем лица не было – двинулся в другую сторону.

Эй! – окликнула его я, но он даже не обернулся. И я побежала следом за ним. Не могла оставить его одного. Не знаю, как это объяснить, но я чувствовала, что ему плохо. И эта глухая внутренняя боль, оплетенная яростью, передавалась и мне.

Посиди с нами! Я тебе попить закажу! Или пиццу! крикнула я.

Он так и не оборачивался, и мне пришлось обогнать его и встать, разведя руки в стороны. Только тогда Матвеев затормозил.

Ты в порядке? – жалобно спросила я. – Дань, не переживай так. Она тебя не достойна. Не заслужила.

Он вдруг улыбнулся, и взгляд его стал таким теплым, что у меня защемило в груди.

Не беспокойся, все хорошо.

Точно?

Точно. Спасибо тебе.

Даня вдруг заправил за ухо мою непослушную выбившуюся прядь. И от этого мимолетного прикосновения я вздрогнула. Меня словно пронзило солнечным лучом. И захотелось коснуться его лица – в ответ. Я с трудом сдержала себя.

Я кажусь тебе… он не договорил – замолчал резко.

Что? прошептала я.

Ничего, Даша. Я должен побыть один. Нужно успокоиться. Не хочу тебя случайно обидеть, тихо сказал Даня. И я понимала его – в моменты ярости он плохо себя контролировал.