– Согласен, – кивнул я. – Ребята молодцы. Но и остальные в этом концерте были не пальцем деланные. Причем у всех остальных уже есть готовая фан-база, это же мастодонты.

– Честно говоря, я не очень понимаю, что ты имеешь в виду, – Ирина покачала головой. Смотри, как на них насели! Борису, вон, третья уже бумажку со своим телефоном сует.

– Ну не зря же я их остановил, в самом деле! – заржал я.

– Простите, это же вы вели концерт? – кто-то похлопал меня по плечу со спины. Я оглянулся. Крепенький мужик в сером костюме. А дальше за ним, рядом с выходом, четверо дядек постарше, уже в строгих пальто с каракулевыми воротниками и шапках-формовках.

Ага, а вот и «высокие гости»!

– Да, – кивнул я, снова переведя взгляд на подошедшего парня.

– С вами хотят побеседовать, – дипломатично сказал он. – Вы не против подойти вон туда?

Он кивнул в ту самую сторону «каракулевых воротников». Вообще, я знал их по именам. Сам же со сцены ещё в начале концерта расточал елей и рассыпался в благодарностях каким-то четверым «тузам», благодаря которым этот концерт состоялся. Только пока что в моей голове имена были отдельн от лиц. И кто из них кто, я представления не имел.

– Да запросто! – широко улыбнулся я и направился следом за адъютантом их превосходительств, подмигнув напоследок Ирине.

– Вы же Владимир Корнеев, верно? – спросил один. Самый высокий из всех, лет пятидесяти, с тонкими брезгливым губами.

– Все верно, – кивнул я. – Владимир Корнеев – это я и есть.

– А Евгений… – длинный окинул глазами-локаторами все ещё набитое людьми фойе. – Что-то я его не вижу, с ним бы тоже хотел составить разговорчик…

– Ему пришлось уехать, – простодушно развел руками я. – Обстоятельства непреодолимой силы.

«Политики – страшные люди, – подумал я. – В покер, наверное, до хрена играют». Пока шел, я мысленно заключал сам с собой пари, звиздюлей они мне выдать хотят или по головке погладить. И вот я уже рядом с ними стою, но так ничего по лицам считать и не смог.

– Мы ведь в представлении не нуждаемся, верно, молодой человек? – вступил в разговор второй, с выдающихся размеров пузом.

– Ну разумеется, – широко улыбнувшись, соврал я и шаркнул ножкой. Фамилии «птицы-четверки» я помнил наизусть – Прохоров, Кирилко, Дубов и Званцов. Но это были все мои знания. Но мешать людям надуваться от ощущения собственной значимости не в моих правилах.

– У вас очень… интересная манера… гм… конферанса, – произнес третий. Щупленький, но с отвисшими брылями, что делало его лицо похожим на грустного бульдога на безуглеводной диете. – Непривычная, но интересная.

– Я бы, конечно, предпочел более официальный стиль, – снова сказал самый первый, высокий. – Но мы понимаем, что сейчас новое время, которое требует новых решений. И нового стиля.

«Всё-таки хвалят», – мысленно усмехнулся я, засчитав победу тому внутреннему голосу, который топил за «погладят по головке».

– Вы очень уверенно держитесь на сцене, – снова сказал «бульдожка». – Где вы учитесь? Вы ведь студент, верно? На театральном?

– Увы, я не поступил, – я развел руками. – По баллам не прошел.

– Ай-яй-яй! – покачал головой толстый. – Что же вы так? Надо стремиться к своей цели! Николай Ильич, может быть, можно что-то устроить, а? Поможем талантливому парню?

– Хм… Первый семестр, конечно, уже закончился, – задумался «бульдожка». – Но я могу сделать звонок Карине Игоревна… Если молодой человек постарается, то ему могут пойти навстречу…

«Так, блин! – мысленно напрягся я. – Мне вот только облагодетельствования в виде студенческой скамьи сейчас не хватало!»

– Ни в коем случае! – немедленно вклинился в разговор я. – Это принципиальный вопрос! В следующем году я снова буду поступать. И я должен сделать это чисто своим умом!

– Эх, молодежь, – усмехнулся длинный.

– Очень похвальный принцип, юноша! – похвалил меня толстый.

– А куда собираетесь поступать, извините? – полюбопытствовал «бульдожка».

– В медицинский, – ляпнул я первое, что пришло в голову. – Собираюсь стать знаменитым хирургом. Светилом таким, знаете. Сириусом среди хирургов. Ну или на худой конец Альдебараном, не меньше!

Все четверо засмеялись. Толстый и «бульдожка» склонили головы друг к другу, и толстый тихо проговорил:

– Этого бы парня пригласить наши совещания вести.

На что «бульдожка» тихо ответил:

– Да ты что? Иваныча же удар хватит от одной только его прически. Не говоря уж… гм… обо всем остальном.

– В любом случае, Владимир, вы хорошо себя проявили, – сказал высокий и протянул мне руку. – Так что я от имени нас всех хочу выразить вам благодарность. Мы получили от концерта искреннее удовольствие, хоть иногда ваш… гм… конферанс был, скажем так, на грани приличия.

– Но это же рок-концери, а не филармония, Геннадий Кузьмич! – сказал толстый.

– Да-да, конечно, – кивнул высокий. – Я уже сказал, что отделяю вопросы своего вкуса от веяний времени. Вы молодец, юноша!

– Очень рад, – я пожал протянутую руку. – Можете всецело мной располагать, примите, так сказать, уверения в моем совершеннейшем доверии и преданности!

– Вот ведь клоун! – одобрительно покачав головой сказал на ухо «бульдожке» толстый.

Тут вперёд шагнул четвертый, который до этого момента помалкивал. Никаких выдающихся черт у него не было, лицо такое… типичное. За пятьдесят, но в хорошей форме, костюм сидит идеально, никаких намеков на пузико, сутулую спину или брыли.

– Владимир, можно вас на пару слов в сторонку отозвать? – прохладно-дружелюбным тоном сказал он. – Никто же не против, если мы пошепчемся?

Глава 5

– Ну-ну, не делайте такое недоверчивое лицо, – дружелюбно улыбнулся неприметный дядечка с пронзительным взглядом. – Неужели я так жутко выгляжу?

– Да я и не боюсь, – пожал плечами я. Хотя чутка душой покривил все же. Как только этот товарищ заговорил, мне сразу стало понятно, какую организацию он представляет. И моментально всплыли в памяти все на свете слухи о том, что все рок-клубы с самого начала были организованы при участии и под протекцией КГБ, мол, остановить волну увлечения свободолюбивой музыкой Советский Союз не смог, так что было решено это явление возглавить и удержать в нужном курсе.

– Я не собираюсь вас вербовать, Владимир Викторович, – уже без улыбки сказал мой собеседник. Потом взял за локоток и отвел еще на шаг в сторону. Ага, теперь мы стояли так, что наших лиц никому точно не было видно. «Кстати, не помню, чтобы называл ему свое отчество», – мысленно отметил я.

– Вряд ли я был бы ценным сотрудником, – рассмеялся я. Блин, вот, казалось бы, с чего мне вообще ощущать нервный зуд и беспокойство? В жизни ведь ни разу у меня не было трений с госбезопасностью. И в семейном архиве не завалялось ни единой истории о пропавших в застенках родственниках, а вот, смотрите-ка, отвел меня настоящий гэбист в сторонку, причем в весьма общественном месте, и никаких вроде бы мрачно-черных машин рядом не маячит, и как-то неуютно сразу стало. Общественное, мать его, бессознательное. Популярная, зарррраза такая, культура. Раз гэбня, значит кровавая. Либо в застенки, либо с предложением, от которого хрен откажешься. Хех!

– То есть, вы меня просто так в сторону за локоток отвели? – усмехнулся я.

– Не совсем, – сказал он. – Но об этом мы как-нибудь позже поговорим. Может быть. Кстати, меня зовут Андрей Григорьевич. Званцов.

– Очень приятно, – отвесил я легкий полупоклон.

– Можете не кривляться, – усмехнулся Званцов, сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек небольшой картонный прямоугольник. – Вот моя визитка, возьмите. У меня действительно есть к вам серьезный разговор, но место для него совершенно неподходящее. Так что, когда у вас будет время, Владимир Викторович, позвоните вот по этому номеру, и мы с вами назначим встречу.

На визитке было написано «Званцов Андрей Григорьевич» и номер телефона. Больше никаких званий, пометок и логотипов там не было.

– Я в смятении, признаться, – я поднял глаза с именной картонки и посмотрел в глаза Званцова. – Вы же вроде говорили, что это не вербовка?

– Не вербовка, – покачал головой благообразный КГБ-шник. Хотя, кстати, название этой организации в нашей беседе ни разу не прозвучало. – Вербовка вообще не входит в мою сферу деятельности.

– А если я проигнорирую ваше приглашение, что будет? – спросил я, не отводя взгляда с лица Званцова.

– Ну, значит, проигнорируете, – Званцов едва заметно улыбнулся. – Насильно вас никто не потащит. Но я думаю, вы все же придете.

– У вас есть какой-то веский аргумент? – прищурился я.

– Нет, – Званцов улыбнулся шире. – Вы не тот человек, которого надо как-то принуждать. За меня это сделает ваше любопытство.

Он похлопал меня по плечу и подмигнул.

– До встречи, Владимир Викторович! И да, кстати. Отличный был концерт. Хотя я и не все слова понял из тех, что вы со сцены говорили.

Званцов неспешным шагом направился обратно к «высоким гостям», застегивая на ходу распахнутое пальто. А я еще какое-то время в задумчивости стоял, привалившись к квадратно колонне, и сверлил глазами совершенно неинформативную визитку. Будто пытаясь что-то там увидеть. Ну, фиг знает, бывают же всякие симпатические чернила, которые становятся видимыми только в ультрафиолете, например. Вдруг эта визитка на самом деле часть какого-то загадочного квеста и проверка на сообразительность…

Я хохотнул, поймав себя на этой идиотской мысли, и сунул визитку в карман. Нервное беспокойство бесследно прошло. «Блин, а ведь „глубокий бурильщик“ прав, – с некоторой досадой подумал я. – Теперь мне любопытно!»

«И хочется им тут мерзнуть, – подумал я, почти протискиваясь сквозь весьма даже немаленькую толпу девчонок, как бы невзначай тусующуюся рядом с техническим входом во дворец спорта. – До концерта еще час с лишним же…»

– Туда не пускают, мы уже пробовали! – крикнула мне одна из девчонок, когда я начал подниматься на невысокое крыльцо.

– Я знаю секретное слово, – усмехнувшись, ответил я, прикладывая к стеклу карточку-пропуск. Пожилой вахтер скорчил недовольное лицо, поднялся со своего места и подошел к двери. Внимательно изучил картонку, кивнул, и дверь открылась.

– Быстрее, быстрее! – скомандовал он, за рукав втаскивая меня внутрь. И не зря, кстати. Как только девчонки внизу сообразили, что их вожделенная дверь открылась, они ломанулись вслед за мной по лестнице наверх. Видимо, чтобы взять вожделенную дверь штурмом. Но вахтер был тертый калач, так что прозрачная дверь захлопнулась прямо перед носом самых быстрых девчонок.

– Ты никак первый раз тут, – недовольным тоном пробурчал вахтер. – Будто не знаешь, что им только волю дай, они как понабегут!

– В первый раз, – подтвердил я. – И что, случалось, что прорывались?

– Дверь разбили прошлой весной, – сказал вахтер, возвращаясь на свое место. – Когда «Ласковый май» приезжал.

– Жесть, – вздохнул я и оглянулся на прилипших с той стороны к стеклянной двери поклонниц. – Кстати, между нами, а есть в этом какой-то смысл? Ну, вот, допустим, прорвался кто-то из них внутрь, и что дальше?

– Да ничего! – всплеснул руками вахтер. – Охрана их выпроводит обратно, всего и делов. Но все равно они ломятся. Не объяснишь ведь ничего!

– Да уж, – хмыкнул я. – А где я могу найти Василия?

– Прямо по коридору, третья дверь, – махнул рукой вахтер.