Получив образование в США и избрав своим наставником Дьюи, Ху Ши в течение многих лет выступал сторонником пресловутой теории прагматизма, стремясь оправдать господство империализма в Китае, подорвать веру китайского народа в свои национальные силы, заставить его утратить свою национальную гордость. Антипатриотические, антинародные реакционные взгляды Ху Ши, которые он широко пропагандировал в своих многочисленных работах по вопросам философии и филологии, пагубно влияли на развитие здоровых, революционных идей, на рост и формирование китайской прогрессивной интеллигенции. Буржуазно-идеалистические взгляды Ху Ши оказали значительное воздействие на представителей старой китайской интеллигенции, среди которой широкое распространение получили порочные концепции «наука ради науки», «искусство ради искусства», «исследование ради исследования». Ху Ши, став на путь измены своему народу, в 1949 году вместе с Чан Кайши бежал из Китая.

Рассматривая историю китайской литературы с позиций субъективного идеализма, Ху Ши не смог дать правильной научной оценки классических произведений китайской литературы. Ярким свидетельством этого служат циничные заявления самого Ху Ши о том, что своими литературоведческими исследованиями он ставил определенную цель – борьбу с революционной идеологией.

Ху Ши отрицал борьбу классов и классовый характер литературы и в своих оценках и анализе литературных памятников пользовался сугубо формалистическим методом. Он игнорировал содержание произведения, его идейную и социальную направленность, его историческое значение и художественный метод, говоря часто лишь о форме произведения, ограничиваясь поверхностным разбором языка, оторванным от контекста, схоластическим анализом иероглифических знаков и их сочетаний. Именно отсюда проистекают его глубоко ошибочные суждения и выводы. Поэтому в романе «Сон в красном тереме», сюжет которого отражает конфликт между новыми веяниями, затронувшими определенную часть молодого поколения Китая, и устоями жизни феодальной аристократии, Ху Ши смог усмотреть лишь «праздную и пресыщенную» жизнь одной аристократической семьи, «крушение» одной из некогда знатных феодальных фамилий. Причину такого крушения Ху Ши видит в том, что в этой семье «думали только о пышно сервированном столе, о поддержании своего собственного реноме», расточительствовали, «не имея ни малейшего представления о финансовой стороне дела и не заботясь об экономии своих средств». Ценность романа Ху Ши усматривал лишь в средствах изображения, «натуралистических настолько, что они выходят за рамки заурядных».

Серьезной критике в ходе дискуссии подвергались также последователи и сторонники Ху Ши. В частности, были разоблачены порочные взгляды литературоведа Юй Пин-бо, который в течение многих лет печатал работы по изучению романа, содержащие неверные, ошибочные оценки и суждения. В 1923 году Юй Пин-бо опубликовал книгу, в которой солидаризировался с оценкой Ху Ши романа «Сон в красном тереме». В 1953–1954 годах Юй Пин-бо продолжал пропагандировать свои порочные воззрения о романе «Сон в красном тереме» в ряде опубликованных в печати статей.

VIII

В 1954 году молодые литературоведы Ли Си-фань и Лань Лин выступили со статьей, в которой с марксистских позиций подвергли критике порочные взгляды Юй Пин-бо. В статье «Жэньминьжибао» от 23 октября 1954 года, озаглавленной «Больше внимания критике ошибочных взглядов в изучении романа «Сон в красном тереме», указывалось, что критика Ли Си-фанем и Лань Лином формалистических, антинаучных воззрений Юй Пин-бо явилась первым за тридцать с лишним лет ударом по «маститым ученым» реакционной, буржуазно-идеалистической школы Ху Ши, которые, занимая господствующее положение в области изучения китайской классики, фальсифицировали историю китайской литературы, проповедовали порочные, идеалистические концепции в литературе и искусстве.

В своих исследованиях Юй Пин-бо, пользуясь методом формального анализа романа, отрицает социальное значение этого классического памятника китайской литературы, в котором утверждается неизбежность крушения паразитического общественного устройства. Юй Пин-бо считает, что автор романа в изображении событий и фактов якобы не занимает определенной позиции, придерживается некоего нейтрализма в отношении феодального общества, не выражает своего отношения к изображаемым в книге персонажам. «Автор роптал, но не возмущался», – пишет Юй Пин-бо. Юй Пин-бо, пытаясь игнорировать созданную автором картину, правдиво отображающую реальную жизнь с ее сложными противоречиями и конфликтами, с драматическими ситуациями, глубокими человеческими чувствами, не считается с неодолимой и исторической закономерностью, непрекращающейся борьбой сил нового и старого, с тем, что на смену отживающему свой век общественному устройству приходят нарождающиеся, здоровые силы грядущего. Формалистический, субъективный подход к исследуемому литературному памятнику обусловил неспособность Юй Пин-бо, считавшего «Сон в красном тереме» лишь «автобиографической исповедью», увидеть в романе глубоко реалистическое мастерство крупнейшего художника слова Цао Сюэцииня. Великое произведение, обладающее огромной обличительной силой и необыкновенной глубиной художественного проникновения в самые сокровенные тайники жизни, представляется Юй Пин-бо всего лишь сочинением, «полным вздохов о бренности существования», а основной смысл романа он видит в «разочаровании в любви и раскаянии». «Эта книга, – пишет Юй Пин-бо, – представляется мне кошмарным сном в китайской литературе, – чем больше ее изучаешь, тем больше запутываешься». Логическим выводом, к которому приводит антинаучный, субъективистский анализ Юй Пин-бо, является отрицание исторической и художественной ценности романа «Сон в красном тереме», нигилистическое отношение к национальным культурным сокровищам, принижение великого литературного наследства китайского народа. «Критика монографии Юй Пин-бо о романе «Сон в красном тереме» связана с вопросом об отношении к нашему наследию, – говорит Чжоу Ян. – Чтобы создать новую, социалистическую литературу и искусство, мы должны прежде всего дать правильную оценку нашему национальному литературному наследству, взять из него все полезное, принять его лучшие традиции и развивать их на новой основе. Критическое отношение к наследству прошлого есть отправной момент в деле строительства новой культуры. Поэтому ни в коем случае нельзя допускать, чтобы буржуазные ученые и писатели, стоящие на идеалистических позициях, извращали и уничтожали подлинную ценность литературных памятников нашей родины, нигилистически опошляли их».

В результате широко развернувшейся дискуссии, в которой приняли участие многочисленные ученые, писатели, литераторы, была расчищена дорога для объективного, подлинно научного изучения романа «Сон в красном тереме» и других литературных памятников, созданных гением китайского народа, для раскрытия их идейного богатства и поэтического своеобразия, для всестороннего понимания их подлинного значения и ценности.

Следует отметить, что в результате критики профессор Юй Пин-бо изменил свои прежние суждения о романе. Это, в частности, видно из его вступительной статьи к новому китайскому изданию романа «Сон в красном тереме» 1958 года.

Выход в свет одного из шедевров классической китайской литературы – романа «Сон в красном тереме», полностью издаваемого впервые на русском языке, несомненно будет с радостным чувством встречен советским читателем, проявляющим живой интерес к культурному наследию братского китайского народа.

Н. Т. Федоренко

Роман «Сон в красном тереме» – вершина китайской классической литературы

«..Какой у дочки тайный том

Дремал до утра под подушкой».

А. Пушкин. Евгений Онегин

Эпоха великих романов

Роман в китайской литературе появился сравнительно поздно. Если говорить о народном, анонимном романе, родившемся из особого рода китайского сценического искусства, так сказать, театра одного актера – «рассказывания книг» (шо шу), то первые сведения о нем обнаруживаются в исторических источниках, относящихся к XII веку. Рассказчики книг «шошуды» брали какой-то хорошо известный исторический или иной сюжет – мифологический, легендарный, бытовой – и на его основе составляли сценарий. По этому сценарию они и вели свой рассказ, точно повторявший основные узлы сценария, но в промежутках оставляли место для свободной импровизации. Сохранилось несколько таких сценариев. Это довольно обширные произведения, явно рассказывавшиеся не в один прием, а за несколько вечеров.

Большинство из них – это рассказы о тех или иных периодах китайской истории, о которых в народе сложились легенды. А легенды эти, в свою очередь, были использованы рассказчиками книг. Из десятка дошедших до нас народных романов – их обычно называют словом «пинхуа» («рассказы с оценкой») – только два не могут быть строго отнесены к историческим повествованиям: «Рассказ со стихами о том, как монах Трипитака добыл сутры» и «Забытые дела годов Сюань-хэ при Великой Сун». Первый из них, хотя и кладет в основу реальное путешествие в Индию за священными книгами китайского буддиста Сюань-цзана (600–664), но изложен в совершенно фантастическом плане: это описание приключений Сюань-цзана в вымышленных странах, к реальному путешествию монаха почти не имеющих отношения.

Второй, также основанный на действительно происходивших событиях начала Х века, на поверку оказывается записью легенд о бурном периоде, когда Китай (называвшийся тогда Сун) пытался – далеко не всегда успешно – отражать нашествия северных соседей чжурчжэней. Окончилось это потерей государством Сун северной части страны, где чжур-чжэни образовали свое государство Цзинь. Остальные дошедшие до нас пинхуа являются переложением событий из исторических сочинений с добавлением легенд, с этими событиями связанных.

Народный роман пинхуа в XIV веке лег в основу авторского романа, предназначенного уже не для слушателя, а для читателя, что исключает какую-либо импровизацию, но зато требует высокого словесного искусства. И действительно, китайский авторский роман явился как крупное литературное течение того периода, который – по тогдашнему названию страны – именуется обычно «периодом Мин» (1368–1644). Роман быстро оттеснил на задний план другие литературные направления этого периода (кроме, может быть, драмы), и очень часто о периоде Мин говорят, как об эпохе великих романов. Этот новый для Китая вид литературы сохранил многие черты, указывающие на его связь с народными повествованиями пинхуа. В частности, главы в романе называются «разами» («первый раз», «второй раз» и т. д.), кончается глава («раз») на самом интересном месте (совсем как в пинхуа или в современных нам телесериалах), и потом добавляется: «Хотите узнать, что было дальше, услышите в следующий раз» (или «прочтете в следующей главе»), а новая глава начинается со слов: «В предыдущий раз (в предыдущей главе) было рассказано, как…»

Народное повествование (все равно, пинхуа или новелла «хуабэнь») обычно начиналось со стихотворного введения, где рассказчик сообщал, о чем сегодня пойдет речь. Завершался рассказ стихотворным резюме большого эпизода или всего рассказа. В самом тексте описания природы и наружности героев излагались образной ритмической прозой.

Когда завершался промежуточный эпизод, давалась его оценка в виде двустишия. Все эти приемы сохранились и в авторском романе и, может быть, наиболее неопровержимо свидетельствуют о его происхождении от народного романа пинхуа.