– Моя невеста собралась наведаться в свою галерею в Уэйверли-Грин.

Похоть злорадно ухмыльнулся. Он любил делиться сплетнями, особенно когда это задевало кого-то из нас, и это означало, что сплетня была хороша.

– Он злится, потому что с ней пошел Волк.

– Так это ревность! – тихо усмехнулся я. – Тебе необходимо разжигать свой грех. Но, клянусь кровью богов, выглядишь ты так, будто вот-вот пробьешь стену кулаком. Камилла и впрямь знает, как тебя взбодрить.

Зависть еще сильнее сжал кружку, но больше не выказал никаких признаков раздражения.

Я знал его достаточно хорошо, чтобы понять: вероятнее всего, он представлял себе все способы, которыми мог бы убить мужчину-фейри – первого любовника Камиллы.

Судя по донесениям моих шпионов, последний месяц Волк провел в Доме Зависти. И то, что Зависть не прикончил его во сне, было лучшим доказательством того, как пылко он обожал свою будущую жену. Но на протяжении всего этого времени Зависть всего лишь подыгрывал ей. Даже нам было известно, что не стоит слишком долго испытывать его терпение.

– Эта игра доставляет удовольствие только тогда, когда правила устанавливаешь ты сам, не правда ли, дорогой братец?

Похоть увернулся от удара Зависти, рассмеявшись еще громче, чем до того.

– Шутки в сторону, – сказал он, стиснув зубы. – Мы пришли сюда из-за кое-какого слуха.

– Да?

Я лениво провел линию по каплям конденсата на кружке. Раз братья заявились сюда, чтобы сообщить что-то с глазу на глаз, значит, меня не ждет ничего хорошего.

– Нет, я не объявлял о кампании по поиску супруги, к вящему неудовольствию всего королевства.

Зависть и Похоть обменялись серьезными взглядами.

– Речь идет о ледяных драконах.

Пульс бешено застучал по венам. Мы с Гневом позаботились о прикрытии.

– А что с ними не так?

Во второй раз за вечер с лица Зависти пропала маска безразличия.

– Они сбиваются в стаи, и их там гораздо больше обычного.

– Весьма необычно, – саркастически сказал я, наклонившись к нему. – Быть может, они заваривают чай и пекут булочки – уже похолодало.

– Ты не хуже меня знаешь, что они не сидят и не пьют никакой чертов чай! – огрызнулся Зависть. – Болтают о том, что недавно одного из драконов убил их вожак.

Я все так же чертил линию по конденсату на кружке, но мысленно уже успокоился.

– Ходят слухи, что это было наказание, – сказал Похоть, пристально наблюдая за мной. – Драконы нарушили договор?

– А я думал, вы оба выше того, чтобы слушать всякие сплетни, – сказал я.

– Отвечай на вопрос, Габриэллис.

Взгляд Зависти был таким же суровым, как и голос.

– Ты в моем круге, – тихо сказал я. – Здесь я не подчиняюсь ничьим приказам.

Между нами повисло напряжение, но я выдержал взгляд брата.

Я не направлял на него кинжал своего дома, но, если бы пришлось, сделал бы это без капли сомнения, и Зависть это знал. Я позволил братьям остаться здесь лишь потому, что это было необходимо мне самому.

Однако мое гостеприимство было коротким, особенно когда секреты моего дома оказывались под угрозой.

Воздух вокруг похолодел от нашего взаимного негодования. Постоянные посетители таверны бросали на нас косые взгляды, придерживая руками оружие на случай потасовки.

Наконец Зависть откинулся на спинку стула. Это движение слегка сбросило напряжение.

– Откуда до вас дошли эти слухи? – спросил я.

Мне не хотелось, чтобы братья уличили меня во лжи, если бы я ответил на их вопрос. Принцы Греха не могли лгать намеренно, но мы были весьма изобретательны по этой части. Недомолвки обозначали то, что Зависти удалось отыскать способ обойти это правило, однако он так никому и не раскрыл свой секрет.

Лицо Похоти помрачнело, что было для него нехарактерно.

– От наших шпионов.

– У кого-нибудь из вас есть доказательства? – настаивал я.

– Пока нет.

Зависть вскочил и швырнул еще одну монету для прислуги на середину стола.

– Но если ты не скажешь нам правду, мы сами ее добудем.

– Ну и? – отрезал я. – Как вам кажется, когда вы отправитесь на поиски приключений, я снова приму вас в своем круге с распростертыми объятиями?

Зависть и Похоть снова обменялись напряженными взглядами.

– Если слухи о том, что договор был нарушен, подтвердятся, выбора у тебя не останется, – сказал Зависть. – И пускай именно тебе было поручено обеспечивать его соблюдение, но мы все подписали пакт.

Я мысленно проклял пункт, который сам же включил в договор. Согласно ему, если когда-либо будут нарушены какие-либо договоренности или сам пакт, моим братьям предоставится право на общий сбор, поскольку это станет сигналом о проблемах для всех Семи Кругов. Тогда это условие казалось разумным и даже нужным. После того как драконы устроили резню среди наших подданных, а затем мы заключили с ними договор, всем казалось, что между нами воцарился мир.

Теперь же это означало, что мне придется стать еще более бдительным во всем, что касалось нежданных визитов.

Я допил зимний эль и встал.

– Наслаждайтесь бесплодными поисками, дорогие братцы. У меня на этот вечер намечены куда более волнующие забавы.

Шесть

Адриана Сент-Люсент

– Выше нос, дорогая, – сказала мне Райли спустя несколько часов, судя по тому, что тусклый свет уступил место теням, ползущим по пыльному полу нашего бюро. – Тебя ведь не уволили!

Я что-то уклончиво промычала и уставилась на чистый лист, который лежал передо мной. Белоснежный пергамент словно насмехался, дразня безупречной чистотой.

Как бы я ни старалась провести пером по бумаге, слова не появились.

Строго говоря, я бы могла набросать несколько советов, даже если бы они были вымышленными. И все-таки каждый раз, пытаясь написать хоть что-нибудь, я тут же натыкалась на непробиваемую стену.

Обычно, когда оказывалась в творческом тупике, я записывала самые нелепые предложения, чтобы вызволить застрявшие слова, – гораздо лучше было подправить уже написанное, чем тягаться с пустой страницей, – но сейчас этот трюк не работал.

Все, что я видела, смотря на пергамент, – самодовольное выражение лица Экстона, и уже подумывала о том, чтобы проткнуть бумагу, высвободив так и рвущийся наружу крик. Это не помогло бы мне разрешить рабочие затруднения, но, по крайней мере на какой-то миг, я бы почувствовала себя лучше.

– Вот бы у меня было чертово Заколдованное перо, – пробормотала я, по-прежнему глядя на лист. – Может, так мне удалось бы воплотить в жизнь хоть какие-то любовные советы. Ты случайно не знаешь, где мне его найти?

– Адриана!

Райли все ближе придвигалась к моему столу, пытаясь отвлечь меня от пустого сверления взглядом пергамента. Подруга пыталась отыскать Заколдованное перо десять лет назад, когда была одержима идеей переписать какое-то событие. В тот раз ничего не вышло. Но моей подруге, безусловно, нравилось выведывать все о заколдованных предметах так же, как мне – разрешать загадки.

– Да не нужен тебе никакой заколдованный предмет! Вспомни, какие слухи ходили об игре принца Зависти. И ты можешь это написать, просто поверь в себя.

– И почему ты всегда такая умница? – сострила я, медленно переключая внимание на подругу.

– Умницей я бываю только в течение дня, чтобы по ночам в должной мере предаваться греху. Тебе бы следовало поступать точно так же.

– Я не могу себе позволить веселиться, особенно учитывая сроки нового задания.

– Ерунда! Если бы ты сделала небольшой перерыв, то потом писала бы вдвое быстрее.

Райли стояла надо мной, держа в руке плотный зимний плащ. Она улыбалась мне той самой ослепительной улыбкой, которой покорила стольких любовников и выведала все их тайны.

Подруга была классической красавицей с кожей теплого бронзового оттенка, светлыми янтарными глазами и густыми темными волосами, достаточно длинными, чтобы обзавидовались даже те, кто жил за пределами Дома Зависти.

А вот улыбка Райли была способна растопить даже самую пресыщенную душу. Она пробовала обучить меня своим приемам обольщения, но я была ужасной ученицей, и в конце концов она сдалась.

Райли тоже начинала, не имея никаких средств, но ей удалось скопить небольшое состояние, ведь у нее не было мачехи, которая растратила бы все ее деньги. А еще она использовала свои таланты, чтобы выведывать у знати изысканно-пикантные сплетни.

– Ты не потеряла работу, – повторила она, – и это, несомненно, плюс.

– Это ненадолго.

Я вздохнула и размяла шею, чтобы расслабить мышцы, которые были напряжены весь день. Чуть раньше мои коллеги анонимно задали несколько вопросов для первой подборки мисс Суразицы, чтобы мне было с чего начать, и там попадались хорошие вопросы, даже прекрасные.

Все дело было во мне.

Почти все время я тратила на то, чтобы писать статьи или проводить расследования для своей колонки, беседуя с осведомителями в захудалых местах, а также следила за тем, чтобы сестра с мачехой ни в чем не нуждались.

В преддверии своего девятнадцатого дня рождения Иден определенно стала достаточно взрослой, чтобы тоже найти работу, вот только мачеха не позволяла своей дочери «горбатиться целыми днями, как простолюдинка».

Она надеялась подыскать для Иден выгодную партию и считала, что сестра должна вести себя так, как подобает благовоспитанной леди.

К девятнадцати годам мне пришлось зарабатывать, чтобы прокормить семью из трех человек. Мачеха утверждала, что причиной тому было происхождение моего отца. Он был торговцем, а она из пэрского рода, так что занять место главы семьи было моим долгом.

И неважно, что Иден тех же купеческих кровей. Я вовсе не винила сестру за убеждения ее матери. Я очень любила Иден, да и ей было всего девять лет, когда наш отец умер.

Софи пришлось приложить все усилия, чтобы обеспечить нас, своих юных дочерей, но спустя всего пару недель стало очевидно, что ей это не под силу. В кладовой остались одни крошки. Дни шли, однако ничего не менялось.

Кому-то из нас было необходимо обеспечивать семью. Тогда-то я и пошла обивать пороги всех желтых газет и журналов нашего королевства, пока меня не взяли на должность, которую я и занимала по сей день.

Копание в сплетнях оставляло крайне мало времени для хоть какого-то досуга, а если точнее, для ухаживаний и романтических отношений. Я посещала мероприятия только по работе. У меня были любовники, но это просто ради забавы, не более того. Отношений серьезнее, чем на одну или две ночи, у меня не было. Ни один мужчина не занимал мои мысли хоть на сколько-нибудь продолжительное время. Честно говоря, отчасти это была моя вина: я выбирала любовников, которые не подходили для долгосрочных отношений, и сама это знала. Так было намного спокойнее, и расставание не причиняло мне боли.

Обдумывая советы в той области, где мне самой мучительно не хватало знаний, я была вынуждена вспомнить вечер, который долгие годы старалась забыть.

После пережитого эмоционального опустошения я по кирпичику воздвигла стену вокруг своего сердца, чтобы больше никогда не оказаться в уязвимом положении. Теперь же мне было необходимо убрать защитный барьер, чтобы помочь другим. Это пугало даже сильнее, чем я готова была признать.

Писать в желтую газетенку – это одно, но помогать посторонним людям пережить эмоциональный кризис – совсем другое. Один неправильный совет мог уничтожить чье-то счастье.

Такая работа была сопряжена с невероятным давлением. Если не брать в расчет Экстона, я всем окружающим желала только самого наилучшего.

– Я ничего не знаю о любви, мне знакома лишь ненависть и иногда похоть. Взгляни на это.

Я протянула Райли листок бумаги.

– Как мне жить дальше после недавнего расставания? – прочитала она вслух. – Это простой вопрос.

– Если бы все было так просто, колонка уже была бы написана, а я бы сидела у себя дома.