– Да…только этого не случится. Отец не позволит.

Мы не выходили наружу. Никогда.

Мир был слишком опасен для нас. Или, как говорил отец, мы были слишком опасны для мира.

Я не помню, когда впервые поняла, что не просто живу в золотой клетке, а заперта в ней навсегда.

С самого рождения нас учили только одному: прятаться.

Прятать своё дыхание.

Прятать взгляд.

Прятать голос.

Но что делать, если всё твоё существование – это соблазн?

Что делать, если само твое тело – это ловушка, которая зовёт, манит, заставляет терять разум?

Мы не просто женщины.

Мы Моры.

Последние из тех, кого когда-то создавали, чтобы завлекать, губить, уничтожать.

Глава 2

Я пришла в себя от холода.

Резкий порыв ветра хлестнул по лицу, сорвав с ресниц капли влаги – слёзы или дождь, я не знала. Мир вокруг трясся, рвался, летел куда-то в безумном галопе. Когти впивались в землю, лапы тяжело ударяли по мерзлой земле, и только тогда я осознала: я не на земле. Я верхом на звере. На тигре?

Грудь сжалась от паники. Огромный, тёплый, мускулистый хребет двигался подо мной, а его шерсть казалась грубой, жёсткой, словно щетина. Я дёрнулась, огляделась – и тут же наткнулась на него.

Монстр.

Он сидел позади, крепко удерживая меня, его рука – стальная хватка – была сомкнута вокруг моего живота, прижимая меня к себе. Я замерла на мгновение, но потом меня накрыло с головой.

Гнев. Ужас. Боль.

Мои запястья болели после его хватки. В голове шумело. Мой дом… мой отец… мои сёстры… Я судорожно втянула воздух, и в горле встал ком.

– Пусти, ублюдок! – прошипела я, дёрнувшись в его руках, но он даже не напрягся.

Он был слишком силён.

Паника закрутилась внутри, и я сорвалась. Развернув голову, я вцепилась зубами в его руку, намеренно глубже впиваясь в его плоть. Я хотела причинить ему боль, оставить рану, заставить хоть как-то запомнить этот момент.

Но он… засмеялся.

Глухо, низко, раскатисто, как гром среди ночи.

– Ты меня кусаешь? – усмешка в голосе, тёплая вибрация за моей спиной. – Девчонка, да я съел бы тебя быстрее, чем ты меня поцарапала.

Я задыхалась от ненависти. Меня трясло, руки дрожали. Я развернулась как могла, вырываясь из хватки, и обхватила его запястье голыми руками.

И он вздрогнул.

Его кожа зашипела от жара. Я видела, как появились покраснения, будто ожоги. Он не закричал, не отдёрнулся, но замер.

Я продолжала жечь его.

Я вложила в это всё, что у меня было. Всю боль. Весь гнев. Всё отчаяние.

Он смотрел на меня сверху вниз, и я ждала… ждала, что он наконец почувствует хоть что-то.

Но Монстр просто стряхнул мои руки, как будто они были пылью.

Он наклонился ближе, его дыхание горячей волной коснулось моего уха.

– Мне плевать, – прошептал он низко, спокойно, почти нежно. – Я слишком толстокожий для тебя, малышка.

Я задохнулась.

Проклятье. Проклятье!

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в кожу, а потом… разрыдалась.

От бессилия. От боли. От того, что он разрушил всё, но даже это ему не стоило ни единого усилия.

Орк не сказал ничего. Просто продолжал ехать вперёд, не отпуская меня.

Я ненавидела его.

Горло сжалось, слёзы жгли глаза, но я зажмурилась, не позволяя им течь. Если он услышит мой всхлип, если увидит моё отчаяние – победит окончательно. Нет. Я не дам ему этого.

Ветер хлестал по лицу, пробираясь под разорванное платье, пробирая до костей. Я едва держалась в седле – если это вообще можно было назвать седлом. Огромный зверь подо мной – саблезубый тигр, кошмарный, жуткий, с густой чёрной шерстью и пылающими глазами – мчался вперёд, не сбавляя темпа. Его лапы рвали промёрзшую землю, когти вгрызались в почву, и каждый скачок отдавался во всём моём теле.

Но хуже всего было не это.

Хуже было то, что Монстр держал меня.

Огромная рука сомкнулась на моей талии, неподвижная, крепкая, как железо. Он удерживал меня легко, не напрягаясь, но я чувствовала – он не выпустит. Он не позволит мне упасть, сбежать, вырваться.

Я стиснула зубы.

– Куда ты меня тащишь?

Молчание. Только вой ветра и тяжёлое дыхание зверя под нами.

Я резко дёрнулась, стараясь высвободиться, но его рука не сдвинулась ни на сантиметр.

– Ты собираешься убить меня позже? Тогда зачем всё это? – срывающимся голосом бросила я, накрываемая волной паники. – Закончишь в каком-то храме? На ритуальном столе? Или, может, у себя в шатре?

Он снова промолчал.

Моё дыхание сбилось.

– Тебе ничего не ответить, да? Ты даже не считаешь нужным говорить со мной? Ты… ты ничтожество. Варвар. Чудовище!

Я развернулась насколько могла, впиваясь в него взглядом, полным ярости и отвращения. Но он только посмотрел на меня сверху вниз – спокойно, даже лениво.

– Кричи, сколько хочешь, – пробасил он низко, и этот голос отдался вибрацией в моей груди. – Но ты останешься здесь.

Я задрожала. От холода. От бессилия. От него.

– Ты сжёг мой дом… убил моего отца… моих сестёр. – Голос предательски дрогнул. Я стиснула зубы, глотая рыдания, но слова продолжали рваться наружу, горячие, полные яда. – Ты разрушил всё, что у меня было. У тебя нет ни капли жалости?

– Жалость – слабость, – отозвался он ровно.

Я вцепилась в край его доспеха, пытаясь ударить, но мой кулак ударился о железо. Он даже не повернул головы.

– Почему я?! – выдохнула я, задыхаясь от злости.

Монстр молчал.

Но его хватка на моей талии стала крепче.

И мне не нужно было слышать ответа.

Я была его трофеем. Его решением. Его собственностью.

Я зажмурилась, слёзы выжгли кожу, но я упрямо сжала губы. Он не увидит мою слабость. Не получит ни сломанного всхлипа, ни истеричного крика, ни просьбы о пощаде.

Только гнев. Только ненависть.

Я убью его.

Клянусь, я убью его.

Я повторяла эти слова, как молитву. Как проклятье. Но сейчас я ничего не могла сделать. Только терпеть, только ждать, пока этот ужас не замедлится, не остановится, не даст мне хоть крошечную возможность вырваться.

Тигр мчался сквозь ночь, прыжками преодолевая бесконечные снежные равнины. Ветер свистел в ушах, срывал с меня тепло, пробирался под тонкую ткань платья. Я дрожала, кутаясь в собственные руки, но не могла даже пошевелиться. Монстр держал меня, как железными цепями.

Где-то внизу, среди снега и камня, мелькали тени – другие орки, его воины. Они двигались в боевом строю, чёрной волной катясь вперёд, неся смерть и разруху, пока их вождь нёс меня.

Я не должна была быть здесь.

Я должна была умереть там, в Чертогах, с отцом, с сёстрами. Должна была гореть в этом проклятом огне.

Но он решил иначе.

Я скрипнула зубами, сжав кулаки, в который раз пытаясь вырваться из его хватки. Это было глупо – я знала, что он не отпустит, что он слишком силён, слишком огромен, слишком…

– Опять? – усмешка сорвалась с его губ, и я почувствовала, как его грудь вздымается от смешка.

Я сжала губы, но ярость уже накрыла меня волной.

– Пусти меня, чудовище!

Он хмыкнул.

– И ты просто сбежишь?

Я забилась сильнее, но он только сильнее сжал пальцы на моей талии.

– Хочешь умереть?

Я задохнулась. Он сказал это ровно, спокойно, без тени угрозы – будто просто констатировал факт.

Я замерла.

– Что?

– Если я тебя отпущу, ты умрёшь.

– Лучше умереть, чем ехать с тобой! – выкрикнула я, забыв о всём, кроме ненависти, что сжигала меня изнутри.

– Это единственное, чего ты добьёшься, если спрыгнешь. – Он чуть наклонился ко мне, его голос был низким, ленивым, почти убаюкивающим. – Эти земли не для таких, как ты. Ты замёрзнешь через час. Тебя сожрут через два.

Я повернула голову, встретив его взгляд.

– Так отпусти меня.

Он смотрел долго, в глаза, глубоко, пронизывающе. А потом усмехнулся – лениво, будто ему было просто не интересно.

– Нет.

Я задрожала. От ярости, от холода, от него.

Я ненавидела его так сильно, что готова была рвать ногтями его лицо. Хотела выцарапать его глаза, хотела, чтобы ему тоже было больно.

Но он не чувствовал ничего.

Ветер усилился, бросая в нас снежные хлопья, ледяные иглы врезались в щёки, но Монстр не замедлился, не остановился. Мы всё так же неслись сквозь ночь, и, несмотря на всю мою ненависть, несмотря на всю мою злость, я уже не могла удержать глаза открытыми.

Слишком холодно. Слишком больно. Слишком устала.

Я дышала прерывисто, а потом… просто закрыла глаза.

Я задыхалась от ярости и боли, но когда Монстр наклонился ближе, я увидела его лицо.

Я вздрогнула.

Он был ужасен.

Грубые, жёсткие черты, будто высеченные из камня, но не симметричные, не правильные. Его кожа – тёмно-зелёная, исполосованная старыми шрамами, каждый из которых рассказывал свою историю. Один – длинный, глубокий – тянулся от скулы к шее, другой пересекал лоб, уходя в линию густых чёрных дредов, которые были переплетены с кожаными ремешками, костяными бусинами, тускло поблёскивающим металлом.

Но самое страшное было в его глазах.

Один был янтарным, горящим, живым, ярким, полным дикого, звериного огня. А второй… второй был пустым, светящимся, нечеловеческим. Слепым? Проклятым? Я не знала, но в этом жутком свете было что-то неестественное, неправильное. Будто через него на меня смотрело нечто большее, чем он сам.

Я вжалась в зверя, стараясь отстраниться, но он не отпустил меня.

– Чего ты так смотришь? – его голос был низким, хрипловатым, с той ленивой насмешкой, от которой мне хотелось кричать.

– Ты… – слова застряли в горле.

Он был уродливым. Чудовищным.

Слишком большим. Слишком хищным.

Он не должен был существовать.

– Боишься? – он усмехнулся, и я увидела его клыки. Острые, желтоватые, звериные.

Я резко отвернулась, но это его только позабавило.

– Так ты всё-таки можешь бояться, – произнёс он, сильнее сжимая меня в руках, пока мне не стало трудно дышать.

Я задохнулась от ярости.

Я не боюсь.

Я ненавижу.

Глава 3

Сознание накатывает волнами, грязными, тяжёлыми, как вода, пропитанная кровью. Всё тело ломит, будто меня отбросило взрывной волной, но я помню, что взрыва не было. Была бойня. Было пламя. Были крики. Я чувствую вкус гари во рту, липкий налёт пепла на губах, и самое страшное – запах. Запах смерти, впитавшийся в кожу, волосы, лёгкие. Резкий, едкий, пропитанный железом и чем-то ещё, чем-то звериным. Глаза открываются медленно, но даже сквозь ресницы я вижу багровый свет костров. Шорохи. Голоса. Кто-то смеётся низко, раскатисто. Чьи-то шаги глухо звучат по замёрзшей земле. Я пытаюсь пошевелиться, но что-то сковывает движения. Не верёвки. Руки. Чужие, огромные, тяжёлые. Они сжимают мою талию так, что рёбра ноют от давления. Жар чужого тела пробирается сквозь тонкую ткань разорванного платья, пропитанного пылью и потом. Моё дыхание сбивается. Меня несут.

Разум рвётся наружу, прорывается сквозь пелену боли, как острые когти сквозь кожу. В груди вспыхивает паника, я дёргаюсь, но хватка становится крепче, пальцы вжимаются в бока, и только тогда меня осеняет. Это не кошмар. Не бред. Это реальность. Я в плену. Меня забрали. Моих сестёр нет. Моего отца нет. Мой дом – только развалины, сгоревшие дотла. Больше нечего защищать. Больше некому защитить меня.