– Я с головой дружу, – ответил Рустам. – Похоже, что я закидываюсь наркотой или хожу по темным комнатам?

– Нет.

Наташа не совсем поняла, что имел в виду Рустам под «темными комнатами», но явно что‑то не очень цензурное.

– Что позволено Юпитеру, как говорится, – продолжал Рустам. – Катька, так зовут девушку, которую вы видели, неплохая девчонка, сообразительная, не ведет себя как последняя шлюха, хотя у вас может быть сейчас другое мнение, она сегодня перебрала, обычно она не такая. Она из приличной семьи, учится. Но не всегда себя может держать в руках. Когда встретит подходящего человека, обязательно изменится.

– А если не встретит?

– Тогда превратится во что‑то подобное этой диве.

Рустам кивком показал на непонятное существо, которое стояло справа от них в необычайно эротичной позе, правда, эротичной ее, наверное, считают в каком‑то совершенно ином измерении.

Высокая рыхлая женщина солидного возраста была облачена в застиранное платье сливочно‑розового цвета. Голая спина в родинках со свисающими жировыми складками, неопрятные грязно‑белые туфли с голым мыском на высоком каблуке, натянутые на босую ногу с грязными ногтями и потрескавшимися пятками. Платье было длинным, а разрез начинался от самых ягодиц, где просвечивали розовые же стринги, утонувшие в жирных складках лях. Страшнее всего было смотреть на лицо в обрамлении синтетического неухоженного белого парика‑каре. Вульгарный макияж жирными розовыми полосами с блестками уложен на веки, розовая помада, растекшаяся по носогубным складкам, и совершенно дикое выражение глаз. Лицо человека, которому уже ничем нельзя помочь.

«А ведь у тебя тоже есть мама», – подумала Наташа с тоской на сердце. Мысль, что ее Катюша когда‑нибудь превратится в нечто подобное, болью отозвалась в груди, она поспешила сделать глоток кофе, чтобы закашляться и замаскировать слезы.

– Ужас, правда? – спросил Рустам. – Я давно тусуюсь в таких заведениях и все чаще вижу, как нормальные девчонки превращаются в это. У них нет людей, которые могут их сдержать. Нет людей, которые могут сказать им: «Ты че, дебилка?» Когда таких людей нет, появляются подобные отбросы.

– Может быть, еще не все потеряно…

– Я вас уверяю, это все, – ответил Рустам. – С этой точно все. Ей тридцать лет, зовут Вера, и она на дне уже лет пять. Никто не поднимет это дерьмо со дна, оно никому не нужно.

Вера между тем направилась к соседнему столику.

– Смотрите, ее угощают напитком, – сказала Наташа. – Может быть, кто‑то умудрился разглядеть… О боже, он – что?!

Наташа закрыла глаза руками. Вера, получив недопитый напиток, рассыпалась в неуклюжих благодарностях, нагнулась и полезла под стол со смущенной улыбкой. И получила внушительный пинок прямо в лицо. Она кубарем откатилась от стола, упала на спину, растянулась и заплакала. Из носа текла кровь. Наташа подскочила, но Рустам схватил ее за руку.

– Сидите, ему помогут.

Наташа не сразу поняла, почему Рустам сказал «ему помогут», а не «ей». И тут до нее дошло. Да ведь это мужчина! Она пригляделась – и правда, мужская фигура, хоть и заплывшая жиром. Вера задрала голову, чтобы остановить кровь, и Наташа увидела внушительных размеров кадык.

Судя по всему, Вера в клубе был не один. Не успел он закричать, как к нему подбежали три аналогичные дивы, соскребли с пола пострадавшего, плюнули в сторону столика с разъяренным мужчиной и потащили Веру к лавочкам.

– Я просто хотела его отблагодарить! – выл Вера.

– Господи, с меня хватит, – сказала Наташа. – Рустам, спасибо за кофе, я поеду.

– Это жестокий мир, – улыбнулся Рустам. – Я вас подвезу.

– Нет, спасибо.

– Это не обсуждается.

– Вы можете проводить меня к машине, а дальше я сама.

– Договорились.

Рустам проводил Наташу и сунул свою визитку.

– Если захотите еще одну экскурсию, я готов вам ее организовать, – сказал он.

– Спасибо, – улыбнулась Наташа. – Вы очень милый.

Она уехала, а визитку спрятала в кошелек. На ней было написано: «Рустам Харетдинян» и номер телефона. Этот человек, видимо, либо имел два набора визиток – для бизнеса и для личных целей, либо не имел никаких дел вообще, паразитируя на чьих‑то деньгах, скорее всего, родительских. Наташа не обманывала себя, она понимала, что этот человек опасен своим спокойствием, и вместо успокоения от посещения клуба она сделала себе только хуже.

…И вот сейчас, сидя за столом напротив дочери, уплетающей яичницу с ветчиной и помидорами, Наташа пыталась выглядеть бодрой и выспавшейся. Как будто не было этой ночи, как будто она спала в своей кровати и не ездила в тот клуб, не видела все то, что видела, и не познакомилась с Рустамом. Наташа знала, что эту ночь Катюша провела с ним.

И он сделал с ее Катюшей это – разбитая губа, синяк на плече, который дочь даже не пыталась скрыть: надела майку на бретелях. Наташа не представляла, при каких обстоятельствах все это было получено, и не хотела этого знать. Но она знала, что в случае чего у нее есть кому звонить. Она теперь знает, где искать дочь. Но надеяться на то, что Рустам остановит ее малышку от падения, не было никаких оснований. Ее дочь совсем одна в этом жестоком мире, и она, Наташа, – мать, которая все понимает и принимает, – никак не может помочь ей. Она просто не сможет поймать свою малышку у той пропасти, куда скатились такие, как ночной Вера. Она просто не успеет.

Или она уже опоздала?..

Игорь

Едва ли все дело в записке, но Игорь отчего‑то был твердо убежден, что дело именно в ней.

А еще мама со своей Икеей!

– Мам, я не собираюсь ехать завтра в Икею, – раздраженно ответил Игорь. – Завтра я собираюсь как следует выспаться, а потом займусь беседкой. Должен же я ее когда‑нибудь завершить!

– Ты отлично справишься со всеми своими делами, – спокойно ответила мама. – Имей совесть, свози мать в магазин. Можно не рано утром, а в обед. А потом занимайся своей беседкой хоть до позднего вечера! Мне нужно купить кучу важных вещей.

– Каких?

– Полку для обуви в баню, кое‑что из кухонной утвари и, конечно же, блоки для роллера, которым я, между прочим, каждый вечер чищу твое пальто от кошачьей шерсти! А еще у Кристиночки нет сменного комплекта постельного белья, вчера я обнаружила, что пододеяльничек порвался, а заменить нечем. Я, конечно, зашила, но повезло, что дырочка совсем крошечная. А если бы непригодно было? У нее всего два комплекта. Один в стирке, выбирать не из чего.

Игорь вздохнул. Вот ведь надо было ему показать матери этот гипермаркет, в котором есть все, что человеку нужно и не нужно! Теперь она только и грезит, как найти там то, что может пригодиться в хозяйстве. А учитывая, что с недавнего времени они живут в своем доме, таких вот необходимых вещей просто миллион! Дом постепенно обрастает барахлом. Цикл жизни барахла таков: сначала оно попадает в спальни, затем опускается в гостиную, потом в сад или другое место на улице и, наконец, пакуется в короба – и в гараж до лучших времен. На его место приобретается новое. Но мама так самозабвенно этим занимается, что у Игоря не хватает духу ей запрещать. Тем более что за границы разумного она не выходит.

Разве что с драценами, которых купила аж тридцать штук, потому что была распродажа и один цветочек в горшке стоил всего 49 рублей. Но не жадность ее сгубила, а слова продавца, который, завидев интересующуюся старушку, как бы между прочим обронил: «Если цветы сегодня не продадут, все уничтожат». Такого кощунства сердобольная мама выдержать не смогла. Теперь эти драцены стоят везде – и на подоконниках, и в бане, и в сараях, и даже на летней веранде: примерзшие, но живые.

– Только на этот раз без жалостных взглядов, хорошо?

– Конечно‑конечно!

Хотя как можно было обойтись без взглядов, Игорь не понимал. Мама только и делала, что заботилась о доме с самого их переезда сюда. Хоть и случилось это не так давно: много времени ушло на то, чтобы сначала осознать необходимость в Марине на ежедневной основе, а потом уговорить ее переехать в Москву из Иркутска, где она жила со своим нуждающимся в ухаживании отцом.

А потом была целая эпопея с продажей его недвижимости в Москве, примирением с родителями, которых он упрятал в дом престарелых под предлогом, что им там будет лучше…

Но в конце концов появление Марины и ее отца в его жизни расставило все по своим местам. И вот они всем своим огромным семейством вселились в этот шикарный подмосковный дом, чтобы счастливо жить. Игорю уже хотелось закончить бесконечный ремонт и благоустройство, он считал, что больше ничего делать не нужно, но мама все никак не могла остановиться.

Он поцеловал маму и вышел из дома. Маринина машина стояла в гараже, а Игорь припарковал свой новый автомобиль под навесом – выезжая из гаража, он обычно производил много шума и возни, да и времени это отнимает много, хотя гараж рассчитан на две машины.

Уже покидая поселок, Игорь вспомнил, что не написал жене традиционное послание. Обычно они оставляют друг другу милые записки на зеркале в ванной, Марина специально приспособила там блок со стикерами и карандаши.

С тех пор, как у них родилась дочка Кристина, Марина сидит дома. Роды были сложными, а начались прямо на концерте, куда Игоря пригласили вместе с женой. Они поехали в роддом, рискуя родить прямо в машине, но все оказалось не так просто. Кристина была упертой даже в животе у мамы и не собиралась покидать свою обитель. Роды продолжались шесть часов, Игорь стоически пытался не терять сознание от страха и увиденного, держа жену за руку. Но все же дважды находил себя на полу.

Кристина родилась и сию минуту же разразилась недовольным криком, к радости врачей и родителей.

Когда малышку привезли в дом, случилось невероятное: Игорь увидел не просто своего отца, который категорически не хотел общаться и даже выходить из своей комнаты, когда Игорь был дома, – он увидел улыбающегося отца! Столько радости и живейшего интереса в нем не было никогда! Новорожденную Кристину с первого дня опекали два дедушки, бабушка, мама и заметно потолстевший котей Чебурек, которого они взяли, как только переехали в этот дом.

И только Игорь боялся оставаться с дочерью один на один. Его захлестывал панический страх: он уронит малышку, сделает ей больно, от неловкости свернет ей шею или еще что. Нет, нет и нет! С дочкой на руках Игорь или сидел, или лежал, но не вставал и – упаси боже! – не ходил. Марину это ужасно веселило, и когда ей хотелось отделаться от мужа, она оставляла дочь у него на груди и убегала заниматься своими делами. Игорь лежал не вставая, гладя свою дочурку по щечкам и целуя вкусно пахнущие махонькие ладошки и пяточки.

Конечно, страху способствовали обстоятельства: у Кристины было много рук, жаждущих ее подержать. Если бы помощников у Марины не оказалось вовсе, то Игорю пришлось бы побороть свой страх. Но пока вроде проносило.

«Черт, – подумал Игорь, – ничего хорошего из этого дня не выйдет, если я забыл про записку!»

И как подтверждение – звонок на мобильный телефон от нового босса.

Своего нового начальника Игорь не любил, да и не должен бы, конечно, но уж очень этот сопляк его раздражал. Моложе Игоря на пять лет, предельно вежливый, тактичный, общается исключительно на «вы», никогда не повышает голос, предпочитает писать письма, а не звонить. А еще вид у него какой‑то пришибленный и вечно удивленный, как будто он только что родился и не может понять, что происходит вокруг. Получать указания от человека, который, казалось, еще не проснулся, было неуютно и странно.

– Игорь, доброе утро!

– Доброе утро, Валентин Леонидович, – вежливо ответил Игорь и улыбнулся, как учила его Марина.