«Потому что это недопустимо, Мира. Ты девушка. Настолько дорогие подарки обязывают. И если ты не можешь отплатить таким же, то обычно подразумевается, что девушка выплатит сексом».

– В том-то и дело, что подарок не Мире, а Славе. Не думаю, что Рейнджеру от Славы нужен секс, и, в отличие от Миры, он очень даже может принять такой подарок, – пробормотала я уже вслух и, зажмурившись, ткнула в кнопку «купить».

А через час старенький гусеничный робот оставил перед моей дверью шикарную глянцевую коробку с эмблемой одного из самых лучших производителей в игровой индустрии.

Вселенная, какие же они классные! А сенсорные нити, оказывается, могут быть мягкими и не натирать!

Я схватила коммуникатор, открыла форум и на миг задумалась, как бы выразил свою благодарность парень.

«Рейнджер, перчатки супер! Однако увлекаться грязевыми ваннами в Эхо не рекомендую».

«Обещаю, если захочу повторить, обязательно позову тебя составить компанию», – незамедлительно пришёл ответ с подмигивающим смайлом.

«Помассировать спинку?» – набрали мои пальцы, но замерли над кнопкой отправки. Стёрли.

Я усмехнулась. Классный ты мужик, Рейнджер, но ответ я тебе писать не стану. Не сегодня. Иначе это будет выглядеть уже как откровенный флирт, а «Славян» себе такого не позволяет.

С этого вечера у нас с Рейнджером завязались странные отношения. Если за день мы не пересекались в «Эхо», то мне обязательно приходило ничего не значащее, но приглашающее к общению сообщение на форуме.

Ален Легран***

С того момента, как я чуть не отправился на тот свет, прошло два месяца. То ли многочисленные удары электричеством сказались на моей голове, то ли игра в «Эхо» стала контрастом к реальной жизни, но я стал чётче чувствовать настроение окружающих людей. Стоило зайти в отдел наркоконтроля, как ещё до фразы Олафа: «Ну как тебе бильярд у киберзадротов? Хорошо отдыхается?» – я ощущал лёгкую зависть и колоссальную усталость коллеги. Ещё до игривого приглашения Верочки провести вместе вечер я ловил её тягуче-концентрированное внимание со стойким оттенком похоти. Ещё до того, как шеф вызывал к себе, я чувствовал его отвратительное расположение духа.

Отец много лет пытался развить у меня восприимчивость к эмоциям, как у чистокровных цваргов. Если бы он узнал, что творится со мной в последние месяцы, то, наверное, прыгал бы от счастья до орбиты.

Зависть. Ревность. Усталость. Раздражение. Злость. Ненависть… Всё это смешивалось в густую вонючую кашу и отравляло мою жизнь, оставляя во рту вечно мерзкий привкус то протухшей рыбы, то сгнивших овощей, то запах затхлого, поросшего плесенью подвала. В этом плане мне стало ещё больше нравиться запираться в игровой комнате и проводить время в «Эхо».

Я старался сосредоточиться на поиске наркодилеров.

Амброзией или пищей богов называли очень мощный синтетический наркотик. Его так именовали в честь древней легенды с Захрана, потому что у принявшего «амброзию» человека полностью пропадало чувство самосохранения, и он начинал себя ощущать всесильным богом. Наркотик вызывал практически мгновенную зависимость, однако, по сравнению с другими запрещёнными на Танорге препаратами, смертность от него была относительно низкой.

Первые недели, пока ноги адски болели от укусов угрей, я проводил на самых простых картах и, раз уж решился основательно разобраться в игре и познакомиться с максимальным количеством игроков, взял по сессии у каждого свободного гейм-проводника на форуме. Кто-то объяснял лучше, кто-то хуже, однако ни один из них даже шутки на тему пищи богов не понял. Интуиция тоже молчала.

Спустя месяц я стал постепенно заходить на карты посложнее и общаться со всеми рядовыми игроками. Контингент подобрался разнообразный, но пока что ни один намёк на «амброзию» не дал результатов.

***

Со Славой мы стали видеться чаще, а когда не пересекались на картах, обязательно переписывались. Поначалу это были простые разговоры об игре, а однажды так сложилось, что мы сидели в засаде на перехват гоблинов, и тема приняла необычный оборот:

– Как же несправедливо, что пространство игровое, а укусы комаров всё равно ощущаются как настоящие, – произнёс я, прихлопывая очередного кровососущего.

– Пф-ф-ф, а что такое справедливость? – фыркнул Слава. – Можно подумать, она хоть где-то имеется в наличии.

– Ну… Танорг, например, устроен, на мой взгляд, весьма справедливо.

– Ага, конечно! Если ты родился первым в семье, то можешь пользоваться всеми благами планеты. Третьим – будьте добры на Вегу или ещё подальше.

– Но ведь если работать и купить квоту, можно остаться жить на Танорге. Разве это не справедливо?

– А-а-а… ладно, – внезапно махнул рукой Слава, – давай другой пример. Официальные планетарные службы.

– А что не так со службами? – напрягся я. Системная Полиция напрямую относилась к ним, и слова собеседника прозвучали как метеорит в мою космическую станцию.

– Дня три назад недалеко от моего дома неудачно ударила молния, и началось возгорание склада производителя пищевых сублиматов. Товар был упакован в переработанный картон, поэтому пламя разлетелось очень быстро. Подоспевший робот-пожарник, выбирая между крепким таноржским мужчиной и двенадцатилетней девочкой, решил дилемму в пользу первого. Девочка умерла, а мужчина выжил. Робот решил, что у него больше шансов на выживание после обширных ожогов. И кстати, во время пожара робота не интересовала татуировка на плече спасаемого, означающая, что он отсидел в тюрьме десять лет и страшно гордится этим. Любой бы человек увидел, а робот – нет, так как в его прошивку была встроена программа, уравнивающая всех людей по цвету кожи.

Я потрясённо слушал рассказ Славы, не зная, как ответить. Этот мальчишка оказался неожиданно не только ловким и сильным как мужчина, опытным как гейм-проводник, но ещё эрудированным и интересным как собеседник.

Всё чаще мы говорили о предметах куда более сложных, чем игра. Он строил заставляющие глубоко задуматься аналогии и задавал вопросы, которые иногда ставили в тупик. Порой я готов был поклясться, что настоящему Славе не больше двадцати, а порой я бы дал все сто, настолько мудро звучали его размышления.

– Мне иногда кажется, что игру назвали «Эхо Танорга» не просто так. Ты в курсе, что первоначальный исходный код писал вегианец Артемий Воробьёвский, а уже позднее, когда она начала набирать популярность, крупная таноржская ИТ-компания перекупила его разработки? – спросил Слава.

Уставшие и истощённые, как метеориты после прохода через атмосферу, мы сидели на привычной черепичной крыше в «Славной деревне». Это стало нашей маленькой пятничной традицией. Не сговариваясь, мы просто сюда приходили.

– Нет, впервые слышу. – Я слегка удивился. – А почему тебе это название кажется необычным?

Слава внезапно улыбнулся, правда, улыбка показалась мне скорее печальной:

– Сразу видно, что ты с Танорга. На планете изумрудные поля и голубое небо – норма жизни. Таких уютных деревенек, подозреваю, уже нет, но есть люксовые кварталы с коттеджами и чистые леса с озерами. На Веге же достаточно плотная застройка небоскрёбами, парков нет совсем, а серебристые ленты космических лифтов перечёркивают часть небосвода. Артемий всю жизнь прожил на Веге, говорят, он мечтал переселиться на Танорг, а потому создал некую «лучшую версию», но в средневековом стиле с фэнтезийной составляющей, вот и получилось – Эхо Танорга. В каком-то смысле сама Вега – эхо планеты.

Я начал ловить себя на навязчивом желании узнать, как пахнет Слава. Не телом – эмоциями. Наши диалоги постепенно стали приобретать двусмысленный характер, и от этого по телу прокатывалась жгучая, но по-мазохистки приятная щекотка.

– Ты этого тролля одноручным топором разве что приласкать можешь. У него сопротивление к данному виду оружия, используй хотя бы двуручный. У него урон выше, – как-то хмыкнул Слава, застав меня на лёгкой тренировке.

И, вместо того чтобы ответить «спасибо, учту», я неожиданно для себя ляпнул:

– Ласкать я предпочитаю исключительно женщин и в горизонтальной плоскости.

Парень явно смутился, отступил на шаг, и я был готов поспорить на свой значок полицейского, что тот, настоящий «Слава», который находился под стандартной маской воина, покраснел до кончиков ушей. У меня даже руки зачесались невзначай хлопнуть его по плечу и проверить температуру ушей – горячие?

Швархов космос, он что, девственник?

Понятия не имею, почему эта мысль взволновала, но в следующий раз, когда Слава вошёл на карту, непривычно растирая предплечья, я не удержался от более провокационного:

– Холодно у тебя, что ли?

– Да, осень на дворе, а отопление пока не включили, – пожал плечами парень.

– Хочешь, согрею?

Славян бесконечную секунду смотрел на меня, не мигая, явно поняв подоплёку вопроса, и лишь когда открыл рот, пытаясь что-то возразить, я продолжил как ни в чём не бывало:

– Вставай напротив, разомнёмся на кинжалах.

Раздери меня галактики, но мне нравилось, как Слава реагирует на подначки! Нравилось то, как у него замирало дыхание, каким тёмным становился его взгляд, как он сам, не замечая этого, иногда прикусывает губу… Я чувствовал себя заколдованным этим таинственным воином из другого измерения, каждая деталь которого оставалась недосягаемой, но безумно привлекательной. И в то же время я всегда знал, что есть черта, которую я никогда не переступлю.

Это не оговаривалось вслух, но мы оба это знали.

И всякий раз после очередной пятничной «посиделки» я обещал себе, что завтра обязательно приглашу девушку на свидание, схожу в клуб или на худой конец слетаю на Тур-Рин в профильное заведение.

«Ал, у тебя просто уже несколько месяцев не было женщины, вот мозги и набекрень», – говорил я себе.

Но наутро субботы оказывалось, что у меня слишком болит голова для шумных ночных заведений, все девушки, с которыми у меня когда-либо что-либо было, заняты, а пилотировать корабль до Тур-Рина и обратно просто нет сил. Я ходил туда-сюда по квартире, отсыпался и отъедался после напряжённой недели и повторял как мантру: «Не сходи с ума, Легран. Это всего лишь дружба».

Глава 11. Чёрная дыра

Ален Легран

– Ален, ты меня слушаешь?! – рявкнул шеф.

– Да, Елисей Варфоломеевич, разумеется, я вас слушаю, – моментально отозвался, хотя на самом деле голова зверски болела. Внутри зрел вулкан. Десять минут назад отец вновь прополоскал мозг, что я занимаюсь «недостойным рода Легранов делом».

– Есть какие-то зацепки по «амброзии»? – уточнил шеф и выразительно добавил: – Реальныезацепки, а не всякая шушера-шпана.

Славян оказался прав. Под личиной персонажа с ником «Бешеная» пряталась хитрозадая квазиморда мужского пола сорока семи лет, с глубокими залысинами и поплывшей фигурой. Судя по нерегулярным, но объёмным поступлениям на анонимный банковский счёт, мужик промышлял мелким мошенничеством в «Эхо» и благодаря этим деньгам удачно скакал по люксовым отелям Танорга, имея прописку на Веге.

– Я работаю над этим, шеф. Вы изначально говорили, что у меня нет сроков и главное – выйти на наркодилеров, не спугнув их. Что-то изменилось?

Судя по тому, как пахло кислятиной последние две недели рядом с шефом, изменилось, и сильно. Но до этого семь лет этим делом не занимались… Так что же стряслось? Елисей Варфоломеевич с раздражением оттянул галстук и почесал покрасневшую шею.

– Да, – наконец зло выдал он. – Очень много смертей по всему Таноргу. Колоссально много. В новости пока не просачивается, держимся как можем, но наши патологоанатомы не справляются.

Новость оглушила.

– Что?! Погодите, шеф, но «амброзия» никогда не являлась смертельной.

– «Амброзия» – да. Однако не забывай, что это синтетический наркотик. Производители поменяли что-то в основе состава, он стал сильнее, и люди теперь напрочь теряют даже крупицы самосохранения с первой же дозы… Им становится… весело, швархи их задери!