Меня удалили с поля. Пока шёл в раздевалку, с трибуны стали кидать железные монеты и даже пустую бутылку из-под ситро. Монеты попадали по мне, а от бутылки я уклонился, быстро забежав в тоннель. Я сидел в раздевалке, ожидая окончания матча, когда в неё ворвалось четверо парней:

– Вот вин! Бий його, хлопцы!

– Мужики, вы чего!

– Бий його!

Я вскочил, и в духе спецназовца: один удар – один лежачий, принялся отбиваться от горячих болельщиков. А может, это были друзья или братья тех, кого я побил на поле. Стараясь, чтобы против меня был только один противник, я бил так, чтобы сразу вырубить. После двух сшибок, на ногах их осталось стоять двое, а затем один. После этого открылась дверь и в раздевалку ворвались парни из нашей команды, а следом милиция. Тренер принял решение увести команду с поля, потому что на поле началась драка, а с трибун полетели всякие предметы. Последнему боевику досталось от моих товарищей, которые забили его ногами под лавку, пока дерущихся не оттащила милиция.

Естественно, что такой инцидент разбирался в Федерации. Судью – молодцы члены Коллегии арбитров – отстранили от матчей на три года, наложив ещё какие-то санкции. Также было разбирательство, кто пропустил в раздевалку болельщиков. Возможно, именно они спасли меня от более серьёзного наказания. Когда меня заслушивали, я не столько защищался, сколько нападал на комиссию:

– Почему вы допускаете, что на окраинах страны творится настоящий произвол. Красницкого сломали, ребятам и мне тоже досталось. До каких пор судьи будут потворствовать или жалеть костоломов. А таких игроков надо отстранять от игр на годовые сроки, а рецидивистов – пожизненно.

В ответ услышал реплику председателя:

– Шорохов, я не знаю, кто тебя может покалечить. Ты умудрился отправить в больницу пятерых человек и ещё жалуешься, что на тебя напали. Ты случайно бокс с футболом не перепутал? Не забыл, каким видом спорта занимаешься?

– Если судья не хочет защищать нас, приходится это делать самому.

Подумав, я решил сгладить своё выступление:

– Уважаемая комиссия, прошу учесть, что я играю грубо лишь с теми, кто сам грубит. Разве на меня жалуются те, кто играет нормально?

В итоге меня конкретно ругали, затем досталось другим футболистам, а больше всего тренеру за то, что увёл команду. Он отбивался:

– Я увёл команду, потому что игра перестала быть игрой, а стала представлять собой сплошные стычки игроков. К тому же сотрудница стадиона подбежала к нашей скамейке и сообщила, что в раздевалку прошли несколько местных болельщиков. Мы же не знали, что это их надо было спасать от Шорохова.

Тренер, я и ещё нескольких наших футболистов всё же понесли разные наказания, а я получил самое большое – дисквалификацию на пять матчей. А вот на клуб соперников наложили более суровые санкции. В частности, её отстранили от участия в играх, поэтому в следующий тур кубка мы вышли «автоматом».

А ещё обе команды попали в разгромную статью под названием "Такой футбол нам не нужен!" Автор перефразировал высказывание комментатора Николая Озерова, комментировавшего матчи хоккейной «Суперсерии-72». Статья была не объективной, а заказной, где вину за сорванный матч свалили на меня и тренера. Оправдываться я не стал, а просто положил газету в свой архив. Пять матчей, которые я пропускал в кубке, ребята сыграли на отлично, пройдя очередных соперников.

Став чемпионом страны, я перестал бояться открыто давать сдачи в играх чемпионата – ну, отстранят на несколько игр – переживу. Зато защитники соперника лишний раз подумают, стоит ли меня цеплять, если в ответ я могу чего-нибудь им сломать или выбить зубы. От такой славы мне было только спокойнее играть. А подраться с любым соперником я не боялся. С учётом полученной мной в прошлой жизни боксёрской подготовки и очень хорошей физической формы в настоящее время я являлся настоящей машиной по уничтожению оппонентов.

А вот в международных матчах иностранные судьи советских спортсменов не жаловали и довольно жёстко наказывали. В них открыто осадить заигравшихся грубиянов я не мог. Мне было важнее победить, чем набить морду обидчику, но подвести команду. Впрочем, с каждым новым сезоном в домашнем первенстве я становился более мудрым, прекратив демонстративно отвечать на откровенную грубость и перейдя к подленькой мести, замаскированной под игровые столкновения. Зато судьи просто наказывали меня карточкой, а не мурыжили на заседаниях в Федерации. К тому же с возрастом и выросшим авторитетом многие защитники стали проявлять ко мне больше уважения, а другие, учитывая мою репутацию, побаивались грубо фолить.

В конце апреля прилетели Численко на костылях и Воронин, которого снова было не узнать. После операции из-за переломов челюсти в ДТП он не стал писаным красавцем, но были убраны шрамы и слегка скорректирована геометрия лица – подправлены некоторые перекосы кожного покрова. Так что сейчас он больше походил на настоящего Воронина из 60-х, чем на себя прошлогоднего. Приехавшие из Германии после лечения парни вытирали выступившие на глазах слезы, когда пригласив команду в ресторан, говорили благодарственные речи. Игорю предстояла реабилитация в московском институте физкультуры и спорта до следующего сезона, а Валера и Гена ожидались на поле к октябрю.

Затем мы собрали и передали через футболистов "Спартака", вылетевших на матч с клубом "Мюнхен 1860", посылки с чёрной и красной икрой, балыком из осетрины и парой бутылочек экспортной водки для Беккенбауэра, врача и менеджера клуба.

В мае мои родные летали во Францию, вернувшись оттуда с массой впечатлений. А в июне вместо игр я, Павел, Леонид, Юра и Валера Домков защитили дипломы, став дипломированными молодыми специалистами. Летом в ФРГ прошёл очень сильный по составу чемпионат мира, где блистали поляки и голландцы, а чемпионами стала сборная Западной Германии.

Освободившись от учёбы, я вдруг обнаружил, что мне стало нечем заниматься. Книги читать не хотел, потому что многое прочитал раньше, по телевизору тоже ничего не было, хотя иногда пересматривал знаменитые фильмы, общественные дела меня тоже больше "не вставляли". Как я сам о себе говорил: «Жениться вам надо, сударь, да не на ком». С Натальей мы расстались. В будущем я узнал, что девушка вышла замуж за молодого актёра.

Хорошо, что были другие знакомые девицы, скрашивающие одиночество, но жениться на них не хотелось. Так что возобновил посиделки у меня дома и походы в ресторан «Дом киноактёра». Там хоть народ был интеллигентным и образованным, с которым можно было пообщаться на разные темы. Но теперь в компаниях частенько сидел молча, слушая народ и думая о своём. Я был довольно известен и полезен, к тому же имел имидж смазливого и необычного, даже загадочного юноши. А поскольку много тренировался, от меня исходила аура не только внутренней, но и внешней, физической силы. Всё это притягивало ко мне интерес противоположного пола.

Конечно, я не был так популярен, как Воронин в свои 23 года. Тот сразу стал знаменитым на всю страну игроком сборной, которого к тому же за внешность стали называть русским Алленом Делоном. Я котировался лишь в масштабах клуба, хотя и стал игроком, на которого ходил зритель, и которому различное начальство любило пожать руку. Получалось, что сейчас мой путь чем-то напоминал путь Валеры Воронина. Частенько из ресторана или со спектакля уходил не один, а провожая даму к себе домой.

В прошлых жизнях мне некогда было это делать – я вечно куда-то рвался и что-то организовывал. Сейчас же просто пользовался свободным временем и статусом знаменитости, чтобы пожить жизнью повесы и ловеласа. Единственно, что на таких вечерах я практически не пил, позволяя себе рюмочку за компанию. Выпить бутылку коньяка мог лишь по зову души, что происходило крайне редко.

Поскольку пьяные подвиги я не совершал и в истории, кроме любовных, не влипал, журналисты-праведники больше не делали меня героем фельетонов о зазнавшемся игроке, который прожигает жизнь в ресторанах. Хотя, если милиция взялась бы за меня всерьёз, то я вполне мог попасть под статью о спекуляции. Я думаю, что в моём деле, а таковое в компетентных органах точно имелось на всех "заграничников", от стукачей из артистической среды хранились сигналы о том, что я продаю импорт. Однако меня не трогали.

Когда-то мне рассказывал зубной техник, который работал с золотом, как с ними беседовали в органах, показав личное дело: «Мол, стоит тебе, Валера, чуть оступиться с левой продажей золотишка, как загремишь в Сибирь. Все вы под колпаком». Чтобы не страдать от скуки, записался в кружок живописи и ходил туда в свободное время. Сидя за столом или мольбертом рядом со школьниками, учился рисовать карандашом, а затем и красками.

Осенью начались игры на кубок УЕФА. Мы прошли югославский "Партизан" и шотландский "Данди", попав на "Манчестер Юнайтед". Золотой взлёт клуба был в конце 60-х, а сейчас англичане чудом попали на игры за кубок. Мне и ветеранам удалось сыграть против легенд мирового футбола: Бобби Чарлтона, Джорджа Беста и Дениса Лоу. Мы «раскатали» их в Москве и додавили в Манчестере, пройдя в следующий раунд. После московского матча Воронин и другие желающие из нашей команды в неформальной обстановке встретились с лидерами "МЮ", пригласив парней в московский ресторан "Прага". Общих тем для разговоров было много.

Игроки команды играли отлично, но нарушение привычной расстановки и пропуск игроками матчей из-за травм или учёбы сыграли свою отрицательную роль. Ряд матчей наша команда откровенно провалила. В итоге мы заняли всего лишь пятое место в чемпионате. В отличие от прошлых сезонов, по итогам чемпионата мы не попали ни в какие сборные, только Ленков завоевал «серебряную бутсу» чемпионата страны.

Глава 5. Киношник

После праздничных мероприятий в Федерации у футболистов начались каникулы. Я с удовольствием отправился бы на море в Таиланд, но обычные советские граждане туда не летали. Ехать в Сочи, чтобы под дождём гулять вдоль набережной, мне тоже не хотелось. В итоге на недельку поехал к сестре в Ленинград, поселившись в гостинице. Появившись в общаге, где жила сестра, вручил ей несколько новых импортных нарядов, а за ужином пообщался с её подружками по комнате. Я пришёл не с пустыми руками, а принёс набор дорогого колбасного ассортимента и тортик, купленные в Елисеевском универсаме. Когда вышли подышать воздухом, поинтересовался у сестры:

– Слушай, Оль, может, тебе стоит снять комнату или квартиру?

– Привыкла я к общежитию, тем более, живу со своими подругами. Знаешь, о чём хотела тебя попросить?

– Ещё не в курсе.

– У нас в группе разные девчонки есть. Одни бедные, другие имеют упакованных родителей.

– Это понятно, всё-таки питерский вуз.

– Понимаешь, в группе некоторые модницы очень пренебрежительно относятся к тем, у кого всё советское. Это обижает.

– Меньше внимания обращайте на таких дур.

– Я понимаю, но мы же девочки, нам хочется приодеться. Мои подруги видят на мне модные шмотки, а попросить тебя стесняются. В комиссионках дорого, а ты можешь продать дешевле. Сань, привези для них разного модного барахла.

– Ладно, привезу. Подумай, как к ним обратиться, чтобы дали мне свои размеры.

В общем, я сблатовал девчонок сделать заказы, а по ценам сказал, что продам вещи без накруток. Всю неделю по вечерам я заходил в общежитие, принося вкусности и болтая за ужином о жизни. Зато в свою очередную поездку в капстрану занимался тем, что бегал по женским отделам «аутлетов», ища разную косметику, обувь и одежду для подружек сестры. В свой следующий приезд в Питер на игру первенства, повидал девчонок – какие-то вещи я подарил им, а какие-то продал в рассрочку.