В одной из комнат, которая раньше принадлежала Мэри, я устроил зал славы. В этой комнате не было обоев, только мои фотографии – в разных костюмах, плакаты с рекламой, на которых умелые фотографы запечатлели меня, фото с мероприятий, которые попали в газеты. Во всех снимках я видел только себя, проживающего один из дней, который я считал последним. Но на всех фотографиях можно заметить одно – я член семейства Даниловых. Выразительное и мужественное лицо, чуть грубоватые скулы, доставшиеся от отца, мамины темные густые волосы, пухлые папины губы и большие голубые глаза, точь‑в‑точь как у мамы.

Я не публичный человек, но моих изображений в Интернете очень много. После того как дядя Вова забрал меня из интерната, я попросил его отправить меня в модельную школу. Что такое модельное образование? Да просто фарс, вытягивание денег из родителей. Родителей у меня не было, а деньги были. Учиться требовалось не пять и не восемь лет, а профессия на руках. Когда я закончил эту школу (по прошествии семи месяцев), я понял: образования и профессии у меня как не было, так и нет. Зато у меня появился агент, которому удалось продать мое время для съемок.

Моей первой работой стали съемки для подростковой коллекции одежды, преимущественно джинсов. Я не бегал на пробы, не участвовал в кастингах, не стремился заключить контракты. У меня был один договор с моим агентом, который от моего имени заключал сделки. Главным условием каждой сделки были съемки в ближайший день и пост‑оплата, в противном случае сделку я не признавал и ничего не гарантировал. К каждому контракту, который подписывал агент, прикладывалась рукописная расписка от заказчика, что с этим условием он ознакомлен и согласен. Никаких долгоиграющих обязательств. Не хочу оставлять после себя долги и неотработанные деньги.

В модельном бизнесе я уже не один год, и пора бы уже либо вытягиваться вверх (имею в виду, на самый верх и становиться звездой), либо уходить на пенсию. Я, естественно, выбрал второе, но мой агент почему‑то посчитал, что может что‑то выбрать за меня, и поэтому я иду в суд.

Я решил подать в суд на своего агента в тот же день, когда он притащил мне контракт, подписанный от моего имени на основании той доверенности, которую я ему выдал. В доверенности не указано, что его право на сделки от моего имени ограничены требованием о быстротечных обязательствах, это было в нашем с ним договоре, и это подтверждают все мои сделки, совершенные им от моего имени по той самой доверенности, которую год за годом мы продлеваем.

Агент заключил договор с российским представительством модного дома «Бурлеск» на мое участие в их рекламной кампании, которая включает в себя рекламу новой линии одежды для мужчин и туалетную воду. На год!

– Что ты наделал, Алекс?! – кричал я. – Ты понимаешь, что у меня возникли обязательства длиною в год?!

Я редко выхожу из себя, но сегодня мой агент меня поразил. Я сначала подумал, что это розыгрыш. Но все оказалось не так смешно, когда я увидел договор, названный по‑буржуйски «контрактом», и к нему не было прикреплено уведомление об условиях исполнителя, которое я требовал прикреплять к каждому договору. Больше того, прямо под преамбулой договора имелась фраза, выделенная жирным и красным: «один год с даты подписания договора». Ровно год!

– Немедленно звони и сообщи им, что я не смогу исполнить этот контракт, – потребовал я.

– Я не могу, ты уже получил деньги.

– Я переведу их обратно!

Я не получал смс‑сообщение от банка, а у меня очень надежный банк. Дорогой, но очень надежный. Он никогда меня не подводил и всегда выручал сию минуту, а не через тридцать дней, как делает большой государственный банк. Но сегодня мой любимый банк меня подвел – я залез в мобильный банк и увидел на счете совершенно не ту сумму, которую ожидал. Все мои крупные деньги лежат на депозитах прямо тут, в моей руке на дисплее телефона, но на расчетном счету лежала тоже очень крупная сумма, почти миллион рублей. Вчера еще там было не больше двадцати тысяч, а сегодня – почти миллион. И никаких смс о пополнении счета!

– Нельзя, Ваня, ты должен будешь неустойку в пять миллионов рублей.

– Ты идиот, Алекс!

Пинком под зад я выгнал Алекса из своей квартиры и заметался, собирая в портфель какие‑то бумаги, паспорт, кошелек и копию контракта. Выбежав из дома и сев в машину, я позвонил дяде Вове, попросил его связать меня с его адвокатом.

– Я могу спросить, что у тебя случилось?

– Алекс заключил сделку длиною в год, вот что случилось, дядя Вова!

– Может быть, это не так плохо, Ваня?

– Дядя Вова, я не обсуждаю твою жизнь, а ты не тронь мою! – рявкнул я, хотя не хотел. Я не хотел обижать дядю Вову, но сейчас мне было непросто, мне требовалась поддержка, а не осуждения моих рамок.

– Ладно, делай как знаешь. Мой адвокат по уголовным делам, а тебе нужен арбитражный, коль уж это касается вопросов бизнеса. Я пришлю тебе адрес и телефон хорошего юриста.

– Спасибо, – буркнул я.

– После заедь ко мне, – велел дядя Вова.

– Хорошо.

Я включил радио и выехал с парковки, направив машину в сторону центра. Все хорошие адвокаты сидят в центре, в душных офисах с отвратительной парковкой. Надо быть готовым простоять в пробке фигову тучу времени, а потом припарковаться фиг знает где и топать фиг знает сколько пешком. Алекс мне заплатит за все! Может быть, сегодняшний день – последний и по приезде домой меня ждет убийца, а я провел этот день в пробке или в офисе у адвоката! Алекс, ты идиот!

А вот и он звонит, кстати.

– Да, идиот.

– Ваня, не надо так… Если бы ты меня выслушал, то, думаю, ты проникся бы…

– Алекс, мне плевать на твои доводы, понимаешь? Я не разрешал тебе эту сделку, это против правил, и ты прекрасно это знаешь. Но ты сделал по‑своему, и теперь я могу попасть на пять миллионов. Отличная работа, дружище!

– Послушай, в контракте есть пункт, который аннулирует твои обязательства в случае смерти…

– А если я не умру? – заорал я. – Если опять выживу, но не смогу ходить? Буду валяться на койке без движения и срать под себя! Нужно такое лицо рекламе брутальных духов?

– Э‑э‑э… – замялся Алекс.

– Не подумал, да? Не будет работать твой пункт? А тебя не смущало, что я просил тебя не заключать сделок с долгоиграющими обязательствами? Тебе не приходило в голову, что я не ответственности боюсь, а просто не желаю оставаться в должниках пусть даже после смерти? Нет?

На том конце провода повисло молчание. Алекс думал своей головой какую‑то мысль, которая пролетала со скоростью звука мимо извилин. Как же я связался с таким идиотом?

– Ты знаешь, что я сейчас понял, Вань? – наконец сказал Алекс удивительно спокойным голосом. – До меня вдруг дошло. Да ты просто зажравшийся козел, и все. Ты спокойно разрываешь контракты, о которых люди мечтают годами, потому что ты ленивый, зажравшийся козел. Тебе не нужны эти контракты, потому что у тебя и так все есть: жилье, деньги, машина… У тебя есть все, что люди зарабатывают потом и кровью. Тебе это досталось просто так, и ты не понимаешь, сколько труда нужно вложить, чтобы все это получить. Нам и правда не по пути, делай что считаешь нужным.

Я повесил трубку и заблокировал звонки от Алекса. Тоже мне нашелся проповедник и судья великий!

Пришло смс от дяди Вовы с контактным телефоном юриста Светланы Олеговны Завидовой. Я набрал ее тут же.

– Алло, – ответил спокойный красивый голос.

– Добрый день. Светлана? – агрессивно начал я.

– Да, это я.

– Меня зовут Иван Данилов, ваш номер мне дал мой дядя, Владимир Данилов. Мне очень нужна ваша помощь в судебном разбирательстве. Насколько я могу понимать, это дело арбитражное.

– Да, Владимир Витальевич звонил мне, приезжайте. У нас офис на Цветном бульваре, я встречу вас на рецепции.

– Хорошо, минут через двадцать буду.

Я припарковался на Неглинке (сам не понимаю, как мне удалось), добежал до входа в бизнес‑центр, вошел в здание и тут же был остановлен охранником, который предложил мне пройти через металлоискатель. Я хотел предложить ему кое‑что другое, но увидел внимательный и спокойный взгляд миловидной девушки, в которой предположил адвоката Светлану, и решил быть послушным, чтобы не спугнуть ее. Хотя у меня внутри все кипело от злости.

– Добрый день, Иван, – поздоровалась девушка, которая и в самом деле оказалась Светланой.

Она была молода, лет двадцать пять или двадцать восемь, не больше. Невысокая, худенькая и блондинка. В общем, идеальная картина. Вот только я предпочел бы танкообразную бабу, которая одним своим видом напугает «Бурлеск». А эта милаха выглядит слишком сексуально и ужас не вселяет. Светлана была на высоченных каблуках, таких, что на изогнутой дугой верхней части стопы повылазили жилы. Кремовый деловой костюмчик был совсем тоненький, а распущенные по плечам волосы придавали ее образу еще больше легкости. Аккуратный курносый носик любопытно втянул воздух возле меня, а большие карие глаза едва дрогнули – в знак одобрения, вероятно.

– Очень приятно познакомиться, Светлана, – вежливо ответил я и пожал поданную Светланой руку. – Где мы могли бы поговорить?

– В переговорной в нашем офисе. Следуйте, пожалуйста, за мной.

Еще раз бросив быстрый взгляд на меня, Светлана поджала губы, повернулась на каблуках и стремительной походкой последовала по коридору до лифта, на котором мы доехали до двенадцатого этажа, вышли, прошли по коридору мимо открытого офиса, заключенного в стеклянные стены. Слева от меня стеклянная стена, за которой гудят своей жизнью Цветной бульвар и Трубная площадь; справа высокие стеклянные же перегородки, за которыми работали десятки людей. Гвалт там неимоверный, и стена лишь немного приглушает его. Справа располагались комнаты за стеклянными дверями, я видел людей, которые сидели в этих переговорных, но не слышал, о чем они говорят.

– В пятой переговорной нам будет удобнее всего. Кофе, чай?

Я уже уселся за стол и вывалил на него содержимое своего портфеля. Я терпеть не мог бумаги и не разбирался в них совершенно. Все, что мной было подписано или заключено, проходило предварительную проверку у дяди Вовы, так было заведено с самого начала. Но это дело требовало вмешательства опытного адвоката.

И я доверял дяде Вове с выбором, хотя Светлана, на мой взгляд, выглядела слишком молодо. Она предложила чай или кофе, лучше бы она предложила решение моей проблемы немедленно, прямо сейчас и желательно быстро.

– О, спасибо, мне ничего не нужно, – ответил я. – Я бы хотел начать как можно скорее.

– Хорошо, я вернусь к вам через минуту.

И оставила меня одного, в развале моих бумаг.

* * *

Светлана вернулась спустя несколько минут, за которые я успел многое осознать. Во‑первых, мои проблемы – это мои проблемы, и других людей они касаются только в части их финансовой выгоды. Поэтому, для того чтобы заинтересовать человека в решении моей проблемы, я должен установить финансовую зависимость и вызвать алчность. По‑другому едва ли получится.

А еще я понял, что Светлана слишком молода, чтобы защищать мои интересы в деле против «Бурлеска».

– Иван, я вас внимательно слушаю, – сказала Светлана.

Она села напротив меня, не сдвинув ни единой моей бумажки, положила на стол большой блокнот и приготовилась что‑то записывать.

Я быстро обрисовал ситуацию, выразил надежду на то, что у Светланы прямо сейчас есть несколько вариантов решения моей проблемы, и попросил ее в первую очередь озвучить варианты, затем стоимость ее услуг, а уж потом перейти к детальному обсуждению.

Но ошибся.

– Иван, я не вправе предлагать вам какие‑либо варианты, пока не изучу дело. Для этого потребуется некоторое время, но я очень рада, что вы подготовились и захватили с собой столько документов. Естественно, пока я не пойму, с чем мы с вами имеем дело, я не могу обозначить гонорар. Могу я взглянуть на спорный контракт?